День и ночь стараться и учиться
За почти полувековое правление императора Мэйдзи Японии удалось пройти путь от заурядной феодальной полуколонии до мощного регионального государства. Тесное сплетение традиции и модернизации позволило ей на равных соперничать с мировыми державами — и предопределило поражение во Второй мировой войне
Реформы Мэйдзи признаются сегодня одной из наиболее успешных форсированных модернизаций за всю мировую историю и точно самой успешной в Азии. Особое значение придается тому, что мощный рывок из феодализма в империализм Япония совершила не столько за счет внешней помощи, сколько за счет сугубо внутренних факторов. И прежде всего авторитарного национализма, сумевшего силой мобилизовать имевшиеся в стране ресурсы и централизованно направить их на нужды вооружавшегося государства. Потребовались решительность в достижении поставленных целей, жесткая, даже жестокая социальная и трудовая дисциплина, умелая перекачка рабочих рук из аграрного сектора в промышленный.
Проводя модернизацию, правительство сделало все, чтобы сохранить традиционные основы японского общества. Отчасти из-за этой комбинации модернизации и традиционализма начатые реформы были поддержаны всеми слоями общества — купечеством, крестьянами, ремесленниками и большей частью самурайского сословия — и прошли относительно безболезненно. Но с другой стороны, именно незавершенность буржуазной революции и сохранение у населения, прежде всего среди бывших самураев, феодального духа превратили Японию в очень агрессивную страну, амбиции которой чрезмерно превосходили ее возможности.
Стабильность во имя процветания
Принц Сати родился 3 июля 1852 года. Его матерью была не императрица, а придворная дама Накаяма Ёсико. Поэтому большую часть своего детства принц провел в семействе Накаяма. Когда же императрица Асаки Нёго усыновила его, он получил имя Муцухито и титул имперского принца (синно). Под именем Мэйдзи (просвещенное правление) в 1867 году он взошел на Хризантемовый трон.
На момент коронации император не был де-факто правителем Японии. Издревле страной управляли сёгуны — представители самого могущественного клана. С 1603 года у власти находился сёгунат Токугава, имевший вместе со своими прямыми вассалами в собственном владении около четверти земельных угодий страны. Основатель тогдашней династии сёгунов легендарный Токугава Иэясу выстроил жесткую социальную систему, способную защитить страну от кровавых междоусобных войн феодалов (дайме). 250 лет правления сёгуната Токугава законсервировали Японию в общественно-экономическом плане, сделав отсталой феодальной страной.
Основные классы, на которые опирался сёгунат, — дайме и самураи. Вся земля, не принадлежавшая сёгуну, находилась в ленном пользовании дайме (в XVIII–XIX веках в Японии насчитывалось примерно 260 княжеств). В обмен на стабильность и лояльность провинциальных дайме сёгун передал им ряд властных полномочий над их феодами — вплоть до права печатания собственной валюты (в целом до реставрации Мэйдзи в стране легально обращалось 1694 вида денежных знаков). Самураи же составляли элиту общества, высшее сословие. Обычно они были вассалами какого-нибудь дайме и получали от него жалованье в виде рисовых пайков. Остальные три сословия — крестьяне, купцы и ремесленники, а также лица вне сословий — эта (парии), хинин (нищие) и бродячие артисты пребывали фактически в бесправном положении.
Каждое сословие имело свой набор прав и кодекс поведения, за несоблюдение которого жестоко карали, причем иногда даже на месте. Так, за малейшее проявление неуважения представителя низшего сословия самурай мог немедленно казнить провинившегося. О свободе предпринимательства и самореализации низшие сословия могли только мечтать. Ремесленники объединялись в цеха со строго регламентированными объемом и типом выпускаемой продукции, контролируемые местными феодалами. Мастерам было запрещено менять род деятельности. Крестьяне же находились под неограниченной властью феодала, отдавая ему минимум половину собираемого урожая. Безвыходная ситуация толкала их на восстания, количество которых постоянно росло. Если в первой половине XIX века в Японии в целом произошло около 250 крестьянских бунтов, то с 1853-го по 1856 год их насчитывается 52, а в одном только 1861 году — 17.
