Город без собак
Холивар подошёл к окну, открыл, пустив в комнату детский смех и густой летний воздух. На улице было шумно. По двору большими кругами носилась немецкая овчарка без намордника. В какой-то момент мальчик в шортах и огромных кроссовках кинулся на неё и повалил на спину. Ребёнок был меньше собаки, обнимал её, гладил, а та боялась пошевелиться - лежала в траве и била по ней хвостом.
Почти всё было готово. Посмотрев вниз из окна, Холивар на секунду почувствовал себя чуть ли не богом, и рассмеялся этому глупому чувству. Он знал, что оно мелькнёт, когда всё только задумывал. А кто ты, если не бог, когда решаешься переступить черту?
В городе ему удалось выйти на восемнадцать единомышленников - видимо, на всех «практикующих». Все они были в разной степени опытными догхантерами, каждый из них уже не раз убивал собак. Отказавшихся вступить в «ГБС» не было. Идея сделать свой город первым, полностью очищенным от диких стай понравилась всем. А финансирование и синхронность работы гарантировали успех.
На очереди было интервью. Журналистка будет звонить с минуты на минуту, пора надеть волчью маску и сесть за стол. Такова договорённость: лица не должно быть видно. Вообще-то, Холивару было всё равно. Он это сделал, чтобы никто ничего не заподозрил, держа в голове какой-то только ему известный расчёт.
Журналистку он выбрал сам – Асю Северцеву с её ютуб-шоу «Север.а». Она хорошо подходила на эту роль, и сразу же согласилась, сказав, что сама давно хотела сделать выпуск о догхантерах. И в него хорошо было бы вставить, действительно, пятиминутное интервью с убеждённым охотником на собак.
Северцева много занималась зоозащитой, была, как и многие в этой сфере, эмоциональна, хотя и не радикальна. Догхантер и гуманист. Диалог противоположностей. То, что надо.
- Это интервью я беру в удалённом формате. Наш гость находится в не известном мне городе, я не знаю его имени и никогда не видела его лица. Это практикующий догхантер, создатель тайной организации «Город без собак», чья цель – уничтожение бездомных.
- Бездомных собак.
- Хорошо, бездомных собак. Лиха беда начало.
- О, как. Считаете, грань тонка?
- Считаю, что её вообще нет. Но мы не с того начали. Я должна только извиниться перед зрителями. Обычно я подхожу к любой теме максимально объективистски, не выпячивая собственную позицию. Но сегодня не тот день, здесь человеческое берёт верх над профессиональным. Человека в маске, сидящего «напротив» меня, я презираю. Он об этом знает, его это не беспокоит.
Холивар с удовольствием улыбнулся под маской. Она была настолько реалистична, что на экране был не человек в волчьей маске, а человек-волк.
- Мой собеседник просил называть его Холиваром. Почему «Холивар»? Вы всерьёз считаете свою деятельность «святой войной»?
- Нет, конечно, всё проще. Это институтская ещё кличка, образованная от фамилии. И – да, наверное, это связано с… тягой к справедливости, что ли.
- И готовностью пойти на что угодно ради высокой, как вам представляется, цели, верно? Цель оправдывает средства?
- Очень часто. Так устроен мир…
- Ваш мир. Мой мир, например, устроен иначе... Когда вы впервые почувствовали желание убивать? И почему именно собак?
- А когда вы начали путать причины со следствиями? Я, кстати, выполняю функции государства.
- Ах, вот оно что. И кто же вас на это уполномочил?
- Общество и уполномочило, знаете… прямая демократия в действии. Вы же демократка. Вы знакомы с социологией? Люди нас, организованных охотников, поддерживают.
- Люди и Гитлера поддерживали. Я хотела бы поговорить с вами не о людях, а о лучшем в людях. И о худшем в людях. О том, чего нельзя потрогать. Готовы?
- Я счастлив говорить с вами, поверьте. Только давайте снизим градус беседы.
- Градус? Уважаемый, вы – убийца.
- Я обычный дезинфектор. Травят же крыс и тараканов. А вы натягиваете, играете в драматургию. Кстати, о драматургии. Может быть, я уже спас ребёнка – мы этого не узнаем. Помните случай, совсем недавно? Стая загрызла девочку.
- То есть, для вас - якобы - первична не жажда убийства, а стремление решить одну из общественных проблем. У общества миллионы проблем, и каждый день появляются новые. Вы выбрали одну из немногих, связанную с возможностью убивать - при определённом, абсолютно извращённом, понимании сути этой проблемы. А не в сути и дело. Дело в убийстве как таковом. Вы получаете удовольствие, лишая жизни более слабого и непохожего на вас. В данном случае вам подвернулись собаки, а не геи или свидетели Иеговы. Вы же пока не Гитлер, власти нет.
