Серия «Дикая мята 2022»

После ретро-обзора Бессонницы 2023 захотелось погрузиться в главный музыкальный фест образца 2022 года. Это был первый фестиваль после 2 лет переноса, до конца никто не верил, что он состоится. Много артистов, чтобы поддержать организатора Клюкина согласились выступать за символическую цену в 1 рубль. Артистов было так много, что музыкальный лайнап занял целых 2 уикэнда: 17-19 июня 2022 и 24-26 июня 2022. Сегодня мы сделаем обзор группы Комсомольск.

Группа "Комсомольск" состоит из Даши Дерюгиной (вокал, гитара, тексты), Арины Андреевой (вокал, клавишные, тексты), Ивана Рябова (бас-гитара, тексты), Павла Кочетова (ударные). Я узнал о группе после альбома "Дорогие москвичи" 2018 года. Название группы адресует в прошлое во время оптимистичных коммунистических 60-х, когда юные люди рифмовали свою молодость с жизнью страны и были уверены, что страна изменяется к лучшему, с масштабной стройкой БАМа, с городом Комсомольск-на-Амуре, с оптимистичными картинами Виктора Попкова, в которых юные идейные люди строят новую реальность, новые города, новый быт.

В текстах группы живет картина мира молодых влюбленных людей на фоне Москвы 10-х. Их жизнь течет на фоне вечно изменяющегося и неспящего города. В тексте "Фестиваль" прямо проговариваются разные изменения к лучшему (парк Зарядье, велодорожки, бары с крафтовым пивом) и город представляется, мифологизируется таким вечно обновляющимся фестивалем, открытым, всегда новым, всегда увлекательным. В клипе на песню "Где мы сейчас?" есть карнавальная разница между Москвой обычной, в которой зарабатывают деньги (работницы обычной рюмочной с ретро уклоном в советскую эстетику) и внутренним ощущением молодости. Это ни с чем не сравнимое и индивидуальное, в котором можно послать "в жопу здоровье" ради мимолетных искр впечатлений. Эта молодость яркая, в которой влюбленность смешана с ароматом революционного искусства. В ней "захлебываясь, шумит оркестр наших с тобой горящих труб". В качестве референсов, ориентиров, "настоящих буйных", разбросанных в тексте, называются Владимир Маяковский, Егор Летов, Жан-Поль Сартр. Город-столица - это место, в котором создаются новые смыслы и это очень важно для героя текста.

В этом городе конечно же есть место влюбленности. В песне "Орфей" с первого мини-альбома группы "Комсомольск-1" показаны обычные будни влюбленных. У них конечно же нет денег, но они вместе. Картина жизни молодых людей продолжается в песне "Азбука плохого вкуса". Здесь мы проникаем внутрь отношений: от совместного просмотра порно до знакового и тогда кажущегося безобидным увлечением в 0-х и 10-х темой русского национализма, книжками Дугина, запрещённой ультраправой партией РНЕ. Баланс в отношениях, жизни и политических предпочтениях на грани между разрешенным и запрещённым. Здесь называется участие в "Маршах несогласных" Лимонова, опасность первых посадок за оскорбление чувств верующих, "война" с системой и за свои права - все это увлекает и дает огонь жизни. Референсы на правую субкультуру разбросаны в тексте "Русская школа курения". Знаковая цитата Жана-Поля Сартра, французского левого писателя в названии песни "Ад - это другие" предельно показывает границу личных чувств героини текстов и политических. Здесь все смешано, но другие - это и "анархисты", и "демократы", и "ты".

Тема личного и общественного продолжается в альбоме "Касса свободы" 2017 года. В песне "Звезды" общественные холивары старых левых и новых правых, споры о наличии бога, "кто станет президентом", "какого размера грудь" - меркнет по сравнению с личным счастьем, близостью, симпатией, живущей между двумя людьми. В песне "Свободная касса" впервые возникает формальная точка включения себя в контекст Москвы, которая дальше будет повторена в видео на песню "Где мы сейчас?". Противопоставляется типичное место работы 20-летних (кассир в условном Макдаке) и желание мечтать.

В текстах группы "Все исчезло", "Мозги и деньги", "Черные очки", "Все, что я умею" присутствует какая-то панковская искренность и революционность по отношению к открываемому подростками миру взрослых. Героиня текста "Все, что я умею" прямо разграничивает свою обычную жизнь и взрослую жизнь политиков, управляющих социальными организмами. Она задумывается, как "помирить" Израиль и Палестину, но уже "пора ложиться спать". Здесь подсвечивается риторика традиционных новостных медиа и мир обычного человека. В другой песне "Все исчезло" героиня просто пытается в чем-то новом разобраться и "что-то нажимает". Здесь подсвечивается восприятие обычной реальности, в которой кое-что нажимаешь и ожидаешь ответа. Но мем превращается в зловещую ядерную красную кнопку и получается ядерная война. Герои песен остаются такими новыми маленькими людьми без "мозгов и денег" в мире, в котором Россия ассоциируется с Путиным. Обычным людям остается только скрываться за черными очками от "ментов", хранить внутри "огонь", "молодость" и "храбрость", ждать, когда тобой заинтересуются "новые вожди".

