Chepa90

В Сети бытует множество мифов, связанных с весовыми и размерными параметрами различных кистеней. Пишут, что могучие рыцари дрались пятикилограммовыми цепами так, что обломки вражеских доспехов разлетались на несколько метров вокруг. В определённой мере это заблуждение: для рабочей части «классического» боевого кистеня масса в 400 граммов — почти предел. Но что есть «боевой кистень»? Уместно ли относить к одной категории большой двуручный кеттенморгенштерн, гуситский «кропач» и то, что является кистенём в узком смысле термина?

Раз уж прозвучали названия, приведем и расшифровку. «Кеттен» по-немецки — цепь, следовательно, кеттенморгенштерн — цепной моргенштерн (просто моргенштерном именовалась шипастая булава, ударная часть которой посажена не на цепь, а непосредственно на древко). В переводе с немецкого Morgenstern — «утренняя звезда» (форма и в самом деле напоминает звезду, плюс к тому данное словосочетание — устаревшая форма приветствия «Доброе утро!»). Фламандское название подобного оружия — «годендак» («добрый день»). Отичный способ сердечно поприветствовать врага!

У чехов такой юмор приобрёл слегка еретический оттенок, что для эпохи религиозных войн неудивительно. Название «кропач» распространилось потому, что некоторые боевые цепы по форме сильно напоминали церковное кропило — притом что от удара во все стороны разлетались брызги крови. Вероятнее всего, это весёленькое название родилось в среде таборитов, но потом оно прижилось и у католиков: аналогичное сравнение перекочевало в языки нескольких европейских стран.

Да, и чтобы не возникало путаницы: у цепа рабочая часть представляет собой палку-«веретено» (то есть нунчаку — это, по сути, цеп). Било же кистеня и его производных чаще всего имеет шарообразную форму.

Раз уж разговор пошёл о форме рабочей части: у кеттенморгенштерна било тоже могло иметь не шарообразные, а грушевидные очертания, могло представлять собой усечённый конус и разного рода биконические, пирамидально-призматические фигуры. Наиболее крупные из них бывали объёмом порядка 700 см3: они присутствуют в каталожных описях, да и сохранившиеся образцы выставлены в музеях Европы. Существовали даже смертобоища с билом под 800 см3 и древком, как у алебарды. А кеттенморгеншетрнов с рабочей частью в 400–500 см3 (то есть до полулитра), было даже немало. Стоит отметить, что это фактически рабочий максимум. Он только по весу рабочей части приближается к 4 кг, а если учесть цепь и рукоять (неизбежно прочную, массивную, вырезанную из плотного дерева вроде вяза, да ещё в паре мест окованную железом, а порой и с дополнительными остриями), то весь агрегат точно потянет на шесть кило.

Ян Жижка с большим пехотным кеттенморгенштерном. Это самое известное изображение полководца, часто воспринимающееся как прижизненный портрет, хотя оно века на два моложе гуситских войн.

Различные типы ударно-дробящего оружия гуситских времён.

Столь тяжёлых алебард на свете не бывало вовсе, да и самые огромные мечи-двуручники из числа боевых не дотягивают до этого веса примерно килограмм, чаще полтора. Оговорка насчёт боевых важна: парадный или тренировочный двуручник бывал на четверть, даже на треть массивнее реально воевавших «коллег». Очень может быть, что и вышеупомянутые смертобоища применялись не столько в бою, сколько перед ним для подготовки бойцов. Для Средневековья такой метод вполне типичен.

Так или иначе, большой кропач — самый массивный вариант древкового оружия. Причём бывают на одном оружии и три шара: не максимального размера, но этак по 200 + 50 см3 каждый. У некоторых разновидностей кистеней шипастый шар крепился к древку очень коротким, буквально однозвенным отрезком цепи. В других же вариантах вполне цеповой «ударник» — цилиндрический, деревянный, окованный на конце и по центру железными «поясками», в которых фиксированы группы шипов, — посажен на цепочку весьма длинную, сантиметров тридцать. По длине древка эти конструкции различить не получится: оно в большинстве случаев предназначено для двуручного хвата, и габариты его, независимо от формы ударника, обычно колеблются в пределах 110–180 см.

Самый большой из известных кеттенморгенштернов хранится в Оружейном музее Гарца, Австрия. Общая длина, считая рукоять вместе с 17-звенной цепью и овальным 14-шиповым ударником, составляет 252 см. Данные по весу всего оружия не публиковались, но вес ударника известен и составляет 12 кг! Время изготовления точно не определено, но это в любом случае довольно поздний образец. Следов износа на рабочей части не видно: похоже, в бою «звезде» побывать не довелось. Можно предположить, что изготовитель рассчитывал на тролля или гигантопитека, но с последними возникли какие-то проблемы, поэтому кеттенморгенштерн так и остался бесхозным...

Речь пока о том, что сохранилось «в железе». Если же говорить об изображениях, то у нескольких известных художников — это Буркхмайер, Трайцзауэрвайн и даже сам великий Дюрер! — очень редко, но встречаются рисунки особо огромных кеттенморгенштернищ. Их рабочая часть — воистину «утренняя звезда», шипастый шар размером чуть ли не с детскую голову. Древко во всех этих случаях показано реалистично: не алебардных габаритов, а менее чем до плеча (по-настоящему тяжёлой «утренней звездой» даже при двуручном хвате невозможно орудовать, если рукоять окажется ростовых пропорций). Надо думать, без изрядной гиперболизации тут не обошлось. Тот же Дюрер, хотя он и был подлинным мастером не только изобразительных, но и боевых искусств, случалось, всё-таки забегал в «фантастическое оружиеведение», причём именно в случаях с моргенштернами! Обратим внимание: все перечисленные художники — немцы XVI века. Времена уже не гуситские, стрелковое оружие составляет значительную конкуренцию холодному, моргенштерны «выходят из моды».

