Дети мёрзли, а мать танцевала⁠⁠

Распахнув дверцу кареты, князь Дмитрий Голицын ахнул: сбившись вместе, словно стайка воробьёв, внутри сидели дети. Одни кутались в пальтишки, другие пытались согреться с помощью большой тёмной шерстяной накидки. Московскому генерал-губернатору уже говорили об этом, а он не верил. Дети мёрзли, а мать танцевала.

парадный обед в честь генерал-губернатора Дмитрия Голицына

Разорившихся дворян в Российской империи было немало. Со времён Петра Первого помещики переняли привычку «мотать» накопленное поколениями. Европейский образ жизни подразумевал не только светское платье и отсутствие бороды, но и постоянное следование изменчивой моде, присутствие в столице (а значит, нужна была петербургская резиденция), гонку друг перед дружкой – у кого не хуже экипаж, у чьей жены лучше бриллианты…

В шутку это называли "невидимым налогом". Императорская семья могла себе позволить такие расходы. А вот знатные подданные – не всегда. Множество фамилий, стараясь оказаться «как все», пустили по ветру свои состояния. Помните, как князь Курагин в "Войне и мире" сокрушался, что сын Анатоль требует ежегодных расходов в 40 тысяч рублей?

Феодосия Ивановна Бутурлина, родившаяся в 1790 году, была девушкой из хорошего рода, но вышла замуж за обычного статского советника Бартенева. В юности она занималась музыкой, недурно пела, а сделавшись хозяйкой в собственном доме, была вынуждена забыть свои привычки. Во-первых, у неё что ни год, то появлялись дети. Во-вторых, Арсений Иванович ни детьми, ни хозяйством не занимался, и всё было переложено на плечи Феодосии. А в-третьих, у семьи не было ни одного лишнего гроша.

Е.А.Уварова, интерьер дворянской усадьбы

Всё, что дали ей в приданое (немного, но однако же!), пришлось потратить на мужа и детей. Бедность подступала так быстро и неотвратимо, что женщина почувствовала себя в западне. Но горевать было некогда. Следовало поднимать на ноги восьмерых детей. Феодосия Ивановна научилась экономить и выкручиваться. В этом вопросе ей не было равных в начале XIX века.

С помощью своих слуг Бартенева выясняла каждый день, где и что можно приобрести подешевле. Жалованья статского советника хватало едва-едва на пищу для семьи и челяди. Когда становилось совсем невмоготу, Феодосия Ивановна продавала что-нибудь ненужное из обстановки. Китайские вазы, серебряный сервиз и ковры отправились к скупщикам первыми. Потом настал черёд музыкального инструмента – с большим вздохом! – ведь Бартенева мечтала, чтобы и её дочери учились музыке…

Нильс Крюгер "Экипаж на зимней улице"

В конце концов, московский дом дворянской семьи почти полностью опустел. Остались обжитыми несколько опочивален, гостиная и частью столовая. Картины, книги, резные буфеты, зеркала в серебряных рамах обрели новых владельцев. И всё равно Бартеневы считали каждую копейку. Иногда обращались к родным за поддержкой, порой отказывали себе в покупке необходимого. Но, по счастью, они не расстались с большим экипажем! И Феодосия Ивановна однажды весело рассмеялась: какая хорошая идея её посетила!

Она была женщиной со связями и знакомствами, приходилась родней части светской Москвы. А родственники, как известно, ходят друг к другу в гости. Так что же удивительного, если Бартеневы будут чаще выезжать с визитами? Да с такими прелестными детками, как у них?

полотно А.Д.Уэлсли

С тех пор Феодосия Ивановна стала выезжать каждое утро, как на работу. Умывала и старалась принарядить детей, велела запрягать экипаж, и ехала по друзьям и родным. У одних завтракала, у других обедала, к третьим наведывалась в то время, когда к ним приезжал учитель. И тут же «вспоминала»: у Прасковьюшки же талант к пению! Пусть и с ней позанимаются, раз она (так кстати!) тоже здесь.

Брала она с собой в гостиные не всех детей сразу. Двое или трое отправлялись «к тетушкам», остальные ждали в экипаже. Бартенева помнила и о светских обязанностях: чтобы не прослыть кумушкой, способной только судить о бытовых вещах, иногда нужно и блеснуть! Это ведь полезно и для будущего наследников! Положение позволяло ей бывать на балах у московского генерал-губернатора, князя Голицына. Но не вести же детей в бальную залу! Для танцевальных мероприятий они были ещё малы. Поэтому ждали мать в экипаже. И получалось: дети мёрзли, а мать танцевала.

князь Дмитрий Голицын, портрет кисти Доу

Прознав про это, князь Дмитрий Голицын повелел всех малюток вывести из холодной кареты, как следует накормить и уложить спать в его доме. С тех пор, если устраивали у него бал, генерал-губернатор сразу отправлял слугу искать экипаж Бартеневой. И почти всегда оказывался прав: полным-полна была карета отпрысков Феодосии Ивановны. Добрейшей и благородной души был князь Дмитрий Владимирович!

Дела Бартеневой так и не поправились. Да и откуда? Муж не сумел продвинуться по служебной лестнице, у самой женщины ресурсов не осталось. Ей приходилось выискивать возможности, чтобы содержать детей, и говорили иногда, что от этого Феодосия Ивановна чуть повредилась рассудком.

Многие осуждали её за скитания по знакомым, но придумать иного выхода тоже не могли.

«Премилая и прелюбезная женщина, - говорила о ней дворянка Елизавета Петровна Янькова, - хороших правил… но охотница веселиться и мыкаться из дома в дом».

фрагмент портрета Прасковьи Бартеневой

Но о потере пианино Бартенева переживала зря. Дочь, Прасковья Арсеньевна, все-таки выучилась на певицу. Девушка была талантлива и прелестна, а с 1835 года значилась в камер-фрейлинах императрицы Александры Федоровны, супруги Николая I. Её хорошими знакомыми стали Пушкин и Глинка, Вяземский и Жуковский.

Феодосия Ивановна могла бы гордиться дочерью, но её не стало в том же самом 1835 году. Овдовевший супруг ездил по гостям уже один. Дети Бартеневых – стараниями родных и знакомых – были устроены в разные учебные заведения.

А многие дворянские семьи продолжали терять капиталы. В конце XIX века от былого блеска у некоторых не осталось и следа. И как раз в то время стало обычным явлением поправлять свои дела за счёт брака... с богатыми купеческими фамилиями.

Автор: Ника Марш

Источник