Что искал Афанасий Никитин: Тверь против Москвы, тайная миссия и сопутствующие истории, XV век, Северо–восточная Русь — полуостров Индостан
Твоя жена — моя жена
Говорят, в Индии во времена Афанасия Никитина существовал прекрасный обычай, по которому хозяин дома, приютивший иностранного гостя, предоставлял ему не только крышу над головой, но и полный сексуальный пакет. Жёны, служанки, сёстры и тёщи — все шли на алтарь домашнего гостеприимства, щедро сдобренного древним искусством Камасутры. При этом давать приплод не возбранялось и даже приветствовалось, укрепляя генофонд местного населения. Всё это можно было отнести к фантазиям волжского странника, но посещавший Азию синьор Марко Поло тоже описывал подобную практику: "... коль иноземец живёт с их жёнами, дочерьми, сёстрами... так это не почитается за дурное, а за хорошее...". Находчивые иностранцы даже придумали вывешивать перед домом шапку на палке, чтобы хозяин видел знак издалека и не мешал укреплению межрасовых связей. Кстати, в ряде случаев за это полагалось ещё и денежное вознаграждение, которое часто поддерживало нуждающихся гостей на чужбине. По крайней мере, для нашего отважного купца Афанасия оно наверняка не было лишним.
Пять с половиной веков назад он отбыл на Восток с благословения князя Михаила Тверского, что удивительным образом совпало с обострением московско–тверских отношений. Тут нужно сразу же оговориться: официально ни в какую Индию Афанасий Никитин не собирался, а Михаилов Тверских у нас было трое, и речь пойдёт о последнем, Михаиле Борисовиче.
В предыстории событий
Выйдя в XIII веке из состава Переяславль–Залесского княжества, новоявленное Тверское стало вотчиной отдельной ветви владимирских князей, давших начало многим правящим династиям на Руси, включая московских Даниловичей. Столь близкое родство между соседями породило нешуточную борьбу за ханский ярлык на великое княжение, позволяющий управлять русскими землями от лица монгольских захватчиков. И первый серьёзный конфликт возник в 1304 году между главным претендентом Михаилом Ярославовичем Тверским и его московским кузеном Юрием Даниловичем, решившим тоже поучаствовать в предвыборной гонке. Тогда для тверских всё закончилось плохо, но через 80 лет новый Михаил, теперь уже Александрович, получил от хана Тохтамыша жалованную грамоту на Великое Княжество Тверское. Таким образом, к XV веку в восточных русских землях образовались три независимых государства — Московское, Рязанское и Тверское, главы которых (великие князья) могли собирать дань с соседних удельных княжеств и наводить порядок на вверенной им территории. А ещё через 80 лет третий и последний Михаил Тверской (Борисович) в борьбе с московскими родственниками поставил не на ту лошадь и, в результате, потерял всё. Тверь присоединили к Москве, покончив разом со всеми её столичными амбициями.
И вот, в самый разгар финального противостояния тверских великих князей с московскими, скромный, никому не известный купец Афанасий сын Микитин отбыл в неизведанные края вроде бы по личной инициативе, но при серьёзной поддержке тверской администрации. Шутка ли, бизнесмен средней руки получил "нерушимые напутствия" (читай, охранные грамоты и инструкции) от всей правящей верхушки: великого князя Михаила Борисовича, владыки епископа Геннадия и самого авторитетного воеводы Бориса Захарьевича, известного со времён переворота Шемяки. 20 лет назад тверские воеводы спасли московского князя Василия, свергнутого Дмитрием Шемякой. На фоне совместной победы над узурпатором, Тверь плотно задружилась с Москвой, скрепив союз помолвкой княжеских детей. Казалось бы будущее Тверского княжества незыблемо: московский Василий слеп и хвор, а его наследника Ивана охомутала тверская прелестница Маша. Но вот незадача, малолетний Ванюша вырос в амбициозного Ивана Васильевича, в планах которого дружба с соседями не значилась. И в 1463 грозный московит прибрал к рукам сначала ярославские земли, затем дмитровские и ростовские, и вплотную подобрался к новгородским пределам. Будущее тверской вотчины Михаила Борисовича, очутившегося между молотом и наковальней, приобрело пугающие перспективы.
