Грёбаный чай!
Ненавижу когда навел чай, сделал парочку бутербродов, сел пить и в конце, когда видишь что чая остался один глоток но еще, один целый бутерброд. Пытаешься этот глоток растянуть на весь бутер и нихера не получаеться, потом ешь его в сухомятку... блеять! Бесит! :D
Ангел в запое (рассказ-длиннопост)
Захламлённая комната, по углам батареи пустых бутылок, вечерний тусклый свет с трудом пробивается сквозь давно немытые стёкла окон. Разбросанные книги, покачивающийся печальным флагом разрухи на люстре чёрный носок, и, как довершение ночного кошмара домработницы, немытая кофейная чашка с потушенной сигаретой на низеньком, всём в каких-то пятнах, столике.
Брезгливо откинув носком начищенной до зеркального блеска туфли равную газету, ангел тряхнул завитыми золотыми кудрями. Идеально сидящий белый костюм, белая же накрахмаленная до каменной твёрдости рубашка, строгий галстук. В окружающей его в этот момент обстановке (грязь, мусор, местами оторванные обои и вообще хаос) он смотрелся так же нелепо, как полярный медведь в дремучих джунглях Амазонки. Тонкий его аристократический нос недовольно сморщился, уловив стойкий запах сырости и давно не стиранной одежды, после этого он, горестно вздохнув и в кристально-безгрешной душе сетуя на специфику работы, перешагнул через порог комнаты, сложив крылья.
Рослый крепкий мужик, с пересекающими лоб горькими морщинами, растрёпанными сальными волосами, даже не повернул головы при его появлении. Наоборот. Лёжа на диване, он перевернулся на другой бок, подтянув обтрёпанные шорты и глухим тяжёлым голосом прогудел:
- Я просил оставить меня в покое.
Ангел тяжело вздохнул, поискал глазами место, чтоб присесть, в конце-концов гордо выпрямился и произнёс:
- Ты же знаешь, не могу. Поверь, дружочек, не будь я твоим куратором, я бы давно перестал с тобой возиться. Но я обязан, как ни печально. По долгу службы и из чистого ангельского человеколюбия.
- Вы затюкали меня своим человеколюбием, видеть не могу… Пошёл вон! – неожиданно мужик вскинулся, зарычав, в голову ангела странно метко для сбитого по пьяни глазомера полетела бутылка. Впрочем, то ли натренированный «по долгу службы» и привыкший к подобному обращению, то ли просто от рождения проворный, но ангел успел пригнуться. Бутылка просвистела над макушкой и разбилась о стену, осыпав и без того загаженный пол осколками.
- Но-но, без хулиганства! Не грубиянничайте, молодой человек, я, как-никак, веков на шесть тебя старше, имей уважение! – взвизгнул посетитель. Нервы ни к чёрту… Впрочем, на такой работе… Надо будет сходить к врачу, попить успокоительного недельку… И взять отгул.
Человек на диване зло оскалился:
- А мне плевать.
Ангел печально покачал головой. Нужно было что-то предпринимать, срочно.
- Опять ты за своё… Это уже четвёртый раз. Ты же ангел, в конце-концов!
- Я пока что стажёр, - педантично поправил его мужчина. Алкогольным выхлопом от него разило на два метра, ангел старался дышать ртом, чувствуя, что ещё немного, и он запоёт! – И, учитывая последние события, вред ля когда-то стану ангелом.
- У тебя есть шанс. Он милостив.
- А зря.
- Где твои крылья?
Мужчина вздохнул, откинулся на спинку дивана и указал в сторону шкафа. Ангел задумчиво кивнул.
- Ясно… Опять отстегнул? Тебе же говорили носить их, не снимая, а то не приживутся.
