Чистый лист
Бывает, человек вдруг переезжает в другой город и забывает всё о себе прошлом – начинает новую жизнь. Иногда это просто смена декораций, а иногда – диссоциативная фуга. Есть такое явление, случается из-за психологического потрясения. Примерно так и работают все защитные механизмы.
Например, когда женщина после известия о смерти сына валится на пол без чувств. За время, которое она проведёт в забытьи, её мозг уложит информацию так, чтобы можно было жить дальше. Боль не уйдёт, но чуть утихнет. Это называется «пережить». Чем сложнее информация, тем сильнее процессы, которые включает ваша собственная голова, сама по себе. Некоторые сведения она не впускает, а некоторые не выпускает. Как полиция, которая дежурит у моей палаты.
Мне это доктор объяснил. Не про полицию, а про защитные механизмы и всё такое. До этого он спросил моё имя, и я погрузился в сон на несколько часов. «Как вас зовут?» – такой простой вопрос. Так сложно не знать на него ответа.
Всё из-за аварии. То есть, не всё, конечно, но в больнице я оказался после неё, когда опробовал принцип действия подушки безопасности. Вы знали, что она раскрывается, со скоростью триста километров в час? Даже если вы пристёгнуты ремнём, удар может сломать или, что несколько неприятнее, задвинет эту кость прямо в черепушку, поближе ко всем этим нейронным связям, о которых рассказывает мой врач. Это лучше, чем валяться на асфальте с проломленной башкой, в синяках и порезах.
Однако потеря памяти – тоже проблема. Во многом именно воспоминания делают нас теми, кто мы есть. То, как мы взаимодействовали с миром и как он взаимодействовал с нами. То, как мы относились к людям и как они относились к нам. Это важно. Потому я не верю сказкам про рай.
– Как там будет? – спросите вы.
– О, это будет прекрасно? – ответит священник. – Там вы будете абсолютно счастливы. Безмятежность, покой, эйфория. В окружении любимых людей.
– Они тоже туда попадут? Даже мой папа, который каждый вечер выпивал минимум по шесть банок пива?
– Алкоголизм – не смертный грех. Главное, чтобы он принял Христа в своё сердце.
– Не уверен насчёт этого. Он, конечно, ходил иногда в церковь, по праздникам, но, чтобы что-то принять, да ещё и в сердце… он принимал обезболивающее. Это считается?
– Вы меня неверно поняли. Я имел в виду… Кстати, если он болел, это повышает его шансы благословение апостола Петра, ибо сказано в Писании…
– Не-не, он был здоров, ну, относительно. Просто говорил, что одно бухло его уже не вставляет.
– Эм…
– А моя сестра? Она всегда была добра ко мне, заботилась, баловала и всё такое. Она попадёт в рай?
– Если она действительно такой хороший человек, как вы говорите, то – разумеется.
– Я сказал, что она была хорошей сестрой. А человек она была так себе. Спала со всеми подряд за деньги, наркотиками торговала.
– Ну тогда… тогда, пожалуй, нет. Однозначно, нет.
– Значит, она попадёт в ад? Будет гореть в пекле, а черти будут дрючить её бесплатно и всё такое?
– Ну, наверное, не совсем так, но... И потом, если ваша сестра образумится и изменит свою жизнь…
– Вряд ли она успеет. Но скажите вот что, пожалуйста. Если моя сестра, которая любила меня, будет страдать веки вечные, как я смогу быть счастлив в раю? Как это не по-христиански.
Короче, где-то тут есть нестыковка. Как минимум одна. Вот и оказался я у этого крутого мозгоправа. Он смог расшевелить меня, однако заметил, что я, вероятно, и сам рано или поздно начал бы всё вспоминать. Просто в тот момент мозг не позволял мне этого сделать – защищал меня от какого-то события из прошлого, блокировал к нему доступ. В любом случае, именно доктор освежил мою память, при помощи гипноза. Крутая штука, и, признаюсь, хотел бы я тоже обладать способностью вводить людей в транс и говорить, что им делать. Иногда люди просто не знают, что им делать, или не хотят этого делать. Правда, это уже получится не лечение – там надо не приказывать, а задавать правильные вопросы. Прям как у Сократа: тот задавал порос, подталкивая учеников к ответу.
Почему никто не навестил меня в больнице? Наверное, никто из моих близких не знает, где я.
Почему спустя столько времени они вас не нашли? Может быть, на самом деле нет никого, кто хотел бы обо мне позаботиться. Может быть, я – сирота.
Вы говорили про сестру? Я говорил, что у меня была сестра. Полагаю, она мертва.
А отец? Вероятно, тоже.
Мать? А вот и правильный вопрос.