Тройной кеттенморгенштерн в турнирном поединке XIV века.

К слову, у боевых цепов (которые можно отнести к тому же классу, что и кистени-гиганты) било, случалось, достигало длины свыше 60 см, а объёма — крепко за два литра. Правда, в таких случаях оно обычно было окованным железом, а не цельнометаллическим. По крайней мере, в крестьянском, солдатском и стражническом вариантах.

Польский боевой цеп. Выполнен из дуба, било оковано железом.

Но был ещё и рыцарский вариант цепа. Применительно к поздним версиям европейских боевых цепов, существовавшим в эпоху наисовершеннейших лат, рыцарская разновидность выглядела следующим образом. Рукоять — очень массивная, однако сравнительно короткая, редко до груди или плеча, чаще примерно до пояса. Било, тоже не «стройное», но тяжеловесных пропорций, длиной уступало самым большим из крестьянских сантиметров на десять, но при этом не было просто окованным железом: это именно сплошной ударник, цельнометаллическая «колба» объёмом порядка всё тех же двух литров! На ней, разумеется, никаких шипов: при работе в полный контакт по доспеху кирасного типа они моментально замнутся или сломаются. Рыцарский цеп не пробивает броню «в одной точке», но, обходя или сшибая защиту, обрушивается всей тяжестью, передавая энергию удара, — контузит, сминает, вышибает из боевой стойки.

Страшно даже подумать, сколько весит рабочая часть такого вот оружия, да и на рукоять, мощную, по верху окованную сталью, тоже какой-то вес приходится. Кеттенморгенштерн из Гарца значительно легче рыцарских цепов, предназначенных, помимо всего прочего, для активного манипулирования (хотя, конечно, никто не вращал его в вентиляторном режиме, образуя вокруг себя защитное поле). Техника боя, насколько её вообще можно проследить по изображениям, выглядела примерно так: древко в основном держали ближним хватом, не отводя руки далеко от тела. Цеп, даже не превращаясь в вентилятор, всё время был в плавном движении: иногда рыцарь прокручивал рукоять вокруг корпуса с прижимом, в какой-то миг мог зафиксировать её под мышкой, другой рукой перенаправляя вектор удара. Движение с резким выбросом рук и оружия — это именно выпад, решительная атака, может быть, единственная на весь поединок. От вражеских ударов стремились уклоняться (правильный доспех фактически не ограничивает подвижность) или парировать их рукоятью — желательно, конечно, в начальной фазе, потому что если уж «боеголовка» ударяет на полной скорости и в полную силу, тогда ничего не спасёт.

Император Максимилиан I, использующий боевой цеп на турнирных поединках. Время действия — 1510-е: императору уже далеко за пятьдесят, но он — победитель

Рыцарь, наглухо изолированный внутри своего латного скафандра, после такого попадания мог отделаться «всего лишь» состоянием грогги, каковое противник в реальном бою немедленно усугублял следующим ударом. Затем оставалось докончить работу — либо нанести несколько молотящих ударов по лежачему, превращая его в металлолом, либо отбросить цеп и вставить в щель доспехов кинжал. А вот менее одоспешенному (и менее тренированному) воину второй удар уже не потребовался бы. Специально для любителей альтернативной истории подчеркнём: китайский, самурайский и русский вариант брони тут вообще защитой не послужит.

Для чего был нужен такой цеп? Например, для поединка равных, боевого или турнирного. Или для защиты укреплений, удержания узкого прохода против численно превосходящих врагов (речь идёт преимущественно об обороне — для штурмующего цеп неудобен). Рыцарь с подобным оружием мог в одиночку не просто остановить, но перемолоть небольшой отряд легко- и средневооружённых бойцов. А когда у рыцаря была хоть какая-то своя свита, пускай тоже относительно легковооружённая, она пристраивалась к нему, как эсминцы к линкору (по возможности стараясь не оказываться на линии «главного калибра»), и в таких случаях можно было противостоять даже большому отряду.

Немецкая гравюра XVI века, изображающая крестьянское восстание. Цепы — один из основных видов оружия.

В общем, даже если сверхтяжёлые рыцарские цепы и не были самым распространённым оружием, место в боевой практике им всё же находилось. А вот мозолистой руке восставшего крестьянина такой цеп не удержать. Ничего удивительного: боевой цеп предстаёт как оружие высокого фехтования, сколь ни странен этот термин применительно к воинскому искусству в тяжёлых доспехах, определяющих поистине «ломовой» стиль нанесения ударов. Интересно проанализировать, как обстояло дело в других воинских социумах, где инерционные и секционные варианты наступательного оружия тоже практиковались, а вот с оборонительным оружием типа «закрытый доспех» всё было не настолько серьёзно.

Немецкий моргенштерн XVII века. Длина рукояти — 128 см

В «Большой хронике» Матвея Парижского изображён один из эпизодов Седьмого крестового похода, а именно — взятие Дамиетты (1249): флот штурмует прибрежные укрепления мусульман. Эти укрепления целенаправленно возведены так, чтобы воспрепятствовать атаке с воды — но армия крестоносцев учла это и подготовилась. При таких обстоятельствах очень важен первый удар, наносимый в «предабордажный» момент схождения или даже на миг раньше, когда между парапетом прибрежной стены и палубными надстройками идущих на приступ ладей ещё остается минимальная дистанция. Боевой цеп воспринимается как оптимальное оружие для такого удара; аналогичным образом для него же служит фустибула, «праща-бич», при помощи которой можно метнуть на близкое расстояние очень массивный снаряд, непосильный для обычной пращи. Фустибула работает фактически по тому же принципу, что и инерционно-секционное оружие, — и в данном случае это родство не случайно: нужно «выстрелить» тяжёлым грузом в противника, поджидающего на расстоянии считанных метров. Фустибулярии проделают это броском, воин с цепом — ударом, а потом, когда передовой заслон смят, наступает время мечевого боя, о котором, собственно, и повествует текст «Хроники».

