fulcrum

Типовая задача: необходимо взять высотку, занятую ротой противника.

Германия, начало и середина войны:

За час до рассвета сосредоточенный около высотки батальон завтракает и занимает исходные позиции. На рассвете высоту атакуют пикировщики, потом, прикрываемые огнем батальонных минометов, пехотинцы подходят к вражеским окопам на бросок гранаты и врываются в окопы. К обеду на высотке уже оборудованы немецкие позиции.

Германия, конец войны:

Поскольку для пикировщиков нет бензина, в батальоне после всех боев осталось 47 человек (включая пополнение - три человека из младших врозрастов Гитлерюгенда и два фольксштурмиста, в Первую Мировую признанные негодными к нестроевой службе в военное время), атака срывается. Попытка усилить батальон танковой ротой не помогает, так как один танк роты остался в тылу из-за неисправности ходовой части, еще два уничтожены американской авиацией на марше, а последний начал было продвижение, но был подбит.

Польша: эскадрон улан в конном строю атакует высоту и гибнет под пулеметным огнем

Англия: войска отходят за ближайшее море и начинается морская блокада

Америка, европейский ТВД: к высотке подтягивется полк, после чего по высотке две недели работают 150 стратегических бомбардировщиков. Периодически они промахиваются и попадают по мирным жителям Дрездена и Праги. Через две недели полк занимает образовавшуюся котловину

Америка, тихоокеанский ТВД: к острову (70 кв. км) подходят четыре тяжелых авианосца, пять линкоров и трое суток обрабатывают остров. После этого в получившуюся на месте японских укреплений лагуну входят транспорты и высаживают все необходимое для занятия острова, как то: морпехов, пиво, попкорн и передвижной кинотеатр

СССР, начало войны: назначенный для атаки полк, из-за ударов авиации, подтягивается на три часа позже намеченного срока и вводится в бой поротно. Приказ об отступлении опаздывает на восемь часов, остатки полка (человек сто) уходят в леса, вокруг них образуется партизанский отряд и немцы вынуждены держать роту на высотке еще три года

СССР, середина войны: назначенный для атаки полк вводится в бой поротно, после его гибели туда же бросаются три штрафных полка. На третьем полку у немцев кончаются боеприпасы и оставшаяся рота в рукопашном бою выбивает немцев с высотки

СССР, конец войны: высотку обрабатывают штурмовики, потом тяжелая артиллерия, потом "Катюши". Назначенный для атаки батальон, усиленный танками и самоходками, не обнаруживает ни высотки, ни немецких позиций, ругая картографов, берет высотку в пяти километрах западнее, прорывая таким образом вторую линию обороны. Всех награждают.

Италия, начало войны: потеряв все танки в лобовой атаке, итальянский полк сдается в полном составе, дуче запрашивает помощи у немцев (см. выше)

Италия, середина войны: ввиду страшного холода (-5) итальянцы не идут в атаку, а сдаются всем батальоном советскому разведвзводу

Италия, конец войны: пока итальянцы выясняют, наступать им на север или на юг, часть их разоружают немцы, часть - союзники, а остальные расходятся по домам

Франция: составляют планы наступления до тех пор, пока немцам это не надоедает и они не атакуют

Япония, начало войны: солдаты с примкнутыми штыками вы когда-нибудь видели японский ручной пулемет с совершенно диким штыком?, офицеры с саблями наголо, бегом атакуют высотку. Англичане для порядку дают пару залпов и отходят за ближайшее море

Япония, конец войны: солдаты с примкнутыми штыками, офицеры с саблями наголо. Американские дозоры открывают по ним огонь из пулеметов, их поддерживают ротные тяжелые пулеметы, батальонные минометы, полковые гаубицы, линкоры и авиация. Все японцы остаются на проволочных заграждениях

Румыны и прочие болгары: разбегаются, получив приказ на наступление

Испанцы, "Голубая дивизия" зимой под Ленинградом: ввиду ужасных морозов (конец сентября, +2) не в состоянии даже выставить часовых. Первой же ночью берутся в плен ближайшим партизанским отрядом, к концу войны обросшие семьями легионеры категорически отказываются возвращаться на родину

Давным давно задали в универе задание написать эссе на тему почему я решил поступать в университет. Ну все писали стандартно, а меня вот прорвало на философско-художественную хрень. Вообще мне редко нравится то что я пишу, а тут нашел, прочитал, решил поделиться. История реальная.

