Бармен пьет кофе последним
Пили шампанское. Самое ненастоящее шампанское. Что ещё пить, когда до совершеннолетия далеко, а ты уже такой весь взрослый?
Последние лучи солнца прорезали дыры в плотной листве. Не так-то просто становилось смотреть в оба (чтобы, чуть что, вовремя заметить приближающихся ментов).
«Ты? Будешь искать работу? Нафиг те это надо? Сейчас лето - нужно тусить! Наработаешься ещё!» – вбивал мне в голову простые истины друг.
К этому моменту я уже объяснил, что денег в семье не хватает, что иногда мы едим линолеум и собираем дождевую воду. Это была ненастоящая причина, но, должно быть, самая убедительная.
«Ты уже точно решил?» – выдержав паузу, убедился друг.
Я решил не точно, но твёрдо и уверенно кивнул головой. А потом как-то случайно завертелось-закрутилось.
Случайно, даже невзначай, оказалось, что у моего деда есть ресторан. Каждый месяц (и июнь не стал исключением) дед задавал мне дежурный вопрос: «не пора ли начинать работать?» В это раз я нечаянно согласился и попросил узнать, нужны ли работники в его ресторан на лето, а он, вопреки своему обыкновению, не забыл уточнить этот момент.
Я горжусь тем, что на работу меня взяли не потому, что дед был владельцем ресторана! Директор очень щепетильно выбирала персонал, поэтому мне пришлось пройти собеседование:
- Куришь? – прозвучал первый вопрос.
- Нет, - как и положено, на собеседовании, лгал я.
- Плохо, нашим девчонкам компании не будет, - улыбнулась дире… я буду называть её заведующая, потому что так не нужно тратить слова на её описание. Она была (какая?) – заведующая.
Собеседование я прошёл и был определён на должность бармена, это мне и рассказали, пока вели меня мимо массивных дубовых столов к рабочему месту. И в конце пути, меня должен был ждать харизматичный молодой бармен, ловко жонглирующий бутылками…
Но за баром меня ждала другая история.
Там меня ждало само олицетворение общепита. Огромная женщина, по кличке Мама Чоли, протискивалась за узким баром от кассы к кофе-машине и обратно. Вы думаете, я преувеличиваю? На нижних полках в баре никогда ничего не стояло только потому, что она могла зацепить это своими телесами! Дама настолько плотно занимала пространство в баре, что там даже пыль не оседала! Сварливое, наглое, хамоватое, самоуверенное быдло попросили обучить меня премудростям индустрии гостеприимства.
-Михаланна, пачэму изнова я! Нехачу я никаго учыть, вон хай Кучаравая учыт, - психовал прирождённый бартендер, вскидывая свои смыглые ручищи вверх. Высвободив себя из узкого бара она скрылась из виду, уворачиваясь от разговора. Где-то там Мама Чоли погремела посудой и вернулась в зал с ржавым подносом полным мокрых бокалов.
«Садись. Натярай. Я люблю парадак» - швырнув мне в лицо полотенце, приказала она.
Несколько дней, пока меня не учили приготовлению коктейлей и тонкостям общения, все пытались понять, что же я забыл на работе?! Считалось, что я из богатой семьи. Не обеспеченной (как говорят в больших городах), а, именно, из баГатай (редуцированное Г). Поэтому, казалось очевидным, что дед заслал меня шпионить за коллективом.
Шпионить, например, за тем, как Михаловна превращала ресторан в столовую:
С утра до вечера все столы были заказаны группами туристов. Меню их обедов и цену заведующая высчитывала сама, даже некоторые продукты для приготовления она выращивала сама, а некоторые стейки кормила, годовала, наверняка, и колола сама.
За четыре часа на восьмидесяти местах, коими располагал рэстаран, должны были пообедать шесть сотен человек. Как вы понимаете, официанты были живы только потому, что умереть им было некогда. И пока несчастные скользили по жирному полу, серверуя-пересервировывая столы, разносили блюда выставленные на подносе в три этажа – повара уже разгребли свою запару. Одна из них выпорхнула в зал: «Кидай работу, пашли пакурым!» - громко прохрипела она. И Мама Чоли задвигалась к выходу таким образом, словно звучащая песня «а я иду такая вся в Дольче-Габана, я иду такая вся – на сердце рана» была о ней одной…
«Патамушта мне жарка, Михаланна, я не магу там дышать!» - оправдывалась через несколько минут Мама Чолли. Заведующая что-то фыркнула про «как всегда», увлекая барменшу внутрь. Уже возле кассового аппарата Михаланна обменяла несколько фраз на стопку купюр крупного номинала. Я понял, что этот ежедневный ритуал является банальной кражей денег только тогда, когда Михаланна попросила не говорить про это моему деду.