В альбоме "День психа", как мне кажется, тексты сделаны по сложившимся канонам старых альбомов. Они как конструктор состоят из референсов на знаковые произведения зарубежной литературы 20 века (Беккет "В ожидании Годо", Борхес "Сад расходящихся тропок", Маяковский "Облако в штанах", Гарсия Лорка, Ерофеев "Москва-Петушки", "Пена дней" Бориса Виана), классические тексты (книга Экклезиаста, Цицерон в "Камень, ножницы, бумага"), знаковые художественные произведения ("Черный квадрат" Малевича), знаковый перформанс философа Диогена из античного мира, когда он днём с фонарем искал человека, акт обращения привычного события (полет пакета на ветру) в произведение искусства в знаковом фильме "Красота по-американски". Это разбавлено референсами из совсем другой сферы: на знакомые многим из детства дворовые игры в "камень, ножницы, бумагу", "что спрятано у меня в карманах". Или элементами современной культуры повседневности: чек из "Магнолии", сигареты и ключи, такси, которое везет Улугбек, перекрытая Москва во время инаугурации президента. Плюс ссылки на музыкальные группы: Фейс (теперь иноагент), СПБЧ, группу Pulp. Именно сочетание высокого и низкого, вечного и обыденного создаёт неповторимую магию, неповторимый стиль группы. На все это накладывается внутренний мир взрослеющих героев, прекрасная музыка и женский вокал.

В следующем альбоме "Ближний свет" группа решила поэкспериментировать со звуком и подачей треков. В delux-версии перед каждым треком Даша Дерюгина читает атмосферную прозаическую вставку, подводку к дальнейшей композиции. Мне лично это напоминает вставочные тексты на втором альбоме "Сказки о прыгуне и скользящем" группы Пилот. В альбоме не так много мемов и признаков времени, но больше про глубинные вопросы. В композиции "Вавилон" вслед за каноническим текстом БГ описывается город, в котором душно и нет души. "Самурай" музыкально отсылает к жанровым фильмам про самураев с восточной музыкой. Текстовое наполнение - это картина одинокого мужчины, путь которого через 8 бокалов пива лежит в метафорический дом, представляющийся сном, в котором есть Она. Феминистскую тему продолжает "Мужчина", который плачет в ванной после того, как побил жену. Строчки "ты можешь быть хоть тысячу раз права, но какой в этом толк, если твой мужчина плачет" - отсылка к мему из пацанских пабликов про маскулинность. В тексте переворачивается традиционные роли в отношениях, традиционный посыл, традиционный актор указывает на женщину, а не на мужчину. Похожий феминистский ход есть в клипе на песню "Не Париж" группы Ленинград, в котором жена спасает мир, пока муж моет посуду. В текстах "За моею спиной", "Папины дочки", "Ночь" и "Близнец" мы имеем яркое, удивленное путешествие по ассоциативному ряду безбрежной фантазии, присутствующее в лучших текстах группы. В композиции "За моею спиной" текст вырастает из надуманных страхов и фобий, динамика построена на создании "самолетов, врезающихся в асфальт" и умозрительные предположения, "тревоги" - "бум - взрываются бетонной пылью". В другой композиции-референсе сериал "Папины дочки" вырастает в образ, метафору детского уюта и комфорта, мира, в котором не хватает только объекта влюбленности из взрослого сегодня. Текст "Ночь" вместе с подводкой вплетаются корнями в фрейдистское бессознательное сна, сексуальное, переживания и тревожность. Мажорная песня "Близнец" повествует о злом двойнике, линчевском доппельгантере, живущем в каждом из нас. Песня "Весенний вальс" с приглашением слушателей выходить и танцевать напоминает переложение "Dancing in the streets" Дэвида Боуи и Мика Джаггера. Песня "Иванова" опять указывает на БГ. И в песне Комсомольска, и в песне Гребенщикова собирательный образ - это альтер-эго самого автора. В песне "Иванов" герой читает Сартра на фоне советского Ленинграда и платит контроллерам штраф. В песне "Иванова" героиня идет по "вздутым венам покрасневших проспектов" среди медленно ползущих такси в современном Питере или Москве, одевается не по погоде и попадает под дождь. Герои молоды и понимают, что им не "слиться с согражданами своими", но каждый из прохожих тайно шепчет "Вот бы мне стать похожим на Иванову".

