Главные предатели краснодонских подпольщиков - Почепцов и Громов...
В последнем ряду, второй справа - Геннадий Почепцов, третий справа - Василий Бондарёв
Как я уже говорила, по горячим следам было арестовано трое коллаборационистов. Среди них: Михаил Кулешов, Геннадий Почепцов и его отчим Василий Громов.
Во время следствия бывший начальник краснодонского жандармского поста Отто Шен показал: «Нам было ясно, что в городе действует организованный подпольный партизанский отряд, но выявить его нам долго не удавалось. Я каждодневно требовал от начальника полиции Соликовского и его заместителей усиления борьбы с советским патриотическим движением. Мы сбились с ног, но не могли найти следов подпольщиков». Однако такое «усилие» полицейского контингента вряд ли бы принесло карателям успех в раскрытии подполья, если бы им на помощь не пришел предатель молодогвардейцев Геннадий Почепцов, который был членом организации, знал многих лично, например, Ивана Земнухова, Виктора Третьякевича, Олега Кошевого, Степана Сафонова, присутствовал на собраниях и имел представление о их деятельности.
Разрабатывая план нападения на дирекцион, молодогвардейцы собирались после этой операции уйти в лес, чтобы продолжить борьбу в составе партизанского отряда. В связи с этим встал вопрос о запасах продуктов питания. А где их взять в оккупированном городе? Пришлось совершить налет на машину с новогодними подарками.
Жандармы бросили все силы на поиски похитителей. Было установлено круглосуточное наблюдение за квартирами подозреваемых. Вскоре на рынке полицаи схватили мальчишку М. Пузырева, продававшего сигареты с ограбленной машины в ночь с 26 на 27 декабря 1942 г. На протяжении трех суток полицаи избивали ребенка. Не имея ни воды, ни пищи, мальчик не выдержал издевательств и назвал тех, кто дал ему сигареты, а именно Евгения Мошкова и Виктора Третьякевича.
Утром 1 января 1943 г. Почепцов увидел, как к дому Мошковых подъехали сани с немцам и полицаями, которые нашли какой-то мешок и увезли Евгения. Днем молодогвардеец Демьян Фомин сообщил ему об аресте Виктора Третьякевича и Ивана Земнухова. Почепцов решил, что полиция напала на след организации. Будучи трусливым по натуре, он стал судорожно вспоминать каждый шаг своей жизни после вступления в организацию. 6 октября 1942 г. он был принят в первомайскую группу, которую возглавлял сначала Борис Главан, а затем Анатолий Попов.
Похороны молодогвардейцев. Фото 1943 г.
Став участником группы, Почепцов выполнял задания штаба: собирал оружие, распространял листовки, участвовал в хищении новогодних подарков. По словам Ивана Туркенича: «Почепцов был инициативным и ему подпольщики доверяли». Положа руку на сердце, инициативы и особой активности там не было. В его действиях заметно прослеживается скрытое желание избежать ответственности и риска. Он не смог, например, вывесить красный флаг на шахте № 1-бис в канун 25-й годовщины Великого Октября, хотя Борис Главан заранее передал ему реактив, необходимый для покраски материи. Не принял он и партизанскую присягу. В день ее приема, 15 декабря, Почепцов, не предупредив руководство группы, выехал в станицу Гундоровскую за продуктами, где пробыл два дня.
Не выполнил он и установку штаба о неразглашении тайны подполья и соблюдения его участниками строгой конспирации. Когда его родители поинтересовались причинами нередкого отсутствия сына, он рассказал им, что является членом подполья. Во время очной ставки со своим отчимом Василием Громовым 17 июня 1943 г., Почепцов заявил: «В середине ноября 1942 г. я рассказал Громову о своей принадлежности к подпольной организации. Также назвал ему ее состав и структуру».
Знал ли Почепцов, что его отчим являлся тайным агентом краснодонской полиции? Трудно сказать, но я думаю, что по крайней мере догадывался.