- Я не хочу, чтоб приживались. Может, хватит? – взгляд его, тяжёлый, мутный, вдруг стал каким-то тоскливым и даже молящим. – Из меня не выйдет ангела, ребята, вы зря стараетесь. Я не подхожу для этой работы, я… не выдерживаю! Беречь людей… Это слишком тяжело для меня, я не могу заниматься этим долго. Отпустите меня…
Ангел решительно махнул рукой и, мысленно попрощавшись с ослепительной белизной своего роскошного костюма, присел рядом с человеком на диван, ободряюще похлопав его по плечу (впрочем, тут же незаметно вытерев руку):
- Ничего, дружочек мой, и не таких делали… Слушай, происходи это всё пару веков назад, наша контора даже не стала бы стараться, а сейчас… По-настоящему верующих мало, праведники из них – вообще вымирающий вид, вот и приходится набирать ангелов из тех, кто не совсем безнадёжен. В смысле, давать им шанс, чтоб выкарабкались.
- И как, выкарабкивались? – невесело усмехнулся мужчина, пристально глядя на парня в белом костюме. Ангел искренне задумался, а потом утвердительно кивнул:
- Да, были случаи.
- Вот именно, «были случаи». Я – не тот случай, который будет. Оставьте меня в покое. Я гиблый человек.
- У тебя душа… Светлая. Как ни странно. У тебя есть шанс. Нужно только постараться.
- У Элвиса тоже была светлая душа. Но после его выходки на Шестом Небе, с выпивкой и девочками на столах, и вашему ангельскому терпению пришёл конец, теперь он в нижней конторе.
- Но ведь ты не собираешься так делать?
- Не знаю… Не хотел бы, но в жизни всякое может случиться… Ты же знаешь, что я ни с одним своим подопечным не справился!
- Зато Анжела наконец-то забеременела, а врачи ведь говорили ей, что у неё бесплодие. Разве это не хороший поступок?
- Правильно, забеременела. От меня! – он вскочил с кровати, пошатнувшись, зажал ладонью рот и, лишь когда приступ тошноты откатил, повернулся к оппоненту. – Посмотри на то, как я живу! Какой из меня ангел?
- Хороший. Послушай, я сюда не для проповедей пришёл, хотя у меня по этой дисциплине всегда высший балл стоял. Я по делу. Тебе дают новый испытательный срок, сам знаешь, начальство у нас терпеливое. У тебя новый подопечный. Так что брейся, мойся, выгребай из дома бутылки, в общем, приводи себя в порядок.
Мужчина сдался. Он был ослаблен. Жизнью, этой поганой жизнью, которая всегда так нещадно молотила его, и этим ангельством, и попытками совершать хорошие поступки, не нарушать заповеди… Он чувствовал себя безвольным, вялым, как мокрая половая тряпка, как пластилин, из которого можно слепить что угодно, но только долговечным и крепким оно никогда не будет…
- Что за подопечный?
- Вот! Потеряла родителей, в детдоме её чуть не продали за границу на органы, слава Господу, наши вовремя успели! Держи, заботься, а мне пора, у меня ужин с одним бизнесменом, нам нужен спонсор для онкологической больницы! Чао! – и, вручив ошарашенному мужчине ревущего младенчика, взмахнул широкими крыльями и растворился в воздухе, как туман над озером.
- И что я буду с ней дела-а-ать?!
Ангел осторожно спустился на балкон, зябко ёжась и кутаясь в пуховик – зима всё-таки, не май месяц на дворе. Он не боялся, что его заметят, ведь люди не видят ангелов… Осторожно он подышал на покрытое морозными кружевами окошко, поскрёб тонким, побелевшим от холода пальцем и посмотрел в образовавшийся «глазок». Ощущение было скверным, будто он подглядывал, хотя на самом деле выполнял свою работу. Вообще, ему было трудно избавиться от этого стыдливого ощущения вечного наблюдателя, порой он бы с удовольствием оставил своих подопечных наедине с самими собой, а то иногда ТАКОЕ смотреть приходится…
Впрочем, ничего провокационного в комнате не происходило. «Новые обои поклеил… Молодец. И стенку купил. На работу, что ли, устроился?». В комнате было чисто, теперь ангел с трудом (и нескрываемым удовольствием) узнавал в уютном помещении той разгромленной вечными бухаловками комнаты. Впрочем, как и в сидящем на диване мужчине своего курируемого. «И футболка на нём чистая, и выбрит гладко, и даже голова мытая… Надо же. Господи, я просто гений, и как это так угадал в тот раз?».
