Будни молодой мамы или дети — цветы жизни

Всем привет, это мой первый пост на Пикабу.

Моему ребёнку недавно исполнился год, если точнее, сейчас ему год и три месяца. Он ещё не ходит самостоятельно. Он ходит только со мной за ручку, и то предварительно убедившись в том, что он находится в максимально безопасном месте, безо всяких непонятных препятствий в виде деталей от Лего и всяких там предметов интерьера. Ну, например, стола, внезапно возникшего у него на пути, или кровати, которая зачем-то стоит там, где ему вот срочно нужно проползти по-пластунски. Максимально тихо, чтобы мама не услышала. Зачем? Ответ очевиден: чтобы сделать очередную детскую шалость, за которую очень хочется отругать, но ты молчишь, сцепив зубы, и стараешься улыбнуться. Потому что ругаться абсолютно бесполезно.


Этожеребёнок.


Тут стоит внести небольшую поправку для ясности: уже в этом возрасте ребёнок должен понимать, что на самом деле плохо, а что так — забавная проделка, о которой потом со смехом будут вспоминать бабушки. Так что таскать кота за хвост и пытаться пробить папиным смартфоном стену мой ребёнок даже не пытается. Потому, что всё это он уже пытался проделать и был за это вполне справедливо отруган.


Знаете, из чего состоит наше повседневное утро?


Мы оба встаём ровно в половину пятого. Ну, в каком смысле мы. Маме нужно для нормального функционирования хотя бы пять часов сна, а учитывая, что она ложится в лучшем случае ближе к часу ночи... Грустная история. Вот поэтому, чтобы мама не грустила, моё дорогое чадо, без объявления войны, ровно в четыре тридцать утра пытается избить меня своей подушкой, пытается попасть мне пустышкой в глаз и вообще вышвыривает из своей кровати всё, чему, по его мнению, там не место. Не место — это подушке, простыне, одеялу и матрасику. Последний, приземлившись на меня, вызывает побочные эффекты в виде странных снов. Например, вчера мне приснился усатый грузин, продающий мне использованную тряпку для мытья полов после размазанной по ним манной каши.

Дальше, после бодрого пробуждения, мы делаем зарядку. Я — подбираю с пола всё, что он успел разбросать, сын — отбирает у меня всё, что я успела поднять, и тренирует бросок Леброна. Наверное, баскетболистом будет.


Пытаться его накормить — это отдельная история. Сначала мы готовим манную кашу, без комочков, поливаем кленовым сиропом и посыпаем кусочками бананов. "Это всё, конечно, круто, — говорит ребёнок. Но я это есть не буду."

"Ещё как будешь" уверяю я. Его скептичный взгляд убеждает об обратном.

Дальше мы жарим омлет на сливочном масле. Посыпаем тёртым сыром, потому что ребёнок любит сыр. Но омлет он не ест. Точнее, не в этот раз, потому что мама не угадала, что он хочет сегодня. В конце концов, мы приходим к компромиссу: ребёнок ест макароны с сосиской, потому что это ему нельзя и вредно, а мама выдыхает и допивает третью за последний час чашку кофе.


Дальше, вымыв всю посуду и приведя в порядок кухню, выглядевшую как после небольшой деревенской свадьбы, мы собираемся на утреннюю прогулку. Да я в своё время на свидание с его отцом столько не собиралась! И какого, спрашивается, у ребёнка вещей больше, чем у всех членов семьи, вместе взятых?!

Наконец, когда мы оба одеты и готовы  к выходу в свет, мама отвлекается на какую-то там долю секунды, чтобы положить в карман кошелёк, телефон и ключи, а ребёнка уже нет на месте. Он исчез из моего поля зрения удивительно бесшумным и быстрым способом — уполз по-пластунски. Наверное, пограничником станет.

Чтобы оставить комментарий, необходимо или