Следующий альбом "Ретро" у группы получился каким-то неожиданно минорным. Тон задают композиции "Sodade", "Последнее метро", "Мы - ретро", "Ваше море", "Пятиэтажечка". Однако здесь есть прямо мажорный сингл в духе первых альбомов - "Глаза (прилипли)" про влюбленность, освещающую и освежающую все вокруг. Здесь проговаривается важное прощание с 10-ми, в которые состоялась группа. Это прощание есть в заглавной песне альбома "Мы - ретро". Группа в тесте прямо заявляет о своем месте в поп-культуре: "мы останемся приметами времени", "мы - ретро". Они пытаются пробить 5 стену: "нас не приняли в мы, не записали в они". В композициях героиня текста метафорически перевоплощается в элементы дня обычной московской жизни. В композиции "Последнее метро" московский метрополитен представляется туннелем времени, жизни конкретного героя текста, по которому несется судьба пассажира "из ниоткуда в никуда" "к себе самой" мимо остановки "молодость". В композиции "Ваше море" героиня текста видит себя вечным морем, которое "промывает солью ваши раны", к которому приходят "послушать шептание", "пожалеть моряков не вернувшихся надежд" (отсылка к "Девушка пела в церковном хоре" Блока). В композиции "Пятиэтажечка" старое здание из советского прошлого становится альтер-эго героини, за которой "хищными, влажными окнами следят новостройки", "если вдруг поймают, разорвут на кусочки, наверное, съедят". Здесь что-то есть от "Товарищу Нетте, человеку и пароходу" Маяковского, в котором автор разговаривал с живым пароходом. В "Верном спутнике" героиня разговаривает с луной.

Последний альбом группы, имеющий символический номер в названии "Комсомольск-0" (на фоне исторически первого альбома "Комсомольск-1"), означающий стирание, обнуление всех предыдущих высказываний группы. Этот альбом должен содержать прописные истины, лежащие до других художественных текстов. Альбом передает настроение 22 года после начала войны, состояние растерянности, состояние, в котором в мгновение все представления о сложном социальном организме были разрушены, разрушены нормы морали, установленные личные границы, свободы гражданина в стране, причем разрушены самим государством. Текст "Из нашего окна" работает с знакомым всем из детства детским стихотворением Сергея Михалкова, в котором между детьми строится свободный ассоциативный диалог о впечатлениях о жизни в советской Москве. Когда один из ребят говорит, что из его окна "площадь Красная видна" (скорее всего, это сын кого-то из пищущей интеллигенции, кому давали квартиры в доме недалеко от Красной площади со стороны Васильевского спуска), в этих словах звучит гордость от близости к главной площади страны. В противовес в тексте композиции героиня видит из своего окна только "черную площадь", "черные кубики-дома" и школу, и церковь. Здесь нет гордости из-за близости к "ночной" площади, только констатация факта, что "черная ночь" настигла и площадь, и дома, и даже школу с церковью. Героиня чувствует свою ответственность, что она дала "ночи" опуститься на любимый город. Здесь референс еще к одному классическому произведению - песне "Забавы" Мумий Тролля, который хочет "твои пули переправить в струны". Это песня Мумий Тролля про 90-е написана от лица жертвы случайной стрельбы, в ней нет киллера и романтизации бандитизма. В тексте Комсомольска лирическая героиня слышит, как "дребезжит от ветра переплавленная в пулю струна". Ветер времени, подувший 24 февраля, снова вернул звук непреднамеренных, неосознанных, случайных убийств. Такую Москву, конечно, тяжело видеть героям, воспевшим ее изменения к лучшему. Велодорожки и парк Зарядье, представляющиеся в раннем тексте "Фестиваль" изменениями к лучшему в вечно обновляющемся городе, в тексте "Ave Maria" ведут "мимо парка Зарядье" "нас прямо в ад", "по шершавому асфальту мой самокат несется и нет пути назад". Сам текст молитвы обращен, я думаю, не только к Марии, но и ко всему миру, и к Украине с просьбой простить за все. Больно видеть, как теперь "свободное слово в петле качается свободно". И конечно же теперь свободная "гниющая, цветущая дыра" лучше, чем "замолчавший город". Происходящее убивает надежду на будущее и здесь нет места для влюбленности, здесь "в животах бабочки в червей превращаются обратно". На альбоме есть гротескная песня "Журавли" про массовую эмиграцию, в которой вместе с птицами улетели "автобусы, деревья, целые квартиры, одеяло, подушка, мысли, надежды, идеи", "улетела Волга, улетел Байкал". Здесь есть отсылка к тексту Чуковского ("одеяло убежало, улетела простыня, и подушка, как лягушка, ускакала от меня") с языковыми нелепицами. Все в тексте Комсомольска наполнено движением, как во всех текстах поэта для детей (что вызвано особенностями детской психологии до 5 лет - "От двух до пяти" Чуковского), и гротескным абсурдизмом, так как нельзя всей стране "свалить" вместе с реками и полями. В тексте нет обвинения уехавших, только констатация факта и личный выбор лирического героя - "осталась только я, Родина, менты". В символическом тексте "Оттепель" для группы Комсомольск, название которой устремляет в оттепельные хрущевские 60-е, лирический герой верит, что когда-нибудь холод войны и отсутствия гражданских свобод обязательно сменит весенняя оттепель.