Штурм Дамиетты: цепоносец и фустибулярии на палубной надстройке.

Но каков же материал этого «цепа из Дамиетты»? Если дерево, то для оружия первого удара он при таких пропорциях слишком лёгок, даже против доспехов XIII века; к тому же кончик била на иллюстрациях погружён в воду — и отнюдь не проявляет тенденцию всплывать. Скорее всего, чистое железо; обе секции, выглядящие практически одинаково, — кованые. Высококачественная сталь тут ни к чему, так что даже с учётом технологических возможностей XIII века получается не слишком дорого, зато очень смертоносно.

У нас классическим боевым цепом считается оружие чешских повстанцев. А вот в краях, где обитают потомки гуситов и ландскнехтов, принято думать, что родиной этого оружия является… Киевская Русь! Не только в оружиеведческих трактатах чехословацкого периода, но и в современных изданиях регулярно встречаются ссылки на боевые цепы с огромным билом в форме палицы, якобы датируемые домонгольским временем и хранящиеся в музеях Киева. Но сколько-нибудь похожее оружие выставлено главным образом в коллекциях московского Государственного исторического музея, причём все образцы датируются XVII–XVIII веками! Кажется, современные оружиеведы Чехии и Германии всё-таки невольно повторяют сведения «социалистической эпохи», в которых путаются представления о Киевской Руси, Киеве и Древней Руси — тем более что хронологические рамки последней в советское время иногда растягивались до начала петровских реформ.

«Битва Ираклия с Хосроем». Кажется, кто-то перехватывает маццафрусто за торец рукояти близ крепления цепей. Здесь это случайное наложение заднего плана, но вообще-то таким образом подобное оружие и блокируют.

Продолжим движение по оси веков. На знаменитой фреске Пьетро делла Франческа «Битва Ираклия с Хосроем» присутствует то, что немцы назвали бы «тройной кеттенморгенштерн», а итальянцам более подобает называть «трёхглавый (tricefalo) маццафрусто», в сравнительно коротком одноручном варианте, удобном для ситуации «смешались в кучу кони, люди». Это оружие обученных воинов, но всё же не рыцарей. Из защитного вооружения у сошедшихся в схватке пеших бойцов только кулачные щиты, из наступательного — у одного тот самый маццафрусто, у другого клинок полусабельного типа с асимметричной гардой. Кто кого? Мы бы поставили на «маццафрустиста»: малым щитом очень трудно отразить удар такого оружия, во всяком случае полностью отразить, а если он окажется отражён лишь частично, то воин с цепом имеет преимущественный шанс повторить атаку прежде, чем его противник опомнится. Хотя если все три шара пройдут совсем уж мимо цели, ответная фраза клинка прозвучит быстрее. Шипов на боевых поверхностях нет, так что шар ни на одно мгновение не застрянет в теле или в деталях вражеского снаряжения. Зато есть чуть заметные выпуклые пояски, позволяющие сконцентрировать энергию если не «в точку», то «в линию».

Экспонаты из Берлинского оружейного музея: две булавы (венгерская и, предположительно, татарская), калмыцкая плеть-кистень эпохи наполеоновских войн и немецкий кавалерийский боевой цеп XVII века.

Снова Германия, учебник фехтования Якоба Зутора. Времена — д’артаньяновские. Приёмы работы с боевым цепом занимают впятеро меньше страниц, чем техника боя алебардой, и в восемь с лишним раз меньше, чем двуручным мечом, не говоря уж о шпаге, — но цеп всё же не забыт. Шпажных дел мастеру предписывается не блокировать его, а уклоняться от удара — и тут же контратаковать в подмышечную пройму кирасы (доспех цепоносца неполон: судя по контексту, речь идёт о ситуации, когда штурмующие только-только ворвались на укрепление, обороняемое городскими отрядами). При схватке двух цепоносцев даётся совет работать на опережение, «переигрывать» удары в горизонтальной плоскости действиями в вертикальной, не забывая при этом о возможностях рукояти.

Заглянем в один из последних европейских учебников, где работа боевым цепом рассматривается как один из разделов высокого фехтования, по-испански — «декстреза». Это трактат знаменитого мастера декстрезы Мигеля Переса де Мендосы и Кихада, время написания — 1645 год. Оружие именуется «мангуаль»; в современном испанском так звучит название секционного боевого цепа, однако, Мигель Перес обучал работе с увеличенным двойником (точнее, тройником) кистеня вроде того, что запечатлён на фреске делла Франческо, только с длиной и рукояти, и цепей раза в два больше. Прочности цепей уделяется особое внимание: каждое звено должно быть заклёпано. Ударные гирьки, которые в Испании ассоциируются не с утренней звездой, а с цветком ромашки, слегка вытянутой формы. Шипов на них как будто нет, но ведь в трактате описан тренировочный образец; судя по тому, что мастер постоянно предостерегает учеников от опасности пораниться, боевые ромашки имели острые лепестки.

Цепоносцы по Якобу Зутору: в ситуации «цеп против цепа» оба участника используют, пожалуй, скорее полувоенное оружие. А вот тому, кто со шпагой, противостоит именно боевой цеп.