- Да, что у вас с этим Гитлером, помилуйте! У меня дед на войне погиб.
- А внук стал фашистом. Как иронично. Кстати, собаки во время той войны тоже лапки не складывали. Вытаскивали раненых с поля боя. Помогали разминировать местность. Погибло больше двух миллионов собак. Подрывники, санитары, связисты…
- Бросьте вы, не об этом же речь. Что вы мне рассказываете. Лошади тоже помогали. Дикие стаи – это не служебные собаки. Дикие стаи - это отдельный биологический вид, представляющий опасность для на…
- Опять майнкампф на минималках. Скажите что-нибудь новое. Кстати, вы же не собираетесь охотиться на лошадей, я надеюсь?
- Очень смешно. А в чём конкретно я не прав?
- Да во всём. Сплошная подмена. Откуда же взялся, по-вашему, этот «отдельный вид»? Дикие стаи – это бывшие хозяйские собаки, пусть даже и не в первом поколении. Бог не создавал собаку. Природа не создавала собаку. Собаку создал человек, приручив волка в своих целях. Человек вложил в собаку – себя. И, убивая собаку, вы убиваете часть человеческого в себе и в других людях, разделяющих этот индуцированный бред. И наносите травму тем, кто его не разделяет.
- Вы всё это придумали, это в вашей голове живёт. «Природа не создавала домашнего таракана, его создал человек, одомашнив дикое насекомое…». Ерунда какая-то, софистика.
- Мы не звали тараканов, вы не находите? Это паразиты. А собака – друг человека. Я вам всё о другом толдычу. Вот, я в детстве была стеснительной девочкой. Дружба с другими детьми не всегда складывалась, вдобавок – мы несколько раз переезжали, отец военный. И у меня был лучший друг, верный, он бы жизнь за меня отдал, я знаю. Его звали Бим, и он был настоящим человеком. То есть, псом. Если вы не понимаете – вы андроид.
- Это брошенные собаки, они никому не нужны.
- Есть ещё брошенные люди, которые никому не нужны. Откроете рейд?
- Ой, ладно. Я всё это называю «абстрактный гуманизм»... А конкретно что делать? Позволять детям гибнуть?
- Да знаете вы, что делать. Вы же в теме. Отлавливать, стерилизовать, прививать от бешенства, выпускать. Опасных содержать, да. Не обеднеем. Кстати, в этом направлении мы пока что и движемся. Это мировая, проверенная, цивилизованная практика. Туда же - уголовная ответственность для безответственных владельцев, налоги... В Нидерландах бездомных собак почему-то нет. Совсем. Не знаете - почему?
Только у такого подхода есть одна маленькая проблема: он не предполагает возможности убивать. А вы-то этого хотите. Вы как наркоторговец: он может сколько угодно «ненавидеть» полицию, но легализуй завтра наркотики – и профессия наркоторговца уйдёт в историю. Кому нужен драгдилер, если можно просто сходить в аптеку? Кому нужен догхантер, если нет представляющих опасность стай?
- Спасать собак? Да мы все и так как на вулкане живём, не знаем, где опять шандарахнет! Вас так уж беспокоит право бездомных собак на жизнь?
- Да это нам надо, людям. Всё пытаюсь вам объяснить. Вы не собак травите. Вы отравляете души своих детей. Приравниваете собаку к таракану - это вы сказали. А почему бы тогда не приравнять слона к червяку, дельфина к карасю, а хомо сапиенс к шимпанзе? Странная у вас мораль. Не человеческая. В мире людей вам не победить.
- Посмотрим.
- Даже не беспокоюсь. Я рада, что наши зрители смогут в упор посмотреть на вас.
- Представьте себе, я тоже. Хотя вы и не поймёте меня сейчас. Но миллионы людей задумаются об этой проблеме.
- Что? Этот выпуск посмотрит сорок, ну, пятьдесят тысяч человек. Он же не про Киркорова.
- Вот увидите, куда больше.
- Похоже на манию величия… И закончить я хочу одной короткой фразой, которая резюмирует наш короткий разговор и весь выпуск о догхантерах: некоторые люди хуже бешеных собак. Подписка, лайк, битвы в комментах, скоро увидимся!
Холивар снял маску и закрыл глаза. Воспоминания, удерживаемые слишком долго, снова прорвались, заставили сжать руками виски. Навязчивые мысли заполнили голову, всё то же, что и всегда, вперемежку: собачьи клыки, нож, лежащий в траве, кровь и пена, вода против яда, омертвевшее от горя детское лицо, любимая женщина на руках – между жизнью и смертью, вой сирены и крик помощника:
- Александр Яковлевич! Босс! Скорее! Надо ехать!