Как будто кто-то запустил сразу несколько файлов на компьютере: картинки и короткие клипы. На одном папа изображает волнение перед участковым, который говорит: «Не хочу обижать, но соседи сказали, что ваша супруга примерным поведением не отличалась и вы из-за этого постоянно ссорились…»
– Что ты несёшь? Моя жена…
«Шлюха», – это снова отец, парой дней ранее в лесу. Мы только что закончили ровнять землю над ямой. Моросил дождь, и капли легонько били по голове и плечам. Одну из них на моём лице папа принял за слезу.
– Слушай, – сказал он. – Я понимаю, она – твоя мать и всё такое, но она вела себя неправильно, очень неправильно. Пила, из дома пропадала, гуляла и всё такое. Я тоже, конечно, зря так разозлился, но это вышло случайно. Просто хотел её проучить.
Он перестарался. Такое случается с пьяницами, которые бьют женщин. И всё такое. Теперь понятно, что здесь делает полиция.
Что было дальше? Сестра обо всём догадалась. Она всегда была смышлёной девочкой. Родись она в другой семье, всё было бы иначе. Хотя бы в той семье, где ребёнка с двенадцатилетнего возраста не потрахивает отец. Хотя бы в той, где матери на это не плевать, потому что она слишком занята своими любовниками. Хотя бы в той, куда можно не возвращаться ради единственного человека. Сестра в тот раз пришла навестить меня и нашла в щелях паркетного пола обручальное кольцо матери. Маленькая золотая безделушка – именно она породила вопросы, которые привели к правильным ответам. По-сократовски.
Ей бы отнести это колечко в полицию, но вот ещё один клип. Я вхожу в квартиру и слышу возню в родительской спальне. Через дверной проём вижу, что на кровати развалился отце со спущенными штанами. Глаза закрыты. На тумбочке – бутылка и пачка снотворного. Сестра стоит спиной ко мне. Никто из нас не убийца, пока его не вынудят обстоятельства: внешняя угроза, скрытая обида, жажда мести, да мало ли что.
– Я понимаю, что твой отец... – объясняла сестра.
Да, и всё такое. Они все понимали. Мы снова ехали за город. Сестра за рулём, я рядом, труп отца в багажнике. Где-то дальше вдоль по дороге лежит мама. Машина несётся на бешенной скорости.
– Я не могу поступить иначе, – продолжала сестра.
Я тоже. Смотреть на то, в кого превращаются любимые, – можно в обморок упасть. Застёгиваю ремень. Вцепился в руль. Резкий поворот. Визг тормозов, лязг металла, разбитое стекло.
В суде показания моего доктора приняли к стороне защиты. Меня приговорили к лечебному курсу, а через несколько лет, когда все убедились, что я не представляю никакой угрозы, выписали из больницы. За это время по моей истории написали несколько статей и даже две диссертации. Я жил себе жил, никому не мешал и даже сам поверил, что совершенно не опасен. Пока не возникли новые вопросы.
Если сестра так хорошо ко мне относилась, то почему не разобралась с отцом до моего прихода домой, чтобы не втягивать меня в это? Потому что она не сама нашла кольцо.
А кто помог ей? Только двое знали, где оно могло быть.
Почему ты всё рассказал? Она задавала вопросы. Отец тоже задавал вопросы про гостей матери. И отвечал на них.
Зачем? Избавлялся от свидетелей.
Свидетелей чего? Свидетелей моей прошлой жизни. Той, где отец жестокий и грубый, но любимый; где мать отвратительная и глупая, но любимая; где сестра любимая, но пропащая. Эту нужно было оставить в прошлом и забыть.
Новая жизнь – вот ради чего люди обрывают все связи и уносятся далеко. Они забывают всё, потому что воспоминания слишком тяжелы, чтобы нести их и нести до конца дней. Система перегружена, требуется обновление, некоторые файлы будут удалены. Так надо, иначе не выжить. Поэтому сейчас я встану из-за компьютера, оденусь и выйду из квартиры, даже не закрыв дверь на ключ. Сяду в машину и уеду далеко-далеко. А в пути позабуду обо всём таком.
– Возможно, забвение – ответ на мой вопрос. Попадая в рай, человек забывает о том, что было в прежней жизни.
– Но если рай – награда за праведную жизнь, то как можно осознать свою заслугу, не помня о прошлом, – возразит священник. – И потом, почему вы так уверены, что попадёте в рай? Лучше подумайте, каково будет в аду.
– Чертовски больно, полагаю.
– Вот-вот. Думать о других времени не будет. Может быть, в этом и есть смысл. Ад – это когда человек замыкается только на себе и на своей боли. А рай – это возможность сопереживать другим.
– Сопереживать? Я уже и не помню, как это.