Выиграв в этой беспроигрышной лотереи, заведующая бралась за сумку, относила на кухню количество и состав обедов на завтра и отправлялась навстречу домашним заботам, оседлав свой скрипучий, когда-то зелёный, велосипед.
Прихрамывая, в опустевший зал выползала шеф-повар Викеньцевна. Немного постонав на стуле, сквозь жалобы на здоровье и слёзы несправедливости, она просила Маму Чоли не пускать в ресторан клиентов. «Нам же на завтра варить пятьсот борщей (указательный палец отмерял фразу ударами по столу) 478 порций свинины в сыре, 357 похлёбок по-Радзивиловски, а ещё пятьсот салатов! И двадцать рулетов и руляд!»
Вот я честно не знаю, куда она готовила эти рулеты и руляды, я никогда не видел, чтобы их подавали гостям. Да я их вообще никогда не видел! Но Викеньтевна готовила их ежедневно.
А пока она отдавала остатки своего здоровья ресторану и кастрюлям – остальные выбирались на улицу. Опечатав дверь табличкой «Спецобслуживание», все занимали места под выцветшим зонтом «Coca-Cola», где скучал пластмассовый стол.
Чем темнее становилось вокруг, тем более живописным не становился стол: на нём могли бы появляться закуски, основные блюда, десерты, деликатесы, но это всё казалось лишним, когда есть водка и пепельница. Изрядно набравшийся персонал долго определял самого вменяемого, для разговора с Михайловной перед закрытием. Ей сообщалось, что «пачэму-та тишина сегодня. Нихто вабшчэ не прихадиу», она отвечала: «ну закрывайтесь тогда». И, вооружившись ещё бутылкой водки, все расходились не-по-домам.
Таких мест больше не бывает, я почти уверен (ну или очень надеюсь). Тогда никто не знал, что такое капучино, а на вопрос «вам эспрессо или американо?» - гости отвечали: «нескафе». Меня там не учили, как общаться с гостями, а показывали, кого из постоянных клиентов можно обсчитывать, а кого не стоит. Мне не рассказали, как сделать Б-52, но я узнал, как лечить шейный остеохондроз укропом.
Меня научили покупать в магазине пакетики чая и подавать их вместо того, который закупил ресторан (обращаю внимание, что слова «ресторан» и «пакетики чая» действительно используются в одном предложении). Научили переливать дешёвое пойло в бутылку с дорогим алкоголем. Показали мне и барменское фаталити: сперва ты тыришь водку с банкета, а потом её же и продаёшь этому же банкету!
А ещё, там действовала акция; если заказываешь алкоголь свыше 200 мл в один графин - получаешь на 50 мл меньше.
Кажется, ничего не упустил, выложил всё, как на исповеди. Вы спросите, а где же та часть, в которой «лёд и пена - деньги бармена»? А её не будет потому, что в моём первом рэстаране лёд был только на стенках морозильной камеры!
Всё это необходимо было провернуть до воскресенья. Потому что в этот святой день делались чёрные дела. Проводилась передача смены одного бармена другому. После пересчёта товара, становилось понятно, как много денег получит первый бармен за эту трудовую неделю.
После первого переучёта я оказался в минусе (чего у других барменов никогда не случалось). За свою честность я должен был заплатить ресторану 170$, но денег с меня, конечно, не взяли, потому что дед. Следующая моя рабочая неделя проходила в напряжении. Я честно купил пачку чая, честно купил несколько бутылок вина и честно сделал несколько вещей, за которые гореть мне в аду. Мама Чоли за это время прониклась ко мне симпатией (не зря я всю её рабочую неделю приходил составлять ей компанию в убиении печени). И эта симпатия вылилась мне медвежей услугой. Она поколдовала над баром и отдала мне честно незаработанные 300$, а я оказался в кабинете у бухгалтера:
- Дорогой, а почему у нас в баре четыре порции Метаксы?
- Ну столько там осталось, я мерником проверял, - мямлил я.
- Дело в том, что Метаксы у нас уже полгода как три порции. У тебя в баре лишней продукции на 150$, откуда?
На нас наругались, конечно, но оставили всё, как есть.
Вообще, я быстро освоился и заслужил доверие, Михаланна души во мне не чаяла и очень хотела, чтобы я делал коктейли, как настоящий бармен, а Мама Чоли рассказывала легенды о том, как в больших городах зарабатывают на коктейлях. «Канешна я тожэ умею кактэли. Я же уже пять лет барменам работаю, но зачэм мне эта нада, я лучшэ, о, прынесу тры бутылки водки из магазина и прадам их тут» - рассуждала она.
Зачем пишу про это, после того, как месяцами пытаюсь оправдать барменов? Было бы нелепо пытаться завоевать ваше доверие, недоговаривая или попросту скрывая факты.
Такая правда.
Три с половиной недели спустя я уволился и принял решение никогда больше. Никогда. Не стану работать в общепите. Никогда.