Так кто же такой Василий Громов? До оккупации Краснодона он работал начальником вентиляционной службы шахты № 1-бис. Когда возникла угроза оккупации города, он с группой горняков района эвакуировался на восток страны и попал в окружение. Некоторое время находился в лагере для так называемых «перемещенных лиц». Вскоре, при перегоне колонны узников численностью до 3 тысяч военнопленных и гражданских лиц на сборный пункт, он бежал и пробрался в Краснодон. Прибыв в город, устроился крепильщиком на шахте № 1-бис. 9 октября 1942 г. дал согласие на сотрудничество с карателями. «Я, Громов Василий Григорьевич, - писал он, - даю настоящую подписку Сорокинской полиции в том, что обязуюсь выявлять и сообщать полиции партизан, коммунистов, уклоняющихся от регистрации и живущих на нелегальном положении, антифашистов, ведущих враждебную немцам деятельность. В целях конспирации все свои донесения буду подписывать кличкой «Ванюша».
Спустя некоторое время, Громов представил полиции список из 16 человек, принимавших участие во взрыве шахты № 1-бис при отступлении частей Красной Армии из города, и донес на уклонившихся от регистрации коммунистов Емельянова, Левкина и Труханова, которые незамедлительно были арестованы и отправлены в Германию. В ноябре 1942 г. полицаи получили от него сообщение об участниках истребительного батальона, оставшихся в городе по заданию советского военного командования. Эти люди, в том числе Винокуров и Паченков, были схвачены по подозрению в вывешивании красных флагов на школе имени Ворошилова и других объектах Краснодона в ночь с 6 на 7 ноября. По доносу «Ванюши» как саботажники были арестованы и расстреляны коммунисты В. Артемов, М. Дымченко и К. Фомин. Он приложил руку к аресту 32-х шахтеров-коммунистов, закопанных живьем в городском парке города.
Перечитывая архивные документы, я поняла, что Громов причастен и к провалу молодогвардейцев. Узнав об аресте руководителей организации, Почепцов обратился за советом к отчиму. Громов сразу же предложил пасынку немедленно сообщить полиции о подпольщиках. Это предательское напутствие он подтвердил на допросе 25 мая 1943 г.: «Я сказал ему, что его могут арестовать и, чтобы спасти свою жизнь, он должен написать заявление в полицию и выдать участников организации. Он меня и послушал».
Следуя совету отчима, Почепцов написал заявление на имя главного инженера шахты № 1-бис Д.М. Жукова. Возникает вопрос: почему донос он настрочил на имя Жукова, а не Захарова? Дело в том, что Почепцов не знал (в чем я не уверена) о сотрудничестве отчима с Захаровым. К тому же обращаться непосредственно в полицию было уже поздно, так как руководители организации были уже арестованы и его самого могли взять в любую минуту. К тому же Жуковы жили по соседству и Почепцов лично знал его как начальника, который отрыто поддерживал «новый порядок» и пользовался доверием немецкого командования. «Я нашел следы подпольной молодежной организации, - сообщал он. - Когда я узнал ее руководителей, я вам пишу заявление. Прошу прийти ко мне на квартиру, и я расскажу вам все подробно. Мой адрес: улица Чкалова, № 12, ход 1, квартира Громова Василия Григорьевича, 20.12.42. Почепцов Геннадий». Под заявлением предатель поставил дату «20.12.42», намереваясь этим показать, что он собирался выдать организацию еще до ареста некоторых его участников. И еще рассчитывал на то, что, если вдруг его арестуют, то он будет иметь оправдание, что подавал заявление.