Манера удержания мангуаля в руках, стойки, перемещения сродни той технике, что используется для «монтанте», испанской версии двуручного меча XVII века, только, конечно, без колющих выпадов. Специально подчёркивается, что полноразмерный мангуаль — не для одной руки: левая ладонь должна удерживать древко за навершие, правая — примерно посередине.

Удары наносятся в вертикальной и горизонтальной плоскости, иногда движения бывают «волнообразными», но никогда — вращательными: попытка вращать такой цеп-кистень на тренировке карается замечанием, а в бою — ещё более строго. В основном взмахи идут «от трёх суставов», с задействованием плеча, локтя и, уже для подправки траектории, кистей рук; без плавной кистевой доводки слишком легко ненароком хлестнуть самого себя. Эта подправка удара на уровне запястья и ладони — важный критерий мастерства, требующий особой тренированности. Очень важна и «игра ног»: перемещение по кругу, сближение с противником — по радиусу или хорде, иногда зигзагообразным шагом типа пресловутого «качания маятника»… Впрочем, всё это — отличительные черты испанского фехтования как такового, а владение боевым цепом, мы уже знаем, входит в декстрезу на правах полноценного раздела.

Теперь перейдём к массовому применению цепов в условиях той войны, которая «не фейерверк, но просто трудная работа». В таких условиях приходится иметь дело с мощными, грузными, относительно медленными ударами. Лучшие из гуситских воинов, которые специализировались на работе с кропачём, были обучены наносить этим оружием до 30 ударов в минуту. Будем честны: попытка противостоять умелому мечнику или копейщику, нанося один удар в две секунды, просто смешна, какова бы ни была мощь удара. Однако смешно это лишь до тех пор, пока умелый фехтовальщик не попробует штурмовать крепостную стену или хотя бы телегу вагенбурга. Копейную стену пехота в ту пору ещё не очень хорошо умела выстраивать, потому и работала «от укреплений» тележного табора, используя в качестве козыря сперва арбалетный и огнестрельный залп — а потом скорее цеп, чем длинномерное копьё. В таком бою гуситская ставка делалась на затруднённость маневрирования или на один удар — первый. Но вообще-то, когда гуситам попадался полностью одоспешенный рыцарь, им приходилось для достижения основательных результатов «месить» его долго, целой толпой.

Рисунок современника гуситских войн: основное вооружение — боевые цепы.

Стоит отметить, что, моргенштерны, в том числе и с гибкой соединительной частью из мощной пружины и пенькового или стального троса, неожиданно «воскресли» во время Первой мировой войны, оказавшись гораздо более эффективным оружием для траншейных схваток, чем штык.

Из всего вышесказанного можно сделать один вывод. Цепы и моргенштерны были достаточно массовым оружием, они применялись самыми разными слоями населения в самых разных вооружённых конфликтах — и это делает данную группу ударно-дробящего оружия в определённой мере уникальной. Посещая различные оружейные и исторические музеи, не забывайте обращать внимание на незаметные порой в витринах сочетания рукояти, цепи и била — у них богатая, очень богатая история.

Интересно, что еще в середине того же столетия основной силой войска Московской Руси была поместная дворянская конница. Она состояла из «служилых людей», несшие службу за землю. В военное время они представали перед государем со своим оружием, лошадьми, слугами, которые вместе с хозяевами должны были сражаться. Поместное войско выглядело в соответствии с основным на тот момент направлением военных интересов Московского царства — восточным. С кем воевали, так и выглядели. Поэтому для разворота на 180 градусов молодому царю пришлось формировать армию отчасти на европейский манер. Надо сказать, что само стрелецкое войско берет начало из отрядов пищальников (то есть вооруженных пищалями солдат), сформированные в начале XVI века отцом Ивана IV Василием III. А пришедшие им на смену стрелецкие отряды, по сути также, как в Европе, делились на две части: одни — копейщики, вторые — сами стрельцы (то есть те, кто непосредственно стрелял).

Строение бердыша (взято с Власов Д. А. «К вопросу о происхождении и бытовании бердышей в России XVII века»)

По мнению исследователей, нет археологических данных, которые бы доказывали использование стрельцами бердышей ранее конца 70-х — начала 80-х годов XVI века. Поэтому считается, что бердыши оказываются в арсенале московитов как раз во время Ливонской войны, а точнее ближе к ее концу. В целом бердыш — это контактное древковое оружие, «железко которого при помощи проушины и, что важно, косицы крепится на древке различной длины».

Его топорище также имеет острие, заточенное лезвие с одной стороны и обух с другой. Собственно, будучи так называемым родственником секиры и топора, бердыш отличается от них именно наличием той самой косицы. Дело в том, что широколезвийные секиры были распространены в Европе еще в X—XI вв.еках. Тенденция на увеличение лезвия привела к необходимости его дополнительного крепежа. При мощных рубящих ударах нагрузка падала на место крепления железа и древка, вследствие чего и появилось дополнительное укрепление — косица. В то же время древко могло быть разной длины, как правило, с острым «втоком» на конце и утолщением к обуху для лучшего хвата. Таким образом, это было и рубящее, и режущее, и даже колющее оружие.

Виды русских бердышей

Вместе с тем, историки не исключают, что русские бердыши могли появится и независимо от европейских, поскольку в это время в ходу были топоры с косицей. Однако, скорее всего, московиты заимствовали бердыш у польско-венгерской пехоты.

Даже само название оружия происходит от польского berdysz — топор. На некоторых европейских, в частности французских, манускриптах XIV века содержатся изображения как пеших, так и конных воинов, вооруженных оружием, напоминающим бердыш, хотя кавалерией он вроде как не применялся. В XV веке подобное оружие встречается в Египте, в XVI — в Турции («тирпан)». А вот в России, согласно исследователям оружия, сведения о бердыше в первой половине века XVII «отрывочны», что, по их мнению, означает: изначально оружие не получило широкого распространения.