«Третьему сословию» приходилось несладко. Ему мешали феодальная регламентация, большие налоги, узость внутреннего рынка (крестьяне, основная часть населения страны, в силу своей бедности почти не покупали товаров). Купечество было лишено серьезного источника дохода еще и потому, что сёгунат практически закрыл страну от внешнего мира, его товаров и инноваций. С 1639 года всем европейцам, за исключением голландцев в знак благодарности за их помощь в подавлении одного из крестьянских восстаний, было вообще запрещено посещать Японию. В единственный открытый японский порт — Нагасаки разрешалось два раза в год заходить голландским, а также китайским и корейским кораблям. Были изданы специальные постановления, запрещавшие японским подданным путешествовать за границу и строить корабли, способные на дальние плавания. Более того, в 1839 году сёгун Токугава Иэёси издал указ о жестких мерах в отношении ученых, изучающих западные цивилизацию и науки и выступающих против продолжения изоляции страны от иностранного влияния. Под запретом находились исповедание христианства, деятельность миссионеров.
Справедливости ради стоит отметить, что некоторые прогрессивные дайме в отличие от сёгуната не склонны были недооценивать Запад. Так, в 1863 году власти княжества Тёсю тайно отправили пятерых юношей на стажировку в университетский колледж Лондона. Их отвезли в Нагасаки, переодели в форму английских моряков и вывезли в Шанхай, а оттуда в составе двух групп — в Лондон. Все пятеро в будущем сыграли значительную роль в новой Японии, а один из них, Ито Хиробуми, стал весьма заметной фигурой. Он четыре раза занимал пост премьер-министра Японии и четыре раза возглавлял Тайный совет, дважды становился министром внутренних дел, по одному разу — министром юстиции и иностранных дел. Он же — автор конституции Мэйдзи и первый генерал-резидент Кореи.
Одной ногой колония
Казалось бы, тревожным звонком для сёгуната должна была стать Опиумная война в Китае (1839–1842), когда западные страны с легкостью разгромили циньскую армию и навязали Китаю свои условия. Но японские власти этот урок проигнорировали и продолжили политику изоляции страны. Закономерный итог — события 18 июля 1853 года, когда эскадра под управлением коммодора Мэтью Перри вошла бухту Урага (к югу от Эдо), потребовав открыть японские порты для американских судов.
Не зная, что делать, и не имея возможности противостоять десяткам пушек, направленных в сторону Японии, сёгунат решил опереться на традиционные способы. Специально из провинции был вызван ниндзя из клана Савамура и послан на флагманский корабль с заданием разузнать истинные планы «заморских дьяволов». Ниндзя обшарил весь корабль и вернулся с целым ворохом важных, на его взгляд, предметов. Среди них — свеча, спички, кусок мыла, а также листок бумаги, исписанный непонятными знаками. Все эти предметы в процессе разбирательства сёгунской комиссии куда-то исчезли, а листок бумаги сохранился у семьи ниндзя, которая на протяжении долгого времени считала его ценнейшим документом — каким-то приказом или секретной инструкцией.
Когда в 60-е годы XX века об этом эпизоде стало известно широкой публике, семью Савамура посетил один из крупнейших специалистов по истории ниндзюцу Окусэ Хэйситиро. Взгляд на эту бумагу заставил его скорчиться от смеха. Текст начинался словами: «Француженки хороши в постели, немки — на кухне…» и т. д. Это были строки известной в XIX веке матросской песни о достоинствах женщин всего мира.
Под угрозой применения силы японцам пришлось согласиться на переговоры, закончившиеся подписанием ряда соглашений с американцами, включая и торговый договор 1858 года (договор Харриса), по которому Япония не могла устанавливать пошлины на ввозимые из США товары выше определенного процента (ставки по некоторым товарам доходили до 5%), должна была признать экстерриториальность американцев в Японии (то есть их неподсудность японским судам) и принять ряд других унизительных условий.
После «открытия Японии» коммодором Перри подобным же образом «открывать» Японию стали и другие мировые державы. В 1855 году подписан трактат о торговле между Россией и Японией; в 1858-м помимо соглашения с США заключены аналогичные торговые договоры с Нидерландами, Великобританией и Францией, по которым для торговли открывались четыре порта — Канагава (ныне Иокогама), Нагасаки, Ниигата и Хёго (ныне Кобе).
Малейшие попытки местных японских дайме защитить свой суверенитет жестко подавлялись. В 1862 году за убийство англичанина в Кагосиме, столице княжества Сацума, город был обстрелян с моря. А в 1864 году объединенные силы западных стран уничтожили прибрежную артиллерию в проливе Симоносеки, обстреливавшую иностранные корабли.