3 января 1943 г. он был вызван в полицию, допрошен сначала Соликовским, затем следователями Дидыком и Кулешовым. Он подтвердил авторство и свою принадлежность к подпольной комсомольской организации, действовавшей в Краснодоне, назвал цели и задачи, указал место хранения оружия и боеприпасов, спрятанных в гундоровской шахте № 18. Как показал Кулешов на допросе 15 марта 1943 г., «Почепцов рассказал, что он действительно состоит членом подпольной комсомольской организации, существовавшей в Краснодоне и его окрестностях. Он назвал руководителей, вернее, городского штаба, а именно: Третьякевича, Лукашова, Земнухова, Сафонова, Кошевого. Руководителем общегородской организации он назвал Третьякевича, сказал, что сам состоял в Первомайской группе, руководителем которой был Попов Анатолий, а до этого Главан Борис». Получив такие сведения, Соликовский отдал распоряжение срочно сформировать оперативные полицейские группы и начать аресты. Утром 5 января Почепцов был снова доставлен в полицию и допрошен. В этот же день ему были устроены очные ставки с Мошковым и Поповым, допросы которых сопровождались зверскими избиениями и жестокими пытками. Почепцов подтвердил свои предыдущие показания и назвал всех известных ему членов организации. Как показал арестованный в 1959 г. бывший заместитель начальника краснодонской полиции В. Подтынный, по доносу и показаниям Почепцова с 5 по 11 января 1943 г. было арестовано большинство молодогвардейцев. Сам же предатель был выпущен на свободу и арестам не подвергался вплоть до освобождения Краснодона советскими войсками. Тех сведений, которыми располагал Почепцов, оказалось вполне достаточно, чтобы ликвидировать подполье.
Факт предательства не отрицали и другие коллаборационисты Краснодонского района, арестованные позже. Так, бывший полицай И.Н. Черенков на допросе 13 июля 1946 г. утверждал, что «организация «Молодая гвардия» была раскрыта в результате предательства члена этой организации Почепцова Геннадия». Бывший следователь Усачев также свидетельствовал о его предательской акции.
Сам Почепцов никогда не отрицал личной причастности к предательству краснодонского подполья. Подтвердил он его и на очной ставке с М. Кулешовым 14 июля 1943 г. «Я действительно подал заявление на имя начальника шахты № 1-бис Жукова, в котором говорил о своем намерении выдать немецким властям участников краснодонской подпольной организации».
Пять месяцев длилось следствие по делу предателей «Молодой гвардии». 1 августа 1943 г. Почепцову и Громову было предъявлено обвинительное заключение. Ознакомившись с ним, пасынок заявил: «В предъявленном мне обвинении я виновным себя признаю полностью, а именно в том, что, будучи участником подпольной молодежной организации, добровольно выдал ее участников полиции, назвал руководителей и сказал о наличии оружия». После утверждения обвинительного заключения начальником оперативной группы НКГБ УССР подполковником госбезопасности Бондаренко, дело по обвинению Почепцова и его отчима было рассмотрено Военным трибуналом войск НКВД Ворошиловградской (ныне Луганской) области, выездные заседания которого проходили в Краснодоне с 15 по 18 августа 1943 г.
Признав Почепцова и Громова виновными в измене Родине, т.е. в совершении преступления, предусмотренного ст. 54-1-А УК УССР, Военный трибунал приговорил их к высшей мере наказания - расстрелу с конфискацией личного имущества. 9 сентября 1943 г. вопрос о приговоре Военного трибунала войск НКВД обсуждался на Военном совете Юго-Западного фронта. В его постановлении, подписанном командующим фронтом генералом армии Р.Я. Малиновским, говорилось: «Приговор Военного трибунала войск НКВД Ворошиловградской области от 18 августа 1943 г. в отношении Громова Василия Григорьевича и Почепцова Геннадия Прокофьевича утвердить и привести в исполнение на месте совершения преступления публично».
Ознакомившись с приговором Военного трибунала, Громов и Почепцов обратились в Президиум Верховного Совета СССР с ходатайством о помиловании.
Однако ходатайство было отклонено. Приговор Военного Трибунала приведен в исполнение 19 сентября 1943 г. в присутствии более 5 тысяч жителей Краснодона, близлежащих поселков и хуторов.
А как же вела себя мать и жена предателей? До войны она была уважаемым человеком в городе. Она всех обшивала по самым низким ценам, никому не отказывала. Когда судили, так называемых ее родных, то она ревела как зверь, требовала дать ей винтовку, чтобы собственной рукой расстрелять сына. Трудно поверить в то, что она не знала или хотя бы не догадывалась о преступной деятельности своего мужа. Но факт остается фактом. Как жена и мать врагов народа она была выслана в Кустанайскую область (Казахстан). Реабилитирована в 1991 г.