Тайный агент Михаила Тверского
Купец Афанасий покинул родную Тверь приблизительно в тот же самый период, около 1466 года. Поначалу путь его по волжским просторам напоминал спокойный круиз — ни тебе грабительских пошлин, ни бандитских наездов, одни доброжелательные лица, машущие по берегам платочками. "Пошел на Углич, а с Углича на Кострому, к князю Александру с грамотой великого князя, и отпустил меня свободно. Также свободно пропустили меня и на Плесо в Нижний Новгород... Проехали свободно Казань, Орду, Услан, Сарай..." — пишет он в своих дневниках. Но после Астрахани божья и княжеская милости закончились, проклятая татарва заманила купцов в тихое место и ограбила. Дальше–больше, всё, что удалось спасти, попёрли в устье Волги, и вот здесь начинаются самые чудеса. Оставшись без товара и транспорта, ограбленные купцы разбредаются кто куда: обратно на родину, в ближайшие города на заработки, но только не наш герой! Практически с голой жопой, он отправляется через Дербент в Баку, чтобы отплыть за море в земли Хоросана, в Персию.
В этом месте принято добавлять, что тверской негоциант, набрав дома кредитов, спасался от долговой тюрьмы и шёл куда глаза глядят. Вот только про долги его ничего не известно, зато глаза Афанасия глядели чётко в направлении полуострова Индостан. Да и не Афанасий он теперь, — из Хоросана, спустя два года, в сторону Индии выдвинулся персидский купец Ходжа Юсуф при деньгах и шикарном белом жеребце. Что делал он всё это время в Персии, будучи ещё Афанасием: ходил по явочным квартирам, собирал сухие верблюжьи какашки или играл на балалайке по свадьбам — тайна, покрытая мраком. Но для нашей конспирологической версии было бы интереснее, если он налаживал связи с хоросанскими купцами. И вскоре вы поймёте почему.
Полцарства за коня
Чем дальше читаешь записки тверского путешественника, тем больше убеждаешься, какой он ловкий и хваткий парень. Купец Афанасий прекрасно разбирается в небесной карте, ориентируется по звёздам, наблюдает за Луной, знает христианский и мусульманский календари и легко понимает басурманскую речь. Часть его записей сделано на полной тарабарщине, в которой подозревают тайный язык хорезмских купцов. Продвинутый сын Никитин знает и его. Все исследователи в один голос отмечают поразительную точность собираемых им сведений, нехарактерных для того времени: Афанасий — прирождённый наблюдатель. При этом он даёт и этнографические зарисовки, и социологические оценки, а по–возможности не чурается и вопросов веры. А ещё часто сетует о пропавших в устье Каспия книгах, — много вы видели торговцев, берущих в дорогу походные библиотеки? Всё это даёт основания полагать, что князь Михаил Борисович дал "нерушимые напутствия" человеку непростому, подготовленному и опытному. А потому как персидский чиновник вступился за него перед Асад–ханом, отобравшим арабского скакуна, ещё и авторитетному.
Львиная часть описаний купца относится к Индии. И это тоже созвучно нашей версии, что именно она — конечная цель его путешествия. Но есть одна странность, присущая всему повествованию, — Афанасий ничего не рассказывает о своих коммерческих операциях. Единственная проведённая им сделка — продажа коня. Как–то негусто за 4 года для профессионала. Вопрос о средствах, на которые жил путешественник, вынуждает придумывать заныканные мешочки с фамильными ценностями и особое расположение местных жителей. О котором уже говорилось выше. Но потому как подробно, со знанием дела, наш человек анализирует рынок пряностей, тканей и драгоценных камней — видно, что роль платного приживалы–осеменителя не его амплуа.
Копи Голконды
Бросается в глаза и странная запись: "обманули меня псы–бусурмане: говорили про множество товаров, но оказалось, что ничего нет для нашей земли". Это какой же такой товар ищет тверской купец? Чего не хватает ему в далёкой Индии чудесной? Тут тебе и дешёвые пряности, и краски, и мануфактура, и прочая экзотическая дребедень. Но нет, не найдя "нужный товар" путешественник собирается домой. Причём возвращается не проверенным маршрутом, а новым — через богатейшее княжество Виджаянагар, вслед за султанской ратью. Где–то там, за ним, в сердце континентальной Индии, скрываются несметные сокровища махараджей и алмазные копи древней Голконды. И воспрянувший духом измученный странник пишет "пошёл я в Коилконду, где базар весьма большой". Почему не сходить, ведь алмазы в Индии — по пять рублей за почку! Ну или по десять, но очень хорошие. Такими можно не только окупить всё путешествие, но и оплатить целое наёмное войско тверского князя!