На небесах не может быть двух солнц
После сотен лет изоляции осознание собственной технологической отсталости вызвало в Японии повсеместный рост ксенофобии, в том числе и среди знати. Во всех произошедших в стране несчастьях винили сёгуна, а заключение им неравноправных договоров серьезно расширило социальную базу протестующих.
Самое большое недовольство выражали крупнейшие феодалы развитых юго-западных районов страны, особенно княжеств Сацума и Тёсю, ставших центром движения против феодального дома Токугава. В 1866 году лидеры этих двух провинций Сайго Такамори и Кидо Такаёси, до этого враждовавшие между собой, сформировали альянс, к которому открыто присоединились также княжества Тоса и Хидзэ, а тайно — еще ряд других дайме, боявшихся открыто выступить против клана Токугава. Антисёгунская коалиция получила значительную финансовую поддержку от нескольких банковских домов, в том числе дома Мицуи.
Лозунгом коалиции было свержение «нелегитимного» сёгуната и восстановление прав императорского дома. Будущий государственный деятель эпохи Мэйдзи Ивакура Томоми еще летом 1867 года писал: «На небесах не может быть двух солнц. На земле не может быть двух монархов. Ни одна страна не может выжить, если правительственные указы не исходят из одного источника. Поэтому я желаю, чтобы мы, действуя решительно, уничтожили сёгунат».
В 1872 году император покончил с элитарной армией, введя всеобщую воинскую повинность, после чего японская армия приобрела совершенно европейский вид. Более того, после реформ Мэйдзи Япония стала воспринимать себя как часть западного, цивилизованного мира
После того как в начале 1867 года умер император Комэй, поддерживавший тесные отношения с сёгунатом, и на престол вошел молодой император Мэйдзи, коалиция начала действовать и передала сёгуну меморандум с требованием вернуть власть императору. 9 ноября 1867 года пятнадцатый сёгун из рода Токугава, Токугава Ёсинобу, не смог оказать достойного сопротивления и «передал свои полномочия в распоряжение императора». Спустя десять дней он подал в отставку — но при этом продолжал оставаться владельцем примерно четверти всех земель в Центральной и Северной Японии. Однако дайме юго-западных провинций хотели полностью завершить реставрацию, понимая, что нельзя оставлять столь большие средства в руках сёгуна. Стянув свои войска к Киото, 3 января они потребовали немедленно передать императору земельные владения и казну сёгуната. Сёгун отказался, и в январе 1868-го началась война Босин (война года Дракона). В ней армия княжеств Сацума и Тёсю одержала победу над армией бывшего сёгуна, что позволило императору лишить Ёсинобу остатков власти и завершить гражданскую войну.
14 марта 1868 года молодой император собрал своих придворных и приближенных дайме в Киото, где им зачитали новые принципы национальной политики. Это была так называемая Хартия клятвенных обещаний, подготовленная Кидо Такаёси и другими участниками свержения сёгуната Токугава, которая включала в себя следующие пункты:
1) должны быть созваны совещательные собрания, и все государственные вопросы будут выноситься на народное обсуждение;
2) все социальные классы, высокие и низкие, объединятся для того, чтобы всеми силами развивать экономику и благосостояние страны;
3) все военные и гражданские чиновники, равно как и простые люди, будут иметь возможность для исполнения своих желаний, чтобы никто не ощущал неудовлетворенности;
4) основополагающие обычаи прошлого будут забыты, все действия будут соответствовать принципам международного права;
5) знания будут приобретаться по всему миру, способствуя, таким образом, упрочению фундамента государства.
Впрочем, оглашавший эти пункты император даже после победы над сёгуном не стал фактическим правителем страны — ими стали дайме из провинций Сацума (Окубо Тосимити и Сайго Такамори) и Тёсю (Ито Хиробуми, Ямагата Аритомо и Кидо Коин), которые были инициаторами всех реформ и модернизировали Японию.
Собиратели Японии
Новые власти сразу же принялись за централизацию государства. 17 мая 1868 года был издан декрет о государственном устройстве «Сэйтасё», который иногда называют первой конституцией правительства Мэйдзи. Декретом при императоре создавался Государственный совет (дадзёкан), облеченный законодательной, исполнительной и судебной властью.