Человек свернул газету. В коридоре топот маленьких ножек, так услаждающий слух ангела… Дети… Жаль, что запрещено делать ангелами их, только портить… Настоящее украшение мира.
Белокурая девочка, в которой с трудом узнавался тот отчаянно вопящий свёрток, что он на свой страх и риск передал этому охламону четыре года назад, влетела в комнату, едва не споткнувшись о порог и не чебурахнувшись вперёд носом.
- Опять летаешь? – с напускной строгостью мужчина отложил в сторону газету. Девочка в растерянности остановилась. А потом, хихикнув, рванула к мужчине. Тот весело улыбнулся и вставил вперёд руки.
- Папка, ты кусать будешь, мама кафу глефневую с котлетами сделала!
Чмокнув девочку в висок, он потрепал её по голове и отпустил:
- Конечно, буду. Проси маму, чтоб тарелку мне поставила. Ну, иди…
Девочка серьёзно кивнула и побежала обратно. Мужчина ещё немного посидел, дочитал статью, возмущённо фыркнул и поднялся. Перед тем, как выйти из комнаты, он резко повернул голову и посмотрел на окно. Ангел слабо поскрёбся в стекло и старательно улыбнулся в оттаявшую «прорубь». Мужчина улыбнулся в ответ, повернулся и пошёл на кухню.
Ангел напрягся, перешагнув через стену, тихо на цыпочках, внимательно, млея от тихого счастья человека, который хорошо сделал свою работу, прислушиваясь к голосам на кухне, прошёл к шкафу. «Надеюсь, он их никуда не перепрятал».
Нет, крылья, старательно замаскированные какой-то рухлядью, висели на вешалке. Ангел осторожно снял их, зажал под мышкой и, в последний раз окидывая взглядом помещение, пробормотал:
- Что ж, спасибо этому дому, пойду к другому… Ангела из тебя действительно не вышло, но зато какой замечательный получился человек…
Брезгливо откинув носком начищенной до зеркального блеска туфли равную газету, ангел тряхнул завитыми золотыми кудрями. Идеально сидящий белый костюм, белая же накрахмаленная до каменной твёрдости рубашка, строгий галстук. В окружающей его в этот момент обстановке (грязь, мусор, местами оторванные обои и вообще хаос) он смотрелся так же нелепо, как полярный медведь в дремучих джунглях Амазонки. Тонкий его аристократический нос недовольно сморщился, уловив стойкий запах сырости и давно не стиранной одежды, после этого он, горестно вздохнув и в кристально-безгрешной душе сетуя на специфику работы, перешагнул через порог комнаты, сложив крылья.
Рослый крепкий мужик, с пересекающими лоб горькими морщинами, растрёпанными сальными волосами, даже не повернул головы при его появлении. Наоборот. Лёжа на диване, он перевернулся на другой бок, подтянув обтрёпанные шорты и глухим тяжёлым голосом прогудел:
- Я просил оставить меня в покое.
Ангел тяжело вздохнул, поискал глазами место, чтоб присесть, в конце-концов гордо выпрямился и произнёс:
- Ты же знаешь, не могу. Поверь, дружочек, не будь я твоим куратором, я бы давно перестал с тобой возиться. Но я обязан, как ни печально. По долгу службы и из чистого ангельского человеколюбия.
