Четыре века еврейской Америки. Как встретил евреев Новый Свет?
366 лет назад, 8 июля 1654 г., в порту города Нового Амстердама, который вскоре переименуют в Нью-Йорк, отшвартовался корабль «Грушевое дерево». На берег с него сошёл человек по имени Якоб Барсимсон. Именно с этого момента принято вести отсчёт еврейской эмиграции в Америку. Этот представитель голландской Вест-индской компании был, помимо всего прочего, ещё и посланцем еврейской общины Амстердама, которая хотела узнать, насколько перспективны новые места для переселения.
Иногда Якоба Барсимсона вообще называют первым евреем в Америке. Его современники подняли бы это утверждение на смех. По той простой причине, что в те годы весьма популярной была любопытная теория, согласно которой Америка изначально была населена именно евреями. Вернее, одним из десяти потерянных колен Израиля, представители которого, конечно, здорово изменились и превратились в индейцев, но всё-таки остались евреями, пусть и вконец одичавшими.
Вообще-то, признание кого-либо евреем в те годы не обещало ничего хорошего: в подавляющем большинстве государств Европы евреев серьёзно притесняли, а в Испании и вовсе объявили вне закона. Но американским аборигенам это внезапно оказалось на руку. До поры европейцы в них вообще отказывались видеть настоящих людей, хотя бы и последних дикарей. А тут европейским колонистам, особенно тем, кто чтит Библию, волей-неволей приходилось задуматься: вдруг индейцы — тоже люди?
Другое дело, что настоящих евреев такой расклад не устраивал. Им надо было, чтобы в них видели не просто людей, а равных среди равных. Вот с этим были серьёзные проблемы. Ладно — в Европе. Но и в Новом Свете, который поначалу казался хорошим убежищем, началось то же самое.
К тому моменту евреев в Америке, в общем, уже хватало. Но только в Южной. В процессе целой серии европейских конфликтов и войн Голландии удалось отжать у Португалии солидный кусок Бразилии. Там обосновалось несколько еврейских общин, которые бежали от европейской инквизиции и чувствовали себя на новом месте вольготно.
Но всё хорошее когда-нибудь кончается. Португалия воспряла духом, собралась с силами и в январе 1654 г. изгнала голландцев из своей бразильской колонии. В Бразилию снова вернулась католическая церковь и святая инквизиция — к ужасу евреев, которые думали, что их мытарства давно позади.
Словом, Якоб Барсимсон, осмотревшись в Новом Амстердаме, нашёл, что место подходящее. И дал отмашку бразильским соплеменникам: можно ехать, тут вас ждут, а инквизиции нет и в помине.
Инквизиции и впрямь не было. Зато был губернатор Новых Нидерландов Питер Стейвесант. Человек хороший, но авторитарный и к тому же антисемит.
Одного еврея, Якоба Барсимсона, он ещё как-то терпел. Но следом за ним пожаловало 23 поселенца из отвоёванной Португалией Бразилии. Натурально беженцы.
Именно к этому прицепился губернатор: «Прибывшие евреи почти все желали бы остаться здесь, но мы опасаемся того, что вследствие их нынешнего обнищания они могут стать обузой в наступающую зиму. Ради блага сего слабого места считаем полезным потребовать от них дружеским образом покинуть нас». Это начало его письма в Амстердам, пока что нейтрального и вполне корректного. А вот в финале он дал себе волю: «В связи с этим мы молимся со всей серьёзностью за себя и за всю нашу общину, чтобы эта лживая раса — столь ненавидящие враги и богохульники имени Христова — не имела возможности далее наводнять сию новую колонию и чинить проблемы для неё».
Ответ из Амстердама был получен неожиданный: «Мы решили удовлетворить ходатайство, представленное указанными португальскими евреями, о том, что эти люди могут путешествовать и торговать в Новой Голландии, а также жить и оставаться там, в связи со значительным объёмом капитала, который остаётся вложенным ими в акции Вест-индской компании».
«Бабло побеждает зло», — истина, которую голландские бизнесмены поняли раньше прочих. Губернатору пришлось подчиниться, но кое-какие рычаги у него ещё оставались. И потому, когда пришло время войны со шведской колонией на реке Делавэр, Питер Стейвесант провёл через городской совет закон, согласно которому евреев полагалось освободить от военной службы. С изящным штрихом в финале: «А за освобождение от опасностей военной службы обложить евреев Новой Голландии ежемесячным налогом».
Это было открытым издевательством, и евреи (чуть ли не впервые в истории Америки) затеяли судебный процесс о том, что имеют право защищать свою новую родину с оружием в руках. Процесс был выигран. Еврейский отряд влился в компанию семи сотен колонистов, которые штурмом взяли шведский форт Казимир. Это несколько примирило Стейвесанта с наличием еврейской общины, которая вздохнула свободно.
Но только до поры. В 1664 г. англичане решили, что голландцев в Америке надо бы прижать как следует. Четыре корабля Ричарда Николса практически бескровно убедили губернатора Новой Голландии отдать колонию по-хорошему.
И тут снова во всей остроте встал еврейский вопрос. Дело в том, что ещё с 1290 г. евреям было запрещено селиться в Англии. Правило распространялось и на колонии. Взывать к голландской Вест-индской компании было бессмысленно и опасно: у англичан имелась своя такая же, прямой конкурент голландской.
И вот тут на помощь пришёл литературный талант амстердамского раввина Манассии бен Израэля, который в своём труде о происхождении американских индейцев свежо и занимательно, а главное, убедительно, сумел показать, что коренное население Америки — всё-таки то самое «потерянное колено Израиля». Книга выдержала в Британии три издания подряд за два года, то есть стала своего рода бестселлером. Ну а коль скоро вся Америка и так заселена евреями, то почему бы ещё нескольким сотням из них не явиться в английские колонии?