В декрете также указывалось, что все ответственные посты в правительстве должны предоставляться высшей придворной знати и дайме, а средние и низшие должности — самураям «в знак уважения к их мудрости». При этом декрет ограничивал власть феодальных князей: лишал их права без согласия Государственного совета присваивать титулы, чеканить монету, принимать на службу иностранцев и ни при каких обстоятельствах не разрешал им заключать договоры с иностранными государствами или вступать в союз с другими феодальными князьями.
Постепенно была проведена реформа территориального устройства страны. В 1869 году произошло так называемое добровольное возвращение страны и народа императору — хансэки-хокан. В каждом из княжеств были созданы местные органы власти, представлявшие интересы центрального правительства, а местные дайме стали называться наследственными губернаторами (тихандзи). Но вскоре их заставили отказаться от наследственных прав на свои княжества, а затем и вовсе «отозвали» в столицу. На управление бывшими княжествами (которые стали называться префектурами) назначались государственные чиновники, которые начали унифицировать провинциальные и общегосударственные институты. Так, после унификации денежных знаков в 1869 году и упрощения налогов была введена единая общегосударственная монета — иена с десятичным подразделением. В 1872 году состоялась первая в стране перепись населения (показавшая, что в Японии живет 33 110 825 человек).
Власти изменили и сословную структуру общества. Токугавские сословия отменили, а все население Японии, за исключением императорской фамилии, объединили в три сословия: кадзоку, состоявшее из придворной знати и бывших дайме, сидзоку — бывшие самураи и хэймин — простой люд (крестьяне, горожане, ремесленники и т. д.). Всем гражданам страны вне зависимости от сословия были предоставлены равные права. Простой народ получил право на ношение фамилии и возможность выбирать свою будущую профессию.
Особое внимание правительство уделяло «трудоустройству» бывших самураев — элиты прежнего общества и потенциального источника недовольства в новом. Значительную часть самураев удалось устроить в новую японскую армию, благодаря чему она соединила в себе сильные черты как самурайской, так и западной военной системы. С одной стороны, император покончил с элитарной армией, введя в 1872 году всеобщую воинскую повинность, допустив до военной службы представителей всех сословий и закупив на Западе современное вооружение. Что позволило серьезно повысить мобилизационный потенциал страны. С другой — ему удалось сохранить в армии самурайский дух, поскольку офицерские должности все равно остались за лояльными режиму самураями — в особенности за представителями кланов Тёсю (в армии) и Сацума (на флоте). Вооруженные силы продолжили жить по «бусидо», модифицированному с учетом требований нового времени. Так, тезис о «верности дайме и клану» был заменен «любовью к императору и Японии». Кроме того, самураев удалось устроить на чиновничьи должности. К 1871 году правительственный аппарат всех уровней на 89% состоял из самураев.
Два взгляда
Таким образом, решив одну проблему, государство получило другую. Столь большая концентрация самураев во власти фактически привела к ее «милитаризации» и вылилась в конфликт между двумя властными группировками.
Первая, представителями которой были Ито Хиробуми и Ивакура Тотоми, включала в себя «умеренных» самураев и буржуазию. Они считали, что стране необходимо модернизироваться, для того чтобы встать на один уровень с великими державами Запада. «Политические системы, обычаи, образование, медицина, оборонное производство Запада превосходят восточные. Поэтому наш долг — перенести на японскую почву западную цивилизацию, стремиться к прогрессу, чтобы наш народ быстро стал вровень с этими территориями, день и ночь стараться и учиться», — писал Ито Хиробуми. По его мнению, лишь после модернизации Япония может заниматься внешней экспансией.
Закономерным итогом японской отсталости стали события 18 июля 1853 года, когда эскадра под управлением коммодора Мэтью Перри вошла в бухту Урага, потребовав открыть японские порты для американских судов
Другая группировка во главе с Сайго Такамори была более радикальной. Внутри Сайго остался самураем старой закалки и не был согласен с чересчур «гражданской», по его мнению, политикой модернизации Японии. Например, по его словам, деньги, направленные на сооружение железных дорог, лучше было бы отправить на армию. Он был также против торговли со странами Запада и считал, что, «пока Запад не понял истинной значимости Кореи», необходимо захватить полуостров. Его поддерживала значительная часть обнищавших самураев, мечтавшая серьезно поправить свое финансовое положение за счет агрессивной внешней политики.