На раннем этапе это оружие было не очень крупным: размер лезвия варьировался от 190 до 500 мм. Однако В XVII веке высота лезвия постепенно увеличивается. Бердыши становятся вытянутыми, со скважинами по тупой стороне лезвия (она так и называется — тупие), а также может быть украшена узором на лопасти.

Кольца начинают продевать в орнамент не раньше второй трети XVII века. Интересно, что в Московии бердыш применялся не только стрельцами, но и простым местным населением. Как правило, это были посадские, проживающие на западных рубежах, например, недалеко от Смоленска. Такая популярность среди простого народа говорит о сравнительной доступности оружия, а также небольшой сложности в его применении.

Неподготовленный или мало обученный простолюдин, скорее всего, видел в бердыше хорошее средство для отпугивания противника. При хвате за нижнюю часть древка обеими руками он мог наносить размашистые мощные удары, которые благодаря тяжелому и изогнутому лезвию были смертельно опасны. Бердышом, например, можно было парировать удары. Считается, что колоть им было затруднительно и вряд ли эффективно, хотя колющих поверхностей у бердыша две: острие, а также заостренный конец древка — вток. Поэтому если человек одной рукой держал нижнюю часть древка, а другой ту, что между обухом и косицей, он вполне мог нанести хорошо подготовленный колющий удар. Впрочем тот самый «вток» часто использовался для втыкания в землю: стрельцы клали на место соединения обуха и древка пищаль (пищали были довольно тяжелыми — около 5−8 кг) и вели прицельный огонь.

С расформированием стрелецкого войска в начале XVIII века и последующим развитием пехоты необходимость в бердыше пропала. Однако до сих пор это оружие ассоциируется именно со стрельцами.

Introduction

У каждой эпохи есть своё легендарное оружие. Оружие – символ. Предмет, вобравший в себя сумму технических и стратегических наработок своего времени. Гладиус – это Древний Рим, секира – эпоха викингов, шпага – времена мушкетёров, а АК 47 – период «Холодной Войны». Но это, так сказать, первичные ассоциации. Древний Рим – это ещё и пилум, раннее Средневековье – меч «каролинг», Новое Время – мушкет, основное оружие мушкетёра. Это, реже приходящее на ум вооружение, обычно оказывается либо более важным на полях битв своего времени, либо является куда лучшим «маркером» своей эпохи. Секира перешла из арсенала викингов и хускарлов в оружейные рыцарских замков. Применение шпаги стрелком – мушкетёром означало, что битва переросла в бойню. А пули из «калаша» летели в противника уже после снарядов или ракет. У Средневековья, помимо прямого обоюдоострого меча, есть такой символ как арбалет. Но поскольку сражения той эпохи ассоциируются с рукопашной, а меч у наших современников – синоним рыцарства, на сцену должно было выйти более «народное» вооружение. Таковым могли стать копьё или пика, но ими пользовались и до и после Средневековья. Поэтому, если речь идёт о Европе, это оружие – алебарда. Алебардами машут персонажи кино и компьютерных игр, как исторических, так и совсем фэнтезийных. Алебардами бьются как реконструкторы Позднего Средневековья, так и далёкие от истории «бугуртсмены» и толкинисты. Что уж там, даже офицерская алебарда XVIII столетия принимается обывателями за оружие «тёмных веков». Я предлагаю читателю разобраться в сущности, истории возникновения и области применения данного оружия.

1)What is this shit?

Алебарда – это древковое оружие, боевая часть которого совмещает в себя топорище, наконечник и крюк. Подобный набор колюще – режущих элементов делает алебарду универсальным оружием ближнего боя и эффективной как против пешего, так и против конного супостата. Её оператора именуют «алебардист». А русскоязычное слово «алебарда» происходит от немецкого «Hellebarde». Она появилась на свет в Швейцарии XV века. За сим я мог бы ещё описать тактику её применения, перечислить эпизоды с её участием, да и закончить статью… Но всё не так просто! Вышеописанное оружие является алебардой только в уютном мирке «дрыщей и очкариков» с высшим образованием. Помимо всяческих «ересей» типа исторической реконструкции и фехтования, в головах у этих субъектов алебарда соседствует, но не смешивается с другими колюще – режущими «вундервафлями». Так как и тяжёлые вужи и элегантные глефы и простоватые боевые косы и даже годендаги(1) – это не алебарды и никогда ими не были. Но если создатели приведённой в заглавии песни могли назвать годендаг - алебардой чтобы попасть в ритм и размер, то у остальных такого оправдания нет. Тем более что этих «остальных» весьма много. Для них любая метла с древком в человеческий рост если и не копьё, то обязательно алебарда! И ладно бы под горячую руку попали менее габаритные, но оснащённые остриём и крюком полэксы(2)… Нет! Алебарды для «пИхоты» - это всё что на длинной палке, колется и обязательно рубится. Так что если возьметесь подстригать деревья секатором – никого не заденьте, а то станете алебардистом!

2) The History of Holy shit!