Холивар встряхнул головой. Бедный, бедный сумасшедший мозг, горящий, перегорающий… Скоро будет легче. А потом – больничная палата, белый потолок, простыни, белые двери и стены, белые халаты… Он не сомневался, что будет признан невменяемым. Считается, что душевнобольные не понимают ситуации, в которой оказались, не видят ловушки, в которую угодил их ум. Холивар всё про себя понимал, но не мог и не хотел останавливаться. Он хотел одного: мести.
Первое собрание «ГБС» было назначено на семнадцатый день после интервью. Он выдался тёплым, даже жарким, воздух пах зеленью, асфальтом и коротким, неожиданным дождём, пролившимся на город как будто случайно. Медленно бредя по аллее Холивар наслаждался свободой, с которой готовился расстаться без сожаления.
Помещение для встречи было заранее арендовано и подготовлено к приёму восемнадцати гостей. Персонала не было, для обеспечения анонимности, но надобности в нём не было тоже. Александр Яковлевич Холварин, ресторатор и харизматик, мог организовать радушный приём с закрытыми глазами.
К тому моменту, когда первый приглашённый нажал на кнопку звонка, всё уже было готово. На столах стояли наивкуснейшие холодные закуски, привезённые из собственного – уже бывшего – ресторана, экзотические фрукты, морепродукты, французское вино и другие прекрасные напитки. Холивар встречал гостей, рассаживал, улыбался и обменивался ничего не значащими словами, создающими спокойствие и уют. В четверть шестого, извиняясь за опоздание, прибыл последний охотник. К каждому Холивар обращался по имени и отчеству, и про каждого знал достаточно, чтобы удивить, сделать приятно, отвлечь и расслабить. Холивар налил всем бокалы, и себе, конечно, тоже.
- Я вижу, все здесь! Предлагаю начать с приятного. А пока вы угощаетесь, я расскажу вам историю, благодаря которой мы собрались. Обещаю, будет интересно. Но сначала тост – за наш город. Город без собак!
Все подняли бокалы. Холивар внимательно посмотрел на каждого и удовлетворённо зафиксировал для себя что-то.
- Смотрел эту Северцеву – сказал один из охотников, маленький чернявый человечек с неестественно узкими плечами – то, что вы скидывали. Дура, конечно, полная. Но я сразу понял, что вы наш, поэтому и пришёл.
- Да, точно – закивали все остальные – что вы хотели рассказать?
- Это случилось ровно два года назад. Было воскресенье, совершенно, знаете, ленивый день… жара, как сегодня… Мы с женой и дочкой собирались пойти в парк напротив дома, погулять. Я уже надевал кроссовки, когда позвонил помощник. Надо было кое-что сделать и отправить ему. Пёс на улицу хотел, скулил. Восьмидесятикилограммовый ротвейлер по кличке Геракл, умница и добряк.
Договорились, что я их догоню, минут через сорок. Было светло, безопасно… К тому же Геракл имел, в общем-то, такой вид, что к нему никто даже не приближался.
Так они и пошли, втроём. Пёс без намордника, потому что людей на улице было мало, а в нецентральной части парка – тем более. Дочь попросила, я не стал надевать.
И его спустили с поводка. Если бы не это, то ничего бы не случилось. Никто бы даже не приблизился, увидев такую собаку. Но собаки рядом не было, Геракл нарезал круги, там, за деревьями.
Неизвестно, откуда он взялся, никто его не видел. Всё произошло буквально за пару секунд. Соня успела получить четыре удара ножом. Три в живот и четвёртый, уже падая, в горло.
Она попыталась закричать, но оказалось, что голоса нет. И не встать. Лежала и смотрела, как маньяк валит Милашу в траву. Последнее, что она увидела перед тем, как потеряла сознание – это летящий в прыжке ротвейлер.
Пёс получил четырнадцать ножевых. Ублюдок был ходячим трупом. Каким-то образом он смог дойти до дороги, метров сто пятьдесят. Вышел на тротуар и упал, прямо под ноги прохожим. Шеи у него вообще не было, как смог идти - неясно... Прохожие и вызвали скорую. И сразу нашли моих, по Милашиному крику и следам крови. Я с ними виделся, благодарил.
- Это же вас по телевизору показывали?
- Я тоже видел… Кошмар… Чем всё кончилось? Я имею в виду, как ваша супруга?
- По телевизору – да, нас. Когда они снимали, Соня ещё лежала в больнице. Она выжила. Приехала бы скорая позже – конец…
Мне позвонил один из этих ребят, с телефона Миланы. Она была в шоковом состоянии, но в записной книжке я был записан как «папа». И последний вызов был от меня. Я был на месте минуты через три-четыре. По дороге успел позвонить помощнику, сказал – точнее крикнул - взять из сейфа всю наличку и лететь сюда. Я знал, что деньги могут понадобится, чёрт его знает, на что... Это универсальный ключ, он ко многим дверям подходит.