Первое столкновение двух групп произошло в начале 1870-х годов. В 1871 году миссия из 107 высокопоставленных чиновников во главе с министром иностранных дел Ивакурой Томоми отправилась на своеобразную стажировку на Запад (все из них, за исключением вдохновителя миссии Ито Хиробуми, первый раз покидали Японию). Во время их пребывания на Западе Сайго Такамори фактически руководил страной — и стал проводить в жизнь свою политику. Он провел ряд консервативных реформ, а также выступил с предложением немедленного военного похода на Корею с целью аннексии (после того как корейцы отказались признавать императора Мэйдзи главой Японии).
Сайго настолько верил в свои идеалы, что выступил с предложением лично поехать в Корею и вести себя там настолько оскорбительно, чтобы корейцы его убили и дали тем самым императору право объявить им войну. Ситуацию спасло лишь срочное возвращение из-за границы чиновников, которым удалось убедить императора отказаться от этой авантюры. В знак протеста в октябре 1873-го Сайго вышел из правительства, вернулся в свой родной город Кагосиму и стал собирать вокруг себя недовольных.
Их число росло, особенно после принятого в 1876 году закона о запрете ношения мечей всем лицам, кроме тех, кто находится на действительной военной службе, а также о капитализации ежегодных рисовых пенсий для бывших самураев. От этой капитализации больше всего пострадали низшие слои самурайства. Если в 1876 году 289 бывших дайме стали обладателями облигаций в среднем по 97 тыс. иен, 148 кугэ (члены придворной знати) — по 14 тыс. иен, то представителям низшего слоя буси досталось в среднем лишь по 415 иен на человека. К тому же многие дайме и крупные феодалы смогли правильно распорядиться своими деньгами — основали банки и предприятия, купили землю, а часть рядовых самураев их просто проела и осталась без средств к существованию.
Собрав недовольных, Сайго Такамори в 1877 году поднял восстание в провинции Сацума. Но новая армия Японии была настолько сильна, что правительство сумело подавить восстание через несколько месяцев, и Сайго совершил ритуальное самоубийство. Правда, люди любили Сайго и не хотели верить в его смерть. Они верили, что однажды Сайго вернется из Британской Индии в сопровождении наследника российского престола и будет бороться против несправедливости…
Эта легенда чуть было не стоила жизни цесаревичу Николаю, когда он прибыл в Японию в 1891 году. Японский полицейский Сандзо Цуда, испугавшись исполнения предсказания, пытался нанести русскому цесаревичу удар мечом по голове, но в момент замаха Николай обернулся — клинок лишь скользнул по его голове, оставив шрам. От повторного удара Николая спасли его спутники, сбившие с ног нападавшего. Император Мэйдзи лично приехал из Токио просить извинения у наследника русского престола.
С западной помощью и японской спецификой
Поражение Сайго не означало полной победы над «радикалами» (что было невозможно в условиях пребывания бывших самураев во всех коридорах власти), но позволило молодой буржуазии продолжить начатые реформы. Были отменены феодальная зависимость крестьян и феодальная собственность на землю, введены свобода выбора возделываемых культур и, наконец, право частной собственности на землю, а также проведена реформа поземельного налога.
Земли в соответствии с их качеством разделили на три группы: высшую, среднюю и низшую. Размер государственного поземельного налога устанавливался в зависимости не от урожая, а от цены земли и составлял 3% от ее стоимости (к этому добавлялся местный поземельный налог величиной 1%). Налог должен был вноситься не натурой, как прежде, а только деньгами. В целом новый поземельный налог равнялся примерно 30–35% стоимости урожая, что позволило крестьянам улучшить свои жизненные условия и создать в стране большой внутренний рынок для развития промышленного производства, которое основывалось на западных технологиях и помощи западных специалистов.
Иностранцы оказали неоценимую услугу в модернизации промышленности. Так, сначала арсеналы в Нагасаки находились под руководством голландцев, судостроительный и чугунолитейный заводы Ёкоска — французов, а другие судостроительные заводы — англичан. Иностранные управляющие и помощники управляющих использовались и в текстильной промышленности: английские специалисты — на прядильной фабрике в Кагосиме, французские — на заводе в Томиоке и Фукуоке, швейцарские и итальянские специалисты — на шелкомотальной фабрике Маэбаси. Иностранцы учили японцев, и со временем японские рабочие в техническом отношении догнали своих учителей.