Предыстория алебарды стартует в Западной Европе начала XIV века. В то время как пехотинцы на Пиренеях и Альбионе били друг друга старыми, как мир копьями, кое – кто для целей войны вдохновлялся крестьянским трудом. В Италии появляется гизарма, форма лезвия которой явно навеяно садовым секатором. Французы апгрейдят оружие «народного гнева» - боевую косу, переименовывая её в глефу. А в Германской Империи и окрестностях на древко водружают переделанный плужный лемех и…Voila! Новое оружие – вульж готово к бою. Ранние годы этих орудий отмечены неопределённостью. Лезвия и крюки этих «прокаченных» копий полноценно работают только при хвате двумя руками, но избавляться от щита в левой руке никто не спешит – доспехи пехоты это всё ещё шлем и «стегло». Годы шли и пехота то побеждала конницу старым копейным способом, то по – старинке же ей и сливала, а у швейцарского вульжа на обухе тем временем вырос крючок. Вытянутый и сужающийся к острию «лемех» позволял им рубить и колоть, а аппендикс крюка – стаскивать всадника из седла. Функционально это уже алебарда, но для такого определения больше подходит не вульж с доработанной боевой частью, а оружие с полным набором «ништяков», сделанных одной деталью.

Столетие подходило к концу, а Габсбурги так и не решили «швейцарский вопрос». Неугомонные конфедераты не желали кланяться австриякам и раз за разом доказывали всяческим Леопольдам, что надо жить дружно. Но в этот раз банкиры достукались, все соседи явились к ним разом! Австро – франко – итальянские рыцари одним своим видом открывали врата городов и сносили дозоры с крутых перевалов. За модные островерхие бацинеты(3) их прозвали «гуглерами» - колпаками, а позже по этим колпакам и понадавали. С помощью пики – любимого оружия швейцарцев, поле боя не раз оставалось за ними. Но захваченный недругом город – это не поле, там нужно оружие помобильней. И тут «выстрелила» алебарда, а точнее, сильно прокаченный вульж. В итоге интервенты были разбиты и выдворены из кантонов. Хочется видеть здесь что – то особенное, но это лишь отголосок общей тенденции. Пехота в Европе снова входила в права. И в руках этой пехоты были не только «босяцкие» луки и «богомерзкие» арбалеты, но и целая палитра «пешеходных» долбилок. Примерно тогда же молотобойцы - «майотены» громят парижскую знать. В те же десятилетия не тольтко солдат, но и спешенных рыцарей рисуют с «вархаммерами» в руках. Вот – вот появится полэкс… Однако, что у конных рыцарей, что у пеших солдат рулит копьё. Да, теперь можно взять его в обе грабли, так как пехтура разжилась доспехами, но само копьё принципиально не изменилось.

А что же наши швейцарцы? Следующий, XV век был для них благоприятен. К середине столетия конфедератов считали лучшей пехотой Европы, и многие западные владыки звали их на службу к себе. И это не удивительно, поскольку гуситы уже рассосались, а ландскнехты ещё не нарисовались. Но нанять швейцарцев было не всем по карману, и далеко не ко всем они шли. А что алебарда? Появилась, таки в первой половине столетия. Хотя большинство пеших конфедератов были всё - таки пикинерами. Алебардистов конечно было больше чем арбалетчиков или бойцов с эспадонами(4), но в поле и против конницы на один алебардах не выехать. Древко слишком коротко по сравнению с копьями рыцарей, а работу с безопасного расстояния может обеспечить только прикрытие своих пикинеров. Алебарда была фирменным знаком швейцарцев, но их альфой и омегой по понятным причинам не стала. В итоге, пройдя полтора столетия в руках простых солдат, алебарда потеряла тактическое значение, став оружием самообороны офицеров «Галантного Века».

Conclusion

Итак, дамы и господа, перед вами «автомат Калашникова» Средневековья. Простое в эксплуатации и недорогое оружие крестьян и рабочих. Это я о копье. Что же до алебарды и ей колюще – рубящих сестёр и братьев, то это конечно феномен западного Средневековья, но никак не «вундервафля» на поле боя. Таким же феноменом, но более поздним и в Европе Восточной был бердыш. Оружие хорошее и легендарное, но никак не более значимое, чем копьё или пищаль. Да, алебарда и подобные ей девайсы повысили тактические возможности пехоты, но не равнозначно возрождению пикинеров и появлению огнестрела. Чего стоит хотя бы то, что Макиавелли, хваливший тех же швейцарцев, не отдал должное их фирменному оружию. Почему же тогда алебарда NOT DEAD? Помимо её реальных боевых качеств, причина ещё и в маркетинге. Она легко узнаваема и, по – своему, эстетична.

Glossary:

1)Годендаг - (нидерл. goedendag, букв. «добрый день») — средневековое древковое оружие ударно-колющего действия: тяжёлая дубина в рост человека с расширявшимся вверху древком, окованным железом и снабжённым острым шипом. Наибольшее распространение получило во Фландрии XIV века.

2)Полэкс - европейское древковое оружие XV—XVI веков для пешего боя. Он существовал в разных формах: иногда с тяжелыми, как у алебарды, лезвиями топоров, а иногда с головками в виде молотов, часто имеющих позади изогнутый шип. Также он был оснащён шипом на верхушке оружия и на нижнем конце древка. Помимо этого, древко часто оснащалось металлическими полосами, называемыми лангетами, спускавшимися от головки оружия вниз по сторонам древка и предназначенными для защиты его от перерубания. Отдельные образцы имели также рондели для защиты кистей рук. Существенным отличием являлось то, что «головки» полэксов собирались на штифтах или болтах, в то время как алебарды были цельноковаными.

3) Бацинет (Bascinet) — разновидность глубокого шлема XIV – XV веков с кольчужной бармицей и забралом, а также без них.

4) Эспадон (фр. espadon от исп. espada — меч) — тип двуручного меча, использовавшийся главным образом в Германии и (в особенности) Швейцарии в XV—XVII веках. Эспадон можно рассматривать как «классический» тип двуручного меча. В ряде источников наименование «эспадон» является синонимом собственно двуручного меча.

