Чудовище
Вообще, ДЦП не самая прибыльная из болезней. Таких скорее боятся, отворачиваются. И я могу их понять. Согласен, это неприятно — на кривого подвывающего парня с костылями даже смотреть не хочется. Но не могу же я безногого изображать. А с табличкой «потерял документы» вечно докапываются прохожие. Фоткают, «пикачу» каким-то угрожают. К дцпшнику они не полезут. Хоть я не очень-то и похож, но пусть только попробуют. Сердобольные бабки их заклюют. И работяги. Ох, работяги, если бы не вы — ходить мне с голой жопой.
Это не страх, но дышать труднее. Как будто бы ты уснул, но остался наяву. Огоньки. По всему лесу огоньки. Прям Лас-Вегас.
Это почти то, чему меня учили в институте. Важно идти к станции, уже в образе. У борцов за справедливость не должно быть козырей. Но это непросто. Если вагон метро — «общественное место», и люди там стараются вести себя подобающе, то на улице этого нет. Тебя цепляют, над тобой смеются. Подростков иногда застрелить хочется. Иногда думаю вернуться в аниматорство, но это почти то же самое, а платят меньше.
Бежать. Дыхание не сбивается. Его вообще нет. Руки. Разве это мои руки? Это лапы. Я зверь. Я чудовище. Я так больше не буду. Дерево. Влезу на дерево — там я никому не опасен. Моя кожа выглядит как кора. Я дерево. Я больше не буду.
Подают в основном нищие. Во всяком случае на них жалко смотреть. Труднее всего брать у бабушек. Им кажется, что мне нужнее, что моя ситуация хуже, чем у них. Но они обычно плохо одеты. Старые шмотки, дырявая обувь. Им бы себе помочь, а они мне тут всем миром на приставку скидываются. Или на ноут. Я пока не решил.
Я прирастаю к дереву. Я даже чувствую короедов, которые поползли под моей кожей. Давит грудь. Ничего. Скоро дышать не придётся. Скоро я буду испускать кислород. Я больше не буду вредителем. Я стану деревом. Деревья все любят.
Когда отдаёшь серьёзную часть заработанного, чтобы работать дальше, становится весьма обидно. Наверное, поэтому работяги всегда так воняют по поводу налогов. Но ничего, даже оставшихся денег мне хватит с лихвой. Сегодня едем за город в ночь. Меня обещали приугостить чем-то особенным.
Сижу в машине. Нет, мне не стыдно. Остальным, вроде, тоже не очень смешно. Все стараются не зевать, а мне разрешили. Я дерево. Я кислород. Точно. Я не паразитирую на человеческой доброте.
Тому, кто подаёт деньги, не важно кто перед ним — больной, нуждающийся или простой обманщик. Подаяние — это взятка Богу. Они покупают себе индульгенцию. Я как бы отпускаю им грехи. Отдав мне деньги — они станут счастливее. Спокойнее. Они будут считать себя не-такими-уж-и-плохими людьми.
Я нужен им так же, как и они мне. Я не ворую у них — я получаю оплату за услугу.