Ещё через месяц - я записался на курсы для барменов...
© VK
Последние лучи солнца прорезали дыры в плотной листве. Не так-то просто становилось смотреть в оба (чтобы, чуть что, вовремя заметить приближающихся ментов).
«Ты? Будешь искать работу? Нафиг те это надо? Сейчас лето - нужно тусить! Наработаешься ещё!» – вбивал мне в голову простые истины друг.
К этому моменту я уже объяснил, что денег в семье не хватает, что иногда мы едим линолеум и собираем дождевую воду. Это была ненастоящая причина, но, должно быть, самая убедительная.
«Ты уже точно решил?» – выдержав паузу, убедился друг.
Я решил не точно, но твёрдо и уверенно кивнул головой. А потом как-то случайно завертелось-закрутилось.
Случайно, даже невзначай, оказалось, что у моего деда есть ресторан. Каждый месяц (и июнь не стал исключением) дед задавал мне дежурный вопрос: «не пора ли начинать работать?» В это раз я нечаянно согласился и попросил узнать, нужны ли работники в его ресторан на лето, а он, вопреки своему обыкновению, не забыл уточнить этот момент.
Я горжусь тем, что на работу меня взяли не потому, что дед был владельцем ресторана! Директор очень щепетильно выбирала персонал, поэтому мне пришлось пройти собеседование:
- Куришь? – прозвучал первый вопрос.
- Нет, - как и положено, на собеседовании, лгал я.
- Плохо, нашим девчонкам компании не будет, - улыбнулась дире… я буду называть её заведующая, потому что так не нужно тратить слова на её описание. Она была (какая?) – заведующая.
Собеседование я прошёл и был определён на должность бармена, это мне и рассказали, пока вели меня мимо массивных дубовых столов к рабочему месту. И в конце пути, меня должен был ждать харизматичный молодой бармен, ловко жонглирующий бутылками…
Но за баром меня ждала другая история.
Там меня ждало само олицетворение общепита. Огромная женщина, по кличке Мама Чоли, протискивалась за узким баром от кассы к кофе-машине и обратно. Вы думаете, я преувеличиваю? На нижних полках в баре никогда ничего не стояло только потому, что она могла зацепить это своими телесами! Дама настолько плотно занимала пространство в баре, что там даже пыль не оседала! Сварливое, наглое, хамоватое, самоуверенное быдло попросили обучить меня премудростям индустрии гостеприимства.
-Михаланна, пачэму изнова я! Нехачу я никаго учыть, вон хай Кучаравая учыт, - психовал прирождённый бартендер, вскидывая свои смыглые ручищи вверх. Высвободив себя из узкого бара она скрылась из виду, уворачиваясь от разговора. Где-то там Мама Чоли погремела посудой и вернулась в зал с ржавым подносом полным мокрых бокалов.
«Садись. Натярай. Я люблю парадак» - швырнув мне в лицо полотенце, приказала она.
Несколько дней, пока меня не учили приготовлению коктейлей и тонкостям общения, все пытались понять, что же я забыл на работе?! Считалось, что я из богатой семьи. Не обеспеченной (как говорят в больших городах), а, именно, из баГатай (редуцированное Г). Поэтому, казалось очевидным, что дед заслал меня шпионить за коллективом.
Шпионить, например, за тем, как Михаловна превращала ресторан в столовую:
С утра до вечера все столы были заказаны группами туристов. Меню их обедов и цену заведующая высчитывала сама, даже некоторые продукты для приготовления она выращивала сама, а некоторые стейки кормила, годовала, наверняка, и колола сама.
За четыре часа на восьмидесяти местах, коими располагал рэстаран, должны были пообедать шесть сотен человек. Как вы понимаете, официанты были живы только потому, что умереть им было некогда. И пока несчастные скользили по жирному полу, серверуя-пересервировывая столы, разносили блюда выставленные на подносе в три этажа – повара уже разгребли свою запару. Одна из них выпорхнула в зал: «Кидай работу, пашли пакурым!» - громко прохрипела она. И Мама Чоли задвигалась к выходу таким образом, словно звучащая песня «а я иду такая вся в Дольче-Габана, я иду такая вся – на сердце рана» была о ней одной…
«Патамушта мне жарка, Михаланна, я не магу там дышать!» - оправдывалась через несколько минут Мама Чолли. Заведующая что-то фыркнула про «как всегда», увлекая барменшу внутрь. Уже возле кассового аппарата Михаланна обменяла несколько фраз на стопку купюр крупного номинала. Я понял, что этот ежедневный ритуал является банальной кражей денег только тогда, когда Михаланна попросила не говорить про это моему деду.
Выиграв в этой беспроигрышной лотереи, заведующая бралась за сумку, относила на кухню количество и состав обедов на завтра и отправлялась навстречу домашним заботам, оседлав свой скрипучий, когда-то зелёный, велосипед.