Длина, без учета румпеля, 55 см. Общая длина 119 см. Калибр - 2 см. Кованный железный ствол до сих пор хранит на себе следы свинцого сурика, которым был выкрашен.

В силу достаточно сложных технологических процессов изготовления огнестрельного оружия в Средневековье, это самое оружие тщательно оберегалось и списывалось со счетов только после своего полного уничтожения. Таким образом, устаревшие образцы вооружения поступали в арсеналы, где хранились до потребности, усовершенствовались и возвращались в строй. Этот образец средневекового оружейного тюнинга -  наглядный тому пример.

Появившиеся в 1430-х, гаки на орудийных ствола, к 1450-м, доказав свою эффективность, становятся неотъемлемым атрибутом огнестрельного оружия. Гак позволял упирать оружие в щит или парапет, что существенно снижало отдачу. Этот хендган, стоявший  на вооружении с  начала 1410-х, к 1450-м годам был тоже оборудован гаком, посредством наложения и тугой заклепки железной полосы.

Еще одним апгрейдом хендгана из Берна, позволявшим ему конкурировать с более поздними моделями, стал примитивный подпружиненный запал.  Он позволял стрелку не растрачивать свое внимание на успешный поджиг пороха, а полностью сосредоточится на цели, что, несомненно, должно было повысить точность стрельбы.

Спасибо за внимание!

Итак, что же такое "греческий огонь"? Обратимся к предыстории.

Первый достоверный случай выбрасывания зажигательного состава из трубы зафиксирован в битве при Делии (424 г. до н.э.) между афинянами и беотийцами. Точнее сказать, не в самой битве, а во время штурма беотийцами города Делий, в котором укрылись афиняне.

Использованная беотийцами труба представляла собой полое бревно, а горючая жидкость, предположительно, была смесью сырой нефти, серы и масла. Смесь выбрасывалась из трубы с достаточной силой, чтобы заставить гарнизон Делия спасаться от огня и тем самым обеспечить беотийским воинам успех в штурме крепостной стены.

Античный огнемет с принудительным нагнетанием воздуха (реконструкция).

1 – жерло огневой трубки; 2 – жаровня

3 – заслонка для отклонения воздушной струи; 4 – колесная тележка;

5 – скрепленная железными обручами деревянная труба для нагнетания воздушного потока;

6 – щит для обслуги; 7 – мехи; 8 – рукоятки мехов

В эллинистическую эпоху был изобретен огнемет (см.рис выше), который, однако, метал не горючий состав, а чистое пламя вперемежку с искрами и угольями. Как явствует из подписей к рисунку, в жаровню засыпалось топливо, предположительно древесный уголь. Затем при помощи мехов начинал нагнетаться воздух, после чего с оглушительным и страшным ревом из жерла рвалось пламя. Скорее всего, дальнобойность этого устройства была невелика – метров 5-10.

Впрочем, в некоторых ситуациях эта скромная дальнобойность не кажется столь уж смехотворной. Например, в морском бою, когда корабли сходятся к борту борт, или во время вылазки осажденных против деревянных осадных сооружений противника.

Воин с ручным огнеметным сифоном.

Из Ватиканской рукописи "Полиоркетики" Герона Византийского

(Codex Vaticanus Graecus 1605). IX-XI вв.

Настоящий "греческий огонь" появляется в раннем Средневековье. Он был изобретен Каллиником, сирийским ученым и инженером, беженцем из Гелиополя (совр. Баальбек в Ливане). Византийские источники указывают точную дату изобретения "греческого огня": 673 г. н.э.

"Жидкий огонь" извергался из сифонов. Горючая смесь горела даже на поверхности воды.

"Греческий огонь" был веским аргументом в морских сражениях, поскольку именно скученные эскадры деревянных кораблей представляют собой превосходную цель для зажигательной смеси. И греческие, и арабские источники в один голос заявляют, что действие "греческого огня" было просто-таки ошеломительным.

Воин с ручным огнеметным сифоном.

Из Ватиканской рукописи "Полиоркетики" Герона Византийского

(Codex Vaticanus Graecus 1605). IX-XI вв.

Точный рецепт горючей смеси остается загадкой по сей день. Обычно называются такие вещества как нефть, различные масла, горючие смолы, сера, асфальт и – обязательно! – некий "секретный компонент". Наиболее адекватным вариантом видится смесь негашеной извести и серы, которая загорается при соприкосновении с водой, и каких-либо вязких носителей наподобие нефти или асфальта.

Впервые трубы с "греческим огнем" были установлены и опробованы на дромонах – основном классе византийских боевых кораблей. При помощи "греческого огня" были уничтожены два больших арабских флота вторжения.

Византийский историк Феофан сообщает: "В год 673 ниспровергатели Христа предприняли великий поход. Они приплыли и зазимовали в Киликии. Когда Константин IV узнал о приближении арабов, он подготовил огромные двухпалубные корабли, оснащенные Греческим огнем, и корабли-носители сифонов... Арабы были потрясены... Они бежали в великом страхе."

Вторая попытка была предпринята арабами в 717-718 гг.

"Император подготовил огненосные сифоны и поместил их на борту одно- и двухпалубных кораблей, а потом выслал их против двух флотов. Благодаря Божьей помощи и через заступничество Его Пресвятой Матери, враг был наголову разбит."

Оловянная модель византийского солдата рядом с корабельным сифоном.

Позднее, в X веке, византийский император Константин VII Порфирогенет, так описывал это событие: "Некто Каллиник, перебежавший к ромеям из Гелиополя, приготовил выбрасываемый из сифонов жидкий огонь, сжегши которым у Кизика флот сарацинов, ромеи одержали победу".