Деньги действительно пригодились. Долго рассказывать, нет смысла. На собаку-то никто не обращал внимания, в этой ситуации. Но каким-то чудом всё закончилось хорошо. Лёша – это мой бывший помощник... наверное, это его скорее заслуга, чем моя. Я думал только о жене в тот момент, честно говоря. И о дочке, она была не в себе.
И Соню, и Геракла выписали спустя четыре недели. В один день, так совпало. Потом они долечивались дома. А я был счастлив, что судьба оставила мне всю мою семью. Геракл – тоже часть семьи.
Я продал весь свой бизнес. Этот случай меня очень изменил, я понял, что нет смысла терять больше ни секунды. Денег было достаточно. Я вложил их в недвижимость, удачно, и всё время был со своими, воспитывал дочь, заботился о Соне. Она восстанавливалась. Лёша остался на своём месте, но поменял начальство. И получил долю в бизнесе, согласно нашей договорённости с покупателем.
- Я холодел, пока вы рассказывали. Значит, всё закончилось хорошо?
- Ну, если можно так сказать, да. Но у этой истории есть и вторая часть.
Позже произошли события, всё изменившие. После них Милана сильно заболела… Полгода она не говорила, ни слова. Многие вещи стали вызывать панические атаки. От некоторых картинок в детских книжках до бутилированной воды на прилавке. Сейчас Соня с Милашей живут в Италии... По совету врачей мы полностью сменили для ребёнка обстановку. Климат, язык, атмосферу… Я не мог уехать, я невыездной, дела прошлые, служивые.
Соня делает всё, чтобы дочка не вспоминала о доме. Хорошо, что у нас была возможность увезти её от воспоминаний. Но я теперь вижусь с ней только по видеосвязи... Жена часто прилетает, Милана остаётся с бабушкой, так и живём. К тому же, у Сони здесь бывают дела. Я же на неё всё переписал. У меня сейчас из собственности – только то, что при себе.
- Да что же случилось?!
- Дежавю. Это было ровно год назад. Жара, снова воскресный день, расслабленный воздух, неподвижный, стоячий даже. Хоть бы ветерок дунул. Мы собирались пойти в парк. Намордник Гераклу не надевали. После того случая мы пообещали псу, что никогда не будем этого делать. И гуляли там, где нет людей, чтобы никого не пугать. Милана от Геракла не отходила, это был её лучший друг и лучший на свете защитник.
Так было обычно. Но на этот раз что-то пошло неправильно. Дочь отвлеклась на минуту, буквально. Я был занят, говорил по телефону. А Соня в этот момент смотрела на чужих детей, которые лезли на опасное дерево, с отсыхающими ветками. На Геракле, напоминаю, не было намордника, и он что-то лизал. Пёс никогда так не делал раньше, видимо это было что-то очень вкусное…
Догхантеры сидели, не шевелясь. Все они сразу поняли всё, что было дальше. Но ещё не понимали, что дальше – будет.
В руке у Холивара появился пистолет. Наступила полная тишина. Звенящая, пополам смешанная с адреналином. Её прервал толстяк, взявший себя в руки раньше других.
- Нас восемнадцать человек. Пистолет. Закрытое помещение. На что вы рассчитываете?
- Ну, что вы. Вы ничего не поняли. Я не собираюсь в вас стрелять. Я просто уйду. И закрою за собой дверь.
Холивар уже стоял в открытых дверях. Дуло пистолета было направлено на охотников. Он посмотрел на часы и удовлетворённо кивнул.
- Да, чуть не забыл. У меня тогда ничего не было, кроме бутылки воды. Я вливал её в паcть Гераклу – надо же было что-то делать. На столе стоит восемнадцать бутылок. Мне не надо, спасибо, я подменил свой бокал с вином, а к еде не притрагивался. Промойте желудки, вдруг поможет. Спойлер – Холивар улыбнулся - нет, не поможет. Не скучайте тут.
Он положил бутафорский пистолет на пол и захлопнул за собой дверь, словно бы запирая ад. Перила, ступеньки, наушники, кнопка play в кармане джинсов, наощупь. Взрывающаяся за металлической дверью тишина.
Холивар вышел на крыльцо и сел на верхнюю ступеньку. Он старался запомнить музыку, чтобы легче было воспроизводить её потом у себя в голове. Через несколько минут сквозь неё начал прорываться вой сирены. Наверху еле слышно разбилось оконное стекло. Охотник на собак – тот самый толстяк – беззвучно плюхнулся на асфальт в нескольких метрах от крыльца, вокруг головы его стала растекаться красная лужица.