Давно уже вышел из возраста, когда на меня смотрят девушки и улыбаются, а я смотрю на них и тоже улыбаюсь
Давно уже вышел из возраста, когда на меня смотрят девушки и улыбаются, а я смотрю на них и тоже улыбаюсь.
Сейчас немного иначе…
Сейчас я судорожно начинаю думать: что не так?! Птичка на меня нагадила? Украдкой проверяю башку и плечи. Ширинка расстёгнута? Наступил на что-то? Опять трусы надел поверх брюк, как в тот раз? Рожа в еде или в пене от бритья?
Да ёлы-палы, чего она смотрит-то всё?!
Так, на днях всю дорогу провёл в напряжении в маршрутке. Вышел и побежал в магазин. И всю дорогу, знаете, ощущение, что сейчас прямо в магазине в меня начнут кидать яйцами и помидорами, поэтому закупаюсь экспресс-способом – не глядя ни на цены, ни на сроки годности.
Вообще ни на что не глядя, поэтому у меня в корзине в числе прочего оказываются женские гигиенические средства и карандаш для чистки утюга.
Девушка та тоже в магазин заходит, смотрит на меня, улыбается. И тут ощущение, что на меня просто нагадили проходит. Появляется ощущение, что в моём кудрявом безобразии на голове какие-нибудь дрозды свили гнездо и ухайдакали оттуда сверху всего Лучезара продуктами своей жизнедеятельности.
Кассир на кассе, гад, обслуживает бесконечно долго – 13,5 секунд. А я стою перед ним, как беспомощный памятник, облюбованный голубями. Домой несусь вприпрыжку, обрызгивая грязью прохожих: пусть не я один буду обгажен.
Лифт приезжает тот, что без зеркала, в кабину со мной заходит толпа народу. Явно все меня рассматривают, пока я прячу взгляд. Кто-то, возможно, птенцов на моей башке украдкой подкармливает. Дикий позор, короче. Строю планы о переезде сегодня же ночью в Сызрань.
- Хорошего вечера, - как-то подозрительно говорит последняя выходящая из лифта женщина, явно желая меня унизить.
- На себя посмотри! – отвечаю я, желая хоть как-то сохранить лицо.
Подавленный и униженный вхожу к себе, смотрюсь тут же в зеркало. Красавец!