Дефицит в СССР. Колбаса⁠⁠

Обычный пищевой продукт колбаса стала символом целой экономической эпохи — «колбасными электричками» называли поезда, на которых «за колбасой», равно как и за другими продуктами, ездили в Москву из провинции, а «колбасной эмиграцией» называли тех, кто покидал родину в середине 80-х по прозаическим причинам отсутствия в стране продовольственных товаров.

Почему колбаса — скажем, с точки зрения западного потребителя, довольно заурядный продукт — стала своего рода индикатором экономического здоровья СССР? Дело в том, что советская власть в 50–60-е годы усиленно продвигала колбасу в качестве главной составляющей мясного рациона советского человека и пропагандировала ее доступность в качестве показателя роста благосостояния. Колбаса действительно была доступной, дешевой и вкусной. В магазинах продавались десятки сортов вареных и копченых колбас. Однако в начале семидесятых, с наступлением «брежневского торможения», начались серьезные проблемы с животноводческой отраслью.

Поголовье скота практически не увеличивалось при одновременном росте населения. «Не было у нас в Советском Союзе мясного животноводства. У нас забивали скотину, которая уже молока не давала» — эти слова Владимира Путина, тогда премьера, вызвали резкое неприятие у фракции КПРФ во время его выступления в Думе, но, в принципе, верно описывали реальность.

Столкнувшись с нехваткой мяса, чиновники решили поменять традиционную рецептуру (например, для «Докторской» ГОСТ 30-х годов предписывал тратить на 100 кг колбасы порядка 90 кг мяса, остальное яйца и молоко). В восьмидесятых новые «рецепты» уже допускали использование при производстве колбасы муки, крахмала, сухого молока, яичного порошка и т.д. Но подход «кидай все, что под руку подвернется» не помог. Очереди за мясом и колбасой появились еще тогда, когда Леонид Ильич мог выступать «без бумажки». Речь шла о самой обычной отварной колбасе, такой, какую ест мультяшный кот Матроскин. О сервелате, который любила продвинутая интеллигенция, говорить не приходится, его в СССР практически не производили и поэтому большим спросом пользовался сервелат венгерский, его давали в заказах особо ценным работникам.

Отсутствие колбасы и резкое снижение ее качества были четким сигналом для ранее подсаженного на эту самую колбасу населения: прогнило что-то в датском государстве (то бишь в советском). Если перечитать СМИ тех лет, можно заметить, что колбасная тема — одна из ключевых, волнующих советского человека. После одной из публикаций в сатирическом журнале «Крокодил» (1989 год) под звонким названием «Накол-басили!» журнал опубликовал письмо жителя города Воронежа А. Михеенкова, убежденного, что для улучшения качества колбасы «пора вводить телесные наказания» и показывать их по телевизору.

Народные массы и сами сочиняли шутки-прибаутки на тему всеми любимой колбасы:

"Милый Ленин, открой глазки - нет ни мяса, ни колбаски"

"Два кусо - че - ка колбаски, у тебя лежали на столе, ты рассказывал мне сказки - только я не верила тебе!"

"Спросили Нину - Нина, ты знаешь буженину? Ниночка ответила - это имя девичье?"

Дефицит в СССР. Колбаса Колбаса, Дефицит, СССР, Длиннопост

В среде городского населения в 1930-е годы, не считая советской элиты, преимущества в снабжении получили те группы, которые были непосредственно вовлечены в промышленное производство. Государство, которое в отсутствие развитого легального рынка и ограниченности ресурсов фактически было основным, а порой и монопольно-единственным снабженцем, отказалось кормить всех или кормить всех поровну, а преимущественно заботилось о тех, кого считало наиболее важным для выполнения своих стратегических задач.

Хотя советская экономика 1970–1980-х годов была свободна от массовых трагедий сталинского времени, она сохранила фундаментальные характеристики управления, производства и распределения, заложенные в сталинское время.

Жители городков и поселков все так же ездили отовариваться в Москву или другие близлежащие крупные города, а преимущества в снабжении тех или иных категорий потребителей обеспечивались через систему продуктовых заказов, получаемых по месту работы, или закрытых спецраспределителей. В периоды обострения дефицита в регионах вводились и нормы покупки и карточки. Я росла в небольшом городке недалеко от Москвы. В нашем городе были хорошие молочные продукты, осенью и летом — овощи и фрукты, но каждую пятницу мои родители ездили в Москву за мясом, колбасой, сосисками и, по сезону, за тропическими фруктами — ананасами, бананами, апельсинами.

Конечно, уровень товарного дефицита в разных регионах сильно различался. Каждый населенный пункт СССР был отнесен к одной из «категорий снабжения».

Всего их было четыре: особая, первая, вторая и третья. К особой и первой категориям относились Москва и Ленинград, крупные промышленные центры, а также такие союзные республики, как Литва, Латвия, Эстония и курорты союзного значения, например Кавказские Минеральные Воды. Жители этих промышленных центров имели право получать из фондов централизованного снабжения хлеб, муку, крупу, мясо, рыбу, масло, сахар, чай, яйца в первую очередь и по более высоким нормам. Потребители особого и первого списков составляли примерно 40% от всех снабжаемых дефицитом, но получали львиную долю государственного снабжения – 70–80%. Если не считать городов-миллионников, то в среднем хуже всего продуктами питания и промышленными товарами снабжалось именно население РСФСР.

Таким образом центр «покупал» лояльность союзных республик. Тем, кто жил в небольших городах, приходилось довольствоваться весьма скудным перечнем товаров. При этом в рамках плановой распределительной экономики ситуация часто доводилась до абсурда. К примеру, в городке Юрьев-Польском Владимирской области, где провел детство автор этих строк, в советские времена работал на местном сырье крупный мясокомбинат. Однако до жителей города, по крайней мере простых смертных, продукция не доходила. Ее распределяли по другим городам области, относившимся к более высокой «категории снабжения».

https://www.liveinternet.ru/users/sami-s-ysami/post365879181