Двадцать моих первых свиданий. Часть 17. Белочки-истерички
Так-то нас с детства учат, что показывать свои чувства и быть слегка непоследовательной в поступках позволительно и простительно только женщине. Ибо одними месячными управляет штук пять гормонов, а уж при беременности ей вообще может крышу снести над кукушкиным гнездом.
Однако по моей жизни скорее это я «суровый молчаливый родезиец», и потому на моем пути так часто попадались истерично обидчивые мужские особи, которые, только завидев мои плечи и шею, страстно мечтали сесть на первые и обвить ногами вторую. Вплоть до удушающего захвата. И сильно обижались, когда это не удавалось: истерики устраивали, мамой грозились, посуду били. Но что делать. Шея слишком уж крутая. Не привыкла к ярму.
Первым из таких был Дима из первого поста, вторым - меломан Леша. Далее я уже по первым признакам узнавала угрожающие симптомы «маменькиных сынков» и «белочек-истеричек» и давала им от ворот поворот. Мне подобных и в школе хватает, но там хоть за это платят. Зачем мне ещё и муж – трудный ребенок?
Одно из моих «недознакомств» было именно таким.
Итак, я по-прежнему работала в школе и свободное время, в основном, тратила на то, чтобы выспаться и постирать шмотки. В период каникул моя очередная тетя решила меня познакомить со своим коллегой по работе. Рекомендовала она его как умного («иногда даже слишком»), требовательного к себе человека приятной наружности, наглаженного, напомаженного препода элитного университета и т.д. Как там его звали, уже не помню. Пусть будет Эпаминонд Апломбов. С моего разрешения тетка дала ему мой номер телефона, и все заверте…
Эпаминонд звонил мне строго по 2 раза в сутки. Вел длинные разговоры и с удовольствием сам себя слушал. Именно по этому признаку можно безошибочно узнать любого университетского препода.
Я сначала честно пыталась вникнуть в его монологи и даже пару раз осмелилась сделать их диалогами, но меня с неудовольствием осадили и объявили на первый раз нестрогий выговор. Именно тогда я решила не прерывать его никогда в жизни и особенно по телефону. Ибо у меня в те богатые времена был тариф «Йоу-лайт», по которому мне приплачивали 25 копеек за минуту входящего звонка. Таким образом, стоило Эпаминонду мне позвонить, как я под ликование моего внутреннего еврея поспешно отвечала на звонок, а потом просто осторожно клала трубку на стол и занималась своими делами, изредка приговаривая: «Да... ага... да ладно… ого…». Ему хватало.
Мне тоже. Сам того не зная, Эпаминонд оплатил примерно 2 месяца моего тарифа. Но нет ничего постоянного в нашем мире. Когда я уже подумывала создать для него магнитофон-автоответчик с зацикленными "ага" и "ого", Эпаминонд вдруг решил перейти к серьезным отношениям – и попросил у меня номер электронной почты. Я, грустно переглянувшись с внутренним евреем, отправила ему номер почты смс-кой и порадовалась хотя бы тому, что у меня будут свободны 2 часа в день. Ибо письма его можно и не читать вовсе, если они будут занудны, а если будут интересны, то почему бы и нет… может, у нас что-то и выйдет, вон мои родители влюбились друг в друга по письмам. Чем я хуже?
На следующий день я наслаждалась тишиной и покоем, проверяя тетради и готовясь к уроку по чеховскому "Хамелеону", как вдруг меня оторвал от этого занятия настойчивый звонок. Я взяла трубку.
– Как это понимать? – завизжала трубка. – Я не люблю, когда меня обманывают!
Я сначала не сразу узнала, кто это. Не часто услышишь преподов элитных университетов, визжащих подобно нервному поросенку.
– А в чем, собственно… – начала я, но меня перебили.
– Откуда это! Почему! Да кто ты такая! Я не позволю! – орала трубка, не давая вставить мне ни слова. Привычно положив трубку на стол, я посмотрела в зеркало напротив на свои вытаращенные глаза, пытаясь понять, кто из нас двоих рехнулся и что мне с этим делать. Может, он узнал откуда-то про мой тариф и кошерный маленький гешефт на его болтливости? Да ну, бред какой-то.
Наконец Эпаминонд проорался настолько, чтобы перевести дух и выслушать меня. Я спросила, в чем дело.
– А ты не знаешь! Почему у тебя в почте в профиле написано «Муркина»? Ты была замужем? Почему мне не сказала!
Тут до меня наконец дошло.
Дело в том, что компьютер был вещью дорогой, и позволить себе его купить я смогла лишь недавно. Интернет тоже осваивался поначалу с дымом и копотью, с руткитами и троянами. Особенно меня достали спамеры, которые яро атаковали любой новый почтовый адрес. Именно тогда отец дал мне один ценный совет – на первых порах в профиле написать фальшивую фамилию, чтобы отсеивать всяких засранцев. Аватарки-фото я тоже поначалу не могла освоить, поэтому поместила на аватарку картинку с миленьким котиком, а в профиле гордо написала «Муркина» – в честь любимой кошки моей лучшей подруги.
Дальнейшая борьба со спамом была делом техники. Как только видишь в заголовке: «Уважаемая Муркина…», дальше можно уже не читать. Там какой-нибудь твой «одноклассник» будет предлагать по ссылке перейти или с ним связаться, ибо он с тобой, с «Муркиной», учился 10 лет и сразу тебя по аве узнал. С первого взгляда, практически. И за все время ни капли не изменилась, да.
Время шло. Когда схлынул девятый вал спамеров, котика я убрала, поместив свое настоящее фото. Вписала в профиль и настоящую фамилию, а вот в каком-то профайле так и осталось «Муркина», я просто про него забыла.
Всю эту историю я и рассказала Эпаминонду, ожидая, что он над ней посмеется так же, как я. Но фиг там.
– Знаю я ваши женские отговорки, – фыркнул Эпаминонд. – Думаешь, я поверю в эту чушь? За дурака меня приняла?
Эмм, поначалу-то нет, но ты сам раскрылся, любезный. Ну, господь свидетель, я сделала все, что могла…
– Раз такое дело, я считаю наше дальнейшее общение бессмысленным, – сказала я истинно чеховскую фразу и, невыносимо гордясь собой, положила трубку в знак закрытия занавеса. Все-таки положение обязывает, знаете ли. Учительская кость, высшее образование, облико морале, бюст натурале.
…Через несколько дней пришлось ещё и перед теткой объясняться. Эпаминонд ей наябедничал, что я его обманула, жестоко оскорбила, да ещё и нахамила в ответ на его справедливые сомнения в моей честности. Я пересказала тетке весь наш разговор. И про котика тоже.
Тетка задумалась. Ещё раз прокрутила весь наш разговор в голове. Потом с недоумением сказала, что все логично и что она не видит никакого повода для такого экстремального пригорания пукана у Эпаминонда. Долго допытывалась у меня, не сказала ли я чего-нибудь ещё.
Я поклялась ей всеми богами, старыми и новыми.
Тетка прониклась. И сказала, что этот Эпаминонд уже давно ей казался немного с придурью, но чтоб настолько… Тут в свою очередь у меня возникло несколько вопросов к познакомившей нас тетке, но это уже совсем другая история.