Для обучения технике машиностроения правительство основало технические школы с привлечением иностранных преподавателей, а наиболее способных японских студентов посылали за границу, дабы там они овладевали новейшей техникой и по возвращении на родину могли заменить иностранных специалистов. Постепенно в Японии начали складываться финансово-промышленные группы. Благодаря установленному законами особому государственному протекционизму и почти регулярным бюджетным дотациям эти организации стали превращаться в крупнейшие корпорации не только экономического, но и политического значения. Они получали контроль над гражданской промышленностью, тогда как военную правительство оставляло за собой.
С помощью Запада и по его примеру создавалась и японская конституция. В 1882 году Ито Хиробуми отправился в Европу изучать государственный строй различных европейских государств. Наибольшее впечатление на него произвели Австро-Венгрия и Германия, и поэтому конституция Японии оказалась во многом скопированной с немецкой. В августе 1883 года Ито вернулся в Японию и с тремя секретарями — Иноуэ Каору, Ито Миёдзи и Канэко Кэнтаро — начал работу над проектом конституции. К работе над ней были также привлечены немецкий профессор Карл Фридрих Герман Рейслер, преподававший в Токийском университете, и судья Исаак Альберт Моссе.
В апреле 1888 года конституция была готова, а в 1890-м вступила в силу. Она имела ярко выраженный абсолютистский характер. Особа императора провозглашалась священной и неприкосновенной, обладающей к тому же неограниченными правами главы государства и верховного главнокомандующего. Ему принадлежала вся полнота законодательной, исполнительной, судебной и военной власти в стране. А вот права подданных, например свобода слова, переписки, печати, собраний и союзов, были прописаны в конституции гораздо скромнее, с постоянной оговоркой «...в пределах, установленных законом».
Невелики были и возможности выборной законодательной власти. 1 июля 1890 года в стране прошли первые парламентские выборы, на которых большинство мест в нижней палате парламента получила оппозиция. Но ее влияние было ограниченно, парламент мог собираться на заседания не по собственному усмотрению, а лишь по повелению императора.
Власти позаботились, чтобы легитимизировать в глазах народа императорское правление. В частности, они проводили политику популяризации синтоизма — согласно нормам этой религии, император фактически обожествлялся. Кроме того, соответствующим образом выстраивалась и система образования. Так, в 1890 году император обнародовал рескрипт по проблемам образования. Руководство школ и других учебных заведений было обязано регулярно зачитывать учащимся этот документ, пропитанный духом национализма, верноподданничества по отношению к императору, лояльности и уважения к властям. При очередном зачтении отвешивались глубокие поклоны перед портретом императора. Дежурный учитель, читающий рескрипт, должен был его держать в белых парадных перчатках. И если, не дай бог, он сбивался, его ожидали неминуемое увольнение и опала.
Усвоение принципов национальной этики считалось при обучении более важным, чем развитие ума учеников. С первых уроков школьникам внушалась мысль, что в недалеком будущем они должны встать в ряды армии и служить на пользу родине — причем прямо говорилось, что это будут завоевательные экспедиции.
Победы опьяняют
К концу 1880-х годов благодаря успешным реформам имидж Японии на международной арене вырос. Признавая ее роль в качестве новой региональной силы и желая улучшить с ней отношения, западные державы пошли ей навстречу по некоторым не важным для них аспектам. Так, с 1889 года британцы отказались от консульской юрисдикции и от автономии своих сеттльментов в Иокогаме, Нагасаки и других портах Японии. Вслед за Великобританией от своих прав экстерриториальности в Японии отказались США, Германия, Франция, Россия.
Получив это признание, в 1880–1890‑е годы Япония начинает проводить активную внешнюю политику. Она берет под контроль Корею и вторгается в Китай. Согласно Симоносекскому договору, Япония получает ряд китайских территорий, в частности Тайвань, острова Пэнхулидао и Ляодунский полуостров. Несмотря на то что последний пришлось отдать под давлением великих держав, и прежде всего России (Япония еще не считала себя готовой для войны с великой державой), Симоносекский договор оказал огромное влияние на японское руководство: оно решило проводить политику милитаризации для дальнейшей экспансии. Характерно, что из 365 млн иен контрибуции, полученной от Китая согласно Симоносекскому договору, 20 млн было предоставлено императору, по 10 млн ассигновано на образование и защиту от стихийных бедствий, а 325 млн пошло на выплату займа, выпущенного для покрытия военных расходов на вооружение. В целом же расходы на военную сферу составляли до 40% бюджета.
Окончание в комментах