- Вы затюкали меня своим человеколюбием, видеть не могу… Пошёл вон! – неожиданно мужик вскинулся, зарычав, в голову ангела странно метко для сбитого по пьяни глазомера полетела бутылка. Впрочем, то ли натренированный «по долгу службы» и привыкший к подобному обращению, то ли просто от рождения проворный, но ангел успел пригнуться. Бутылка просвистела над макушкой и разбилась о стену, осыпав и без того загаженный пол осколками.
- Но-но, без хулиганства! Не грубиянничайте, молодой человек, я, как-никак, веков на шесть тебя старше, имей уважение! – взвизгнул посетитель. Нервы ни к чёрту… Впрочем, на такой работе… Надо будет сходить к врачу, попить успокоительного недельку… И взять отгул.
Человек на диване зло оскалился:
- А мне плевать.
Ангел печально покачал головой. Нужно было что-то предпринимать, срочно.
- Опять ты за своё… Это уже четвёртый раз. Ты же ангел, в конце-концов!
- Я пока что стажёр, - педантично поправил его мужчина. Алкогольным выхлопом от него разило на два метра, ангел старался дышать ртом, чувствуя, что ещё немного, и он запоёт! – И, учитывая последние события, вред ля когда-то стану ангелом.
- У тебя есть шанс. Он милостив.
- А зря.
- Где твои крылья?
Мужчина вздохнул, откинулся на спинку дивана и указал в сторону шкафа. Ангел задумчиво кивнул.
- Ясно… Опять отстегнул? Тебе же говорили носить их, не снимая, а то не приживутся.
- Я не хочу, чтоб приживались. Может, хватит? – взгляд его, тяжёлый, мутный, вдруг стал каким-то тоскливым и даже молящим. – Из меня не выйдет ангела, ребята, вы зря стараетесь. Я не подхожу для этой работы, я… не выдерживаю! Беречь людей… Это слишком тяжело для меня, я не могу заниматься этим долго. Отпустите меня…
Ангел решительно махнул рукой и, мысленно попрощавшись с ослепительной белизной своего роскошного костюма, присел рядом с человеком на диван, ободряюще похлопав его по плечу (впрочем, тут же незаметно вытерев руку):
- Ничего, дружочек мой, и не таких делали… Слушай, происходи это всё пару веков назад, наша контора даже не стала бы стараться, а сейчас… По-настоящему верующих мало, праведники из них – вообще вымирающий вид, вот и приходится набирать ангелов из тех, кто не совсем безнадёжен. В смысле, давать им шанс, чтоб выкарабкались.
- И как, выкарабкивались? – невесело усмехнулся мужчина, пристально глядя на парня в белом костюме. Ангел искренне задумался, а потом утвердительно кивнул:
- Да, были случаи.
- Вот именно, «были случаи». Я – не тот случай, который будет. Оставьте меня в покое. Я гиблый человек.
- У тебя душа… Светлая. Как ни странно. У тебя есть шанс. Нужно только постараться.
- У Элвиса тоже была светлая душа. Но после его выходки на Шестом Небе, с выпивкой и девочками на столах, и вашему ангельскому терпению пришёл конец, теперь он в нижней конторе.
- Но ведь ты не собираешься так делать?
- Не знаю… Не хотел бы, но в жизни всякое может случиться… Ты же знаешь, что я ни с одним своим подопечным не справился!
- Зато Анжела наконец-то забеременела, а врачи ведь говорили ей, что у неё бесплодие. Разве это не хороший поступок?
- Правильно, забеременела. От меня! – он вскочил с кровати, пошатнувшись, зажал ладонью рот и, лишь когда приступ тошноты откатил, повернулся к оппоненту. – Посмотри на то, как я живу! Какой из меня ангел?
- Хороший. Послушай, я сюда не для проповедей пришёл, хотя у меня по этой дисциплине всегда высший балл стоял. Я по делу. Тебе дают новый испытательный срок, сам знаешь, начальство у нас терпеливое. У тебя новый подопечный. Так что брейся, мойся, выгребай из дома бутылки, в общем, приводи себя в порядок.