Другой византийский император, Лев VI Философ, приводит такое описание греческого огня: "Мы владеем различными средствами – как старыми, так и новыми, чтобы уничтожить вражеские суда и людей, сражающихся на них. Это огонь, приготовляемый для сифонов, из коих он мечется с громовым шумом и дымом, сжигающий суда, на которые его направляем."

Сифоны, как принято считать, изготовлялись из бронзы, а вот как именно они метали горючий состав – неизвестно. Но легко догадаться, что дальнобойность "греческого огня" была более чем умеренной – максимум 25 м.

Ручной  византийский ручной сифон из Херсонского государственного музея

Не вызывает сомнений, что со временем арабы поняли: психологическое воздействие греческого огня куда сильнее, чем его реальная поражающая способность. Достаточно выдерживать дистанцию с византийскими кораблями около 40-50 м. Что и было сделано. Однако "не приближаться" в отсутствие эффективных средств поражения означает "не воевать". И если на суше, в Сирии и Малой Азии, византийцы терпели от арабов одно поражение за другим, то Константинополь и Грецию благодаря кораблям-огненосцам христианам удалось удерживать в течение долгих веков.

Известен и ряд других прецедентов успешного использования "жидкого огня" византийцами для обороны своих морских рубежей.

В 872 году ими было сожжено 20 критских кораблей (точнее сказать, корабли были арабскими, но оперировавшими с захваченного Крита). В 882 году огненосные византийские корабли (хеландии) снова нанесли поражение арабскому флоту.

Также следует заметить, что византийцы с успехом применяли "греческий огонь" не только против арабов, но и против русов. В частности, в 941 г. при помощи этого секретного оружия была одержана победа над флотом князя Игоря, который подошел непосредственно к Константинополю.

Подробный рассказ об этой морской битве оставил историк Лиутпранд Кремонский:

"Роман [византийский император] велел прийти к нему кораблестроителям, и сказал им: "Сейчас же отправляйтесь и немедленно оснастите те хеландии, что остались [дома]. Но разместите устройство для метания огня не только на носу, но также на корме и по обоим бортам".

Итак, когда хеландии были оснащены согласно его приказу, он посадил в них опытнейших мужей и велел им идти навстречу королю Игорю. Они отчалили; увидев их в море, король Игорь приказал своему войску взять их живьем и не убивать. Но добрый и милосердный Господь, желая не только защитить тех, кто почитает Его, поклоняется Ему, молится Ему, но и почтить их победой, укротил ветры, успокоив тем самым море; ведь иначе грекам сложно было бы метать огонь.

Итак, заняв позицию в середине русского [войска], они [начали] бросать огонь во все стороны. Руссы, увидев это, сразу стали бросаться с судов в море, предпочитая лучше утонуть в волнах, нежели сгореть в огне. Одни, отягощённые кольчугами и шлемами, сразу пошли на дно морское, и их более не видели, а другие, поплыв, даже в воде продолжали гореть; никто не спасся в тот день, если не сумел бежать к берегу. Ведь корабли руссов из-за своего малого размера плавают и на мелководье, чего не могут греческие хеландии из-за своей глубокой осадки."

Историк Георгий Амартол добавляет, что разгром Игоря после атаки огненосных хеландий довершила флотилия других боевых византийских кораблей: дромонов и триер.

На основании этого ценного признания можно сделать предположение относительно организационной структуры византийского флота X века. Специализированные корабли – хеландии – несли сифоны для метания "греческого огня", поскольку, надо полагать, считались менее ценными (чем дромоны и триеры), но более конструкционно приспособленными для этой функции.

В то время как крейсерами и линкорами византийского флота были дромоны и триеры – которые сражались с неприятелем в классической для всей эпохи допороховых парусно-весельных флотов манере. То есть посредством тарана, обстрела различными снарядами из имеющихся на борту метательных машин и, если требовалось, то абордажем, для чего располагали достаточно сильными отрядами бойцов.

Византийский дромон, современная модель.

Позднее византийцы использовали "греческий огонь" против русов как минимум еще один раз, в ходе Дунайской кампании князя Святослава, сына Игоря ("Сфендослава, сына Ингора" у историка Льва Диакона). В ходе борьбы за болгарскую крепость Доростол на Дунае византийцы блокировали действия флота Святослава при помощи огненосных кораблей.

Вот как описывает этот эпизод Лев Диакон: "Тем временем показались плывущие по Истру огненосные триеры и продовольственные суда ромеев. При виде их ромеи несказанно обрадовались, а скифов охватил ужас, потому что они боялись, что против них будет обращен жидкий огонь. Ведь они уже слышали от стариков из своего народа, что этим самым "мидийским огнем" ромеи превратили в пепел на Евксинском море огромный флот Ингора, отца Сфендослава. Потому они быстро собрали свои челны и подвели их к городской стене в том месте, где протекающий Истр огибает одну из сторон Дористола. Но огненосные суда подстерегали скифов со всех сторон, чтобы они не могли ускользнуть на ладьях в свою землю."

Использовали византийцы греческий "огонь" и при обороне крепостей. Так, на одной из миниатюр "Хроники" Георгия Амартола из тверского списка (нач. XIV в.), хранящейся в московской Государственной библиотеке имени В.И.Ленина, можно видеть изображение воина с огнемечущим сифоном в руках (слева вверху).

Далее, известно, что в 1106 году "греческий огонь" был применён против норманнов во время осады последними Дураццо.

"Греческий огонь" применялся и против венецианцев во время Четвёртого крестового похода (1202-1204). Что, впрочем, не спасло Константинополь – он был взят крестоносцами и подвергнут чудовищному разорению.

Секрет приготовления греческого огня хранился в строгой тайне, однако после завоевания Константинополя