Медведь история из сети
Бывалые охотники считают медведя опасным, даже вредным существом. В таежных деревнях можно встретиться с человеком, носящим страшные следы-шрамы медвежьих когтей и зубов. У некоторых свежа память о чьей-то гибели в лапах разъяренного зверя. Официальное охотоведение, опираясь на объективные научные данные, считает медведя неопасным для человека. Все трагические случаи связывают с шатунами, калеками-подранками, бешеными особями, то есть с ненормальными медведями, какие встречаются редко. За четверть века работы охотоведом в сибири мое отношение к медведям незаметно сменилось. Когда-то, как и других молодых охотников, впервые попавших в сибирь, меня сжигала страсть охоты на медведя и заполнял страх встречи со зверем, вернее, возможность оказаться в его лапах. Увы! Очень долго ни страсти, ни страхи не сбывались. Были самые что ни на есть медвежьи места, были свежайшие следы по грязи, по росе, по пороше, были даже свежепокинутые берлоги. Не было только медведя. Нелегко было понять, что медведи в тайге есть, но их не так много, как хотелось бы. Что сильный, крупный зверь сознательно избегает встречи с человеком. Как откровение пришла догадка, что не только я его боюсь, бегая по его следам с двустволкой в руках, но и он меня, даже такого неопытного, тоже боится. Встретить медведя — большая охотничья удача. Опыт пришел с годами. С ним и твердая убежденность, что нормальный медведь не опасен. Летом ему корма хватает, а зимой он сладко спит. Шатуны, подранки и тому подобное — это все особые случаи, когда зверь в экстремальной ситуации. Тут действует не медвежья природа, а природа ситуации. Однако среди таежников-практиков такая позиция мало кем принимается. Любые доводы, логика официального охотоведения разбиваются редкими, но более эмоциональными фактами несчастных случаев в тайге. При таких разговорах обычно советуют: вот побывай в его лапах, потом поговорим. Сколько раз приходилось слышать это в беседах у костра, в охотничьих избушках, в застольях после охоты. На охоте в тайге всякое бывает. Это не дежурная шутливая фраза. Любой таежный опыт, пока жив его обладатель, пополняется все новыми и новыми неожиданностями, как открытиями. Иногда новая неожиданность может коренным образом изменить прежние представления охотника. Со мной такое могло случиться трижды в один год. первый «роковой» медведь. летом, во второй половине дня мы с товарищем решили срезать петлю, которую делает тропа, огибая глухие старицы в долине. Хотелось путь сократить да и старицы посмотреть. Вскоре товарищ отстал. На нем рюкзак, а на мне только карабин. Надо бы подождать, да невмоготу. Комары одолевают, иду потихоньку вперед, прислушиваюсь к редкому потрескиванию веток под ногами напарника. Этот треск сзади все правее и правее отклоняется. Начинает забирать досада. Так он не выйдет на узкий перешеек между озерами. Упрется в берег. Будет обходить, потеряем время. Окликнуть бы, да не принято в тайге голосить, зря пугать всякую живность. Остается свернуть и перехватить его. Поворачиваюсь и вижу… метрах в восьмидесяти бесшумно несется медведь! Прямо в мою сторону! Не сворачивает! «вот тебе и не нападают медведи летом! Да он же со стороны напарника бежит! — ожгла мысль. — уж не придавил ли безоружного и в азарте еще на меня кинулся? Вовремя я повернул и узрел, а то бы… вот как бесшумно летит!»
пока эти мысли в голове роились, руки свое дело сделали. Мушка, словно, брошка, прилипла к груди медведя. В центре цели. А цель — туша зверя — на месте вроде трясется, только разрастается во все стороны. Вот уже и стрелять пора! Дальше подпускать рискованно. Если с первой пули не остановишь, вторую можешь не успеть послать. Стопчет. Но я оплошал. Палец привычно давит на спуск, а тот не поддается. Ясно! Забыл про предохранитель. Не беда! У карабина «лось» удачная конструкция. Одно движение большого пальца и все в порядке. Однако это дополнительное движение пальца к предохранителю увело ствол чуть в сторону. А медведь уже вплотную. Тут не до плавных движений. Приходится рывком возвратить мушку на место и… прежде чем успеваю нажать на спуск, вижу — зверь резко отворачивает. В сторону! Несется уже, не разбирая дороги, с шумом и треском. Слава моей оплошности! Слава забытому предохранителю! Со спокойной совестью и чистой душой положил бы я этого мишку в двадцати шагах и признал бы бесспорным факт летнего нападения медведя на человека. И пришлось бы мне каяться, что раньше ошибался. На шум подошел товарищ. Никакого медведя он не видел. Стали рассматривать следы. В пяти шагах от того места, где я стоял с поднятым карабином, метровые борозды на земле. Это медведь резко затормозил, сворачивая от меня. Разобрались, как все произошло. Я шел тихо, и медведь, находившийся в стороне, меня не слышал. Но товарищ отклонился и стронул его, хотя сам этого не заметил. Зверь убегал без паники и потому тоже тихо. Место выдалось чащобистое, и среди чащи оказалась единственная узкая прямая прогалина между деревьев и кустов — вроде короткой просеки. Медведь ею и воспользовался для бесшумности отступления. На этой же прогалине в это самое время случайно ока зался я. Впереди, за полсотню шагов, в сумраке под пологом леса он не мог разглядеть моих плавных движений. Известно, что зрение у медведя слабое. Новую опасность, то есть меня, он обнаружил только в пяти шагах, да и то благодаря резкому движению из-за забытого предохранителя, и тут же бросился в сторону. Косолапый и не думал ни на кого нападать. Но кто бы об этом узнал? Если бы я не замешкался с выстрелом, уже никогда бы не догадался, что медведь бежал на меня, но меня не видел. Самому бы и пришлось рассказывать, что медведи, хотя и редко, но и летом на людей нападают.