Мужчина сдался. Он был ослаблен. Жизнью, этой поганой жизнью, которая всегда так нещадно молотила его, и этим ангельством, и попытками совершать хорошие поступки, не нарушать заповеди… Он чувствовал себя безвольным, вялым, как мокрая половая тряпка, как пластилин, из которого можно слепить что угодно, но только долговечным и крепким оно никогда не будет…
- Что за подопечный?
- Вот! Потеряла родителей, в детдоме её чуть не продали за границу на органы, слава Господу, наши вовремя успели! Держи, заботься, а мне пора, у меня ужин с одним бизнесменом, нам нужен спонсор для онкологической больницы! Чао! – и, вручив ошарашенному мужчине ревущего младенчика, взмахнул широкими крыльями и растворился в воздухе, как туман над озером.
- И что я буду с ней дела-а-ать?!
Ангел осторожно спустился на балкон, зябко ёжась и кутаясь в пуховик – зима всё-таки, не май месяц на дворе. Он не боялся, что его заметят, ведь люди не видят ангелов… Осторожно он подышал на покрытое морозными кружевами окошко, поскрёб тонким, побелевшим от холода пальцем и посмотрел в образовавшийся «глазок». Ощущение было скверным, будто он подглядывал, хотя на самом деле выполнял свою работу. Вообще, ему было трудно избавиться от этого стыдливого ощущения вечного наблюдателя, порой он бы с удовольствием оставил своих подопечных наедине с самими собой, а то иногда ТАКОЕ смотреть приходится…
Впрочем, ничего провокационного в комнате не происходило. «Новые обои поклеил… Молодец. И стенку купил. На работу, что ли, устроился?». В комнате было чисто, теперь ангел с трудом (и нескрываемым удовольствием) узнавал в уютном помещении той разгромленной вечными бухаловками комнаты. Впрочем, как и в сидящем на диване мужчине своего курируемого. «И футболка на нём чистая, и выбрит гладко, и даже голова мытая… Надо же. Господи, я просто гений, и как это так угадал в тот раз?».
Человек свернул газету. В коридоре топот маленьких ножек, так услаждающий слух ангела… Дети… Жаль, что запрещено делать ангелами их, только портить… Настоящее украшение мира.
Белокурая девочка, в которой с трудом узнавался тот отчаянно вопящий свёрток, что он на свой страх и риск передал этому охламону четыре года назад, влетела в комнату, едва не споткнувшись о порог и не чебурахнувшись вперёд носом.
- Опять летаешь? – с напускной строгостью мужчина отложил в сторону газету. Девочка в растерянности остановилась. А потом, хихикнув, рванула к мужчине. Тот весело улыбнулся и вставил вперёд руки.
- Папка, ты кусать будешь, мама кафу глефневую с котлетами сделала!
Чмокнув девочку в висок, он потрепал её по голове и отпустил:
- Конечно, буду. Проси маму, чтоб тарелку мне поставила. Ну, иди…
Девочка серьёзно кивнула и побежала обратно. Мужчина ещё немного посидел, дочитал статью, возмущённо фыркнул и поднялся. Перед тем, как выйти из комнаты, он резко повернул голову и посмотрел на окно. Ангел слабо поскрёбся в стекло и старательно улыбнулся в оттаявшую «прорубь». Мужчина улыбнулся в ответ, повернулся и пошёл на кухню.
Ангел напрягся, перешагнув через стену, тихо на цыпочках, внимательно, млея от тихого счастья человека, который хорошо сделал свою работу, прислушиваясь к голосам на кухне, прошёл к шкафу. «Надеюсь, он их никуда не перепрятал».
Нет, крылья, старательно замаскированные какой-то рухлядью, висели на вешалке. Ангел осторожно снял их, зажал под мышкой и, в последний раз окидывая взглядом помещение, пробормотал:
- Что ж, спасибо этому дому, пойду к другому… Ангела из тебя действительно не вышло, но зато какой замечательный получился человек…