По ходу "пьесы" Афанасий подробно расписывает что, где и за сколько можно прикупить, уделяя драгоценностям немалое внимание. И главное, как всё это лучше вывезти из страны. Морскому пути он не доверяет: и пошлины высоки, и "нахлобучить" могут на любом углу. Не потому ли так скрупулёзно высчитывал купец расстояния между городами и целых два года пропадал среди хоросанских коллег? Собираясь наладить свой маршрут, на манер Шёлкового пути.
Не дойдя до отчего дома, Афанасий Никитин умер где–то под Смоленском. И записи его драгоценные попали не к тверскому князю Михаилу, а очутились в московской канцелярии дьяка Василия Мамырина, приобщившего их к Софийской летописи. Сам ли умер тверской купец или ему помогли, теперь и не узнать. Как неизвестно что вёз он в Тверь из басурманских земель. А вот Михаилу Борисовичу в 1472 году индийские алмазы ох как не помешали бы.
Тверская кровь Ягеллонов
К тому моменту родственная связь между двумя княжествами порвалась, великая княгиня Мария, сестра нашего Михаила и жена ихнего Ивана, скоропостижно скончалась. По Твери поползли нехорошие слухи — опоили москали тверскую лебёдушку. И будто бы от полуночи до утра появился круг света в небе, а Ростовское озеро две недели кряду страшно выло всякую ночь! И это вам не банальный ужастик с дохлой девочкой из колодца, в XV веке к таким сообщениям относились крайне серьёзно! Тем более, предпосылок для вражды было немало.
Тверские князья, по своим северо–восточным традициям, часто тяготели к Литве. Ещё Борис, отец Михаила, признавал власть великого Витовта, а задолго до него литовские полки князя Ольгерда ходили защищать тверские земли от московского произвола. И не просто так, а по–родственному, родила ведь тверская княжна Иулиания язычнику Ольгерду сына Ягайло, покрывшего весь их род неувядаемой славой. Впрочем, отношения между Москвой и Тверью тоже складывались по–разному, периоды жёсткой конфронтации сменялись братскими лобызаниями, и тогда уже тверские воеводы спешили на помощь московскому соседу, поддерживать его ползучую экспансию. Вот и наш Михаил Борисович решил в очередной раз опереться на Литву, затеяв в 1480–е сватовство при дворе короля Казимира. Иван III Московский, расценив это как предательство, радостно двинул армию в тверские пределы. Почуяв запах жареного, Михаил Борисович заметался и даже признал старшинство Ивана Васильевича, но было уже поздно. Великому собирателю земель не хватало лишь маленького предлога, чтобы дожать ненавистную Тверь.
И такой повод не заставил себя долго ждать: через полгода поймали служилые тверского гонца с грамотой к Казимиру. Был ли тот настоящим нарочным, и что пообещал московский князь тверским боярам неизвестно. Факт, что Михаил Борисович вскоре остался один. Всеми покинутый последний великий тверской князь бежал в Литву, а княжество досталось его же племяннику — сыну Ивана Васильевича. Московские "варяги" какое–то время поиграли с Тверью в "демократию", памятуя о кровавой ломке Новгородской республики, но недолго. К началу следующего, XVI века, местный княжеский аппарат целиком влился в московский, закрыв навеки вечные тему тверской независимости.
P. S. Не колбасой единой
С советских времён череда утренних электричек увозит от тверского вокзала тысячи тверичей в направлении столичного региона. Раньше ездили туда за колбасой, теперь за работой — область вечно находится в глубокой заднице. Едва ли кому–то из этих невыспавшихся, спрессованных людей приходит в голову мысль: а ведь всё могло быть иначе, прояви тверские князья чуть больше мудрости и изворотливости. Хотя наш Афанасий сын Никитин смотрел на проблему шире, — 550 лет назад, возвращаясь домой, он пожелал всем: да устроится земля Русская, и да будет в ней справедливость. И за это до сих пор хочется выпить. Такая вот ботва, дорогие друзья, и спасибо за внимание.
кдпв: барельефы индуистского храма Деви Джагдамби