Прихрамывая, в опустевший зал выползала шеф-повар Викеньцевна. Немного постонав на стуле, сквозь жалобы на здоровье и слёзы несправедливости, она просила Маму Чоли не пускать в ресторан клиентов. «Нам же на завтра варить пятьсот борщей (указательный палец отмерял фразу ударами по столу) 478 порций свинины в сыре, 357 похлёбок по-Радзивиловски, а ещё пятьсот салатов! И двадцать рулетов и руляд!»
Вот я честно не знаю, куда она готовила эти рулеты и руляды, я никогда не видел, чтобы их подавали гостям. Да я их вообще никогда не видел! Но Викеньтевна готовила их ежедневно.
А пока она отдавала остатки своего здоровья ресторану и кастрюлям – остальные выбирались на улицу. Опечатав дверь табличкой «Спецобслуживание», все занимали места под выцветшим зонтом «Coca-Cola», где скучал пластмассовый стол.
Чем темнее становилось вокруг, тем более живописным не становился стол: на нём могли бы появляться закуски, основные блюда, десерты, деликатесы, но это всё казалось лишним, когда есть водка и пепельница. Изрядно набравшийся персонал долго определял самого вменяемого, для разговора с Михайловной перед закрытием. Ей сообщалось, что «пачэму-та тишина сегодня. Нихто вабшчэ не прихадиу», она отвечала: «ну закрывайтесь тогда». И, вооружившись ещё бутылкой водки, все расходились не-по-домам.
Таких мест больше не бывает, я почти уверен (ну или очень надеюсь). Тогда никто не знал, что такое капучино, а на вопрос «вам эспрессо или американо?» - гости отвечали: «нескафе». Меня там не учили, как общаться с гостями, а показывали, кого из постоянных клиентов можно обсчитывать, а кого не стоит. Мне не рассказали, как сделать Б-52, но я узнал, как лечить шейный остеохондроз укропом.
Меня научили покупать в магазине пакетики чая и подавать их вместо того, который закупил ресторан (обращаю внимание, что слова «ресторан» и «пакетики чая» действительно используются в одном предложении). Научили переливать дешёвое пойло в бутылку с дорогим алкоголем. Показали мне и барменское фаталити: сперва ты тыришь водку с банкета, а потом её же и продаёшь этому же банкету!
А ещё, там действовала акция; если заказываешь алкоголь свыше 200 мл в один графин - получаешь на 50 мл меньше.
Кажется, ничего не упустил, выложил всё, как на исповеди. Вы спросите, а где же та часть, в которой «лёд и пена - деньги бармена»? А её не будет потому, что в моём первом рэстаране лёд был только на стенках морозильной камеры!
Всё это необходимо было провернуть до воскресенья. Потому что в этот святой день делались чёрные дела. Проводилась передача смены одного бармена другому. После пересчёта товара, становилось понятно, как много денег получит первый бармен за эту трудовую неделю.
После первого переучёта я оказался в минусе (чего у других барменов никогда не случалось). За свою честность я должен был заплатить ресторану 170$, но денег с меня, конечно, не взяли, потому что дед. Следующая моя рабочая неделя проходила в напряжении. Я честно купил пачку чая, честно купил несколько бутылок вина и честно сделал несколько вещей, за которые гореть мне в аду. Мама Чоли за это время прониклась ко мне симпатией (не зря я всю её рабочую неделю приходил составлять ей компанию в убиении печени). И эта симпатия вылилась мне медвежей услугой. Она поколдовала над баром и отдала мне честно незаработанные 300$, а я оказался в кабинете у бухгалтера:
- Дорогой, а почему у нас в баре четыре порции Метаксы?
- Ну столько там осталось, я мерником проверял, - мямлил я.
- Дело в том, что Метаксы у нас уже полгода как три порции. У тебя в баре лишней продукции на 150$, откуда?
На нас наругались, конечно, но оставили всё, как есть.
Вообще, я быстро освоился и заслужил доверие, Михаланна души во мне не чаяла и очень хотела, чтобы я делал коктейли, как настоящий бармен, а Мама Чоли рассказывала легенды о том, как в больших городах зарабатывают на коктейлях. «Канешна я тожэ умею кактэли. Я же уже пять лет барменам работаю, но зачэм мне эта нада, я лучшэ, о, прынесу тры бутылки водки из магазина и прадам их тут» - рассуждала она.
Зачем пишу про это, после того, как месяцами пытаюсь оправдать барменов? Было бы нелепо пытаться завоевать ваше доверие, недоговаривая или попросту скрывая факты.
Такая правда.
Три с половиной недели спустя я уволился и принял решение никогда больше. Никогда. Не стану работать в общепите. Никогда.
Ещё через месяц - я записался на курсы для барменов...
© VK