ПОЧЕМУ Я РЕШИЛ ПОСТУПИТЬ В ОНУ
«Нужно срочно валить из этого города», - думал я, вытирая кровь с губы тыльной стороной ладони. Нет, хватит с меня, это уже ни в какие рамки. Даже забрать ничего не пытались, просто накинулись стаей и... Из дома мне что ли не выходить? Обидно, что с этими уродами даже не знаком. Придурки пьяные. Был бы я не один, так ведь не посмотрели бы даже в мою сторону. Но не таскать же друзей с собой на свидание, это бред какой то получается.
Кстати о свидании, где моя прелесть?... Смылась. Похоже, что сразу как заварушка началась, она драпу дала. Ну и пошла к черту, на кой ляд ты мне такая сдалась? Не говорю, что с кулаками надо было бросаться, но на помощь позвать могла, в конце концов, живешь тут недалеко. Небось дома сидишь чайчик пьешь, пока меня тут как таракана метелят.
Ну и хрен с тобой. Я тяжело поднялся, кое как отряхнулся и ощупал голову и с горечью констатировал, что на затылке шишак будет. Ладно, это не беда мне не привыкать. Из разбитой губы сочилась кровь, оставляя во рту было неповторимое солено-сладкое послевкусие. Больше всего дискомфорта доставлял правый кулак — дико ныл разбитый сустав. Разбил я его уже давно, и теперь стоит его потревожить, так он наказывает меня дикой занудной болью.
Я хотел потереть ноющую костяшку, но обратил внимание, что и с левой рукой все не слава богу. Она вся была в чем то липком и противном, а залитые этим чем то пальцы противно липли друг к другу. Я попытался рассмотреть, но в темноте были видны лишь лохмотья в которые превратился рукав мастерки чуть ниже кисти.
Твою мать, - зло выругался я, и принялся ощупывать руку.
Мастерка и правда представляла из себя лохмотья, а длинные неглубокие порезы кровоточили, впрочем не слишком сильно. Если бы мастерку надел бы на батник, а не поверх футболки, то и такого бы не было. Но как? Ответ нашёлся сам собой. На асфальте блестели осколки разбитой бутылки, освещённые слабым лучиком света из окна ближайшего дома.
И чего мне так везет? Ну ладно, хватит тут стоять и жаловаться на несчастную судьбу. Судьбу делаем мы сами, и первое, что я сделаю дабы её изменить — это пойду домой, а то мало ли что им ещё в голову стрельнет, вдруг решат, что мне мало и вернуться добавить.
Я уныло побрел тёмным парком, попутно размышляя о том, что надо срочно из этого города исчезать. Как можно быстрее. Чет меня стал напрягать славный древний город Аккерман. Ничего здесь хорошего нет.
«Надо валить, надо валить», - назойливой мухой крутилось в голове. Надоело, то одно, то другое. Вечно всякие развалы из за всякой фигни, вечно какие то приключения на мою многострадальную пятую точку. Да сколько же можно? Нужно уезжать в Одессу. Город большой, тебе на всех плевать, всем на тебя плевать, какая красота!
Ведь самые лучшие взаимоотношения между людьми — это взаимное безразличие. Я вот уже несколько лет не могу добиться такого отношения к себе в этом городе. Здесь твоё молчание и отсутствие реакции на какие нибудь раздражители, вроде травли в школе, воспринимают как проявление слабости. Они — не дети, они взрослые, к сожалению.
Помню как ещё в младшей школе родители учили, мол не обращай внимания, им станет не интересно и они отстанут. Черт, да если бы все это было так! Ведь на этих кретинов это действует по хлеще, чем красная тряпка на быка! Нет игнорировать нельзя, хотя так хочется. Эти люди понимают только язык силы. Мне приходится отвечать, иначе сожрут всего как есть, со всеми потрохами. Не дамся, твари. Я даже только что сопротивлялся, хотя смысла особого не было. Я дерусь, дрался и всегда буду драться с вами. Просто потому, что у меня нет выбора, пока я в этом городе.
Родители хотят, чтобы я поступал, я тоже не против, но теперь я просто обязан. Иначе все это никогда не кончится. Ну нет, сволочи, я не стану играть по вашим правилам. Если вы меня не выпускаете из игры, то я выгрызу себе выход из неё. В любом случае, не вам решать как мне жить. Не вашему скотскому социуму, в котором отсутствие интересов к нему (социуму) воспринимается как слабость, в котором нонконформизм подавляется самыми безжалостными методами. Куда там Сталину с его репрессиями! Мы живем в обществе, где тебя могут забить до смерти просто из за того, что кому то не нравится твоя прическа. Да тот кто это сделает конечно сядет, но ведь он выйдет! Он выйдет и снова вольется в это общество, да ещё и уважение приобретет! «А, зону топтал? Молодец, респект тебе, молодец мужЫк! А за что сидел? Чмыря патлатого замочил? Ну и правильно, ходят как бабы, мужЫк должен мужЫком быть! Давай выпьем». Вот так, он водку пьет а ты лежишь в земле сырой холодный совсем, а ещё не умершие клетки эпидермиса увеличивают длину волос, из за которых ты и с жизнью расстался. Блевать от охота.
И ведь таким образом этот социум защищается. Он не терпит несогласных, он их раздавливает. Нет, с этим воевать бесполезно, можно просто смириться и выйти из игры. Я понял это давно, но здесь это невозможно.
Я зашёл в тёмный подъезд, подошёл к двери и нажал на звонок. Дверь открыла мама, увидев в каком я состоянии, она не на шутку разволновалась.
- Что случилось, Дим? Ты чего такой?
- Та все нормально, мам, так немного с ребятами поцапался, - я даже улыбнулся, чтобы мама как то поменьше волновалась. Сработало, как я смотрю слабо.
- А с рукой что? - глаза у мамы округлились.
-Да так, порезался. Ничего серьезного. Промою, спиртом залью, да и все дела. Кстати, где Толик Белинский учился?
- В Мечникова на политологии, - маме было сейчас плевать, где учился её ученик, она помогала мне снять мастерку, но все же спросила, - А тебе зачем?
- Да так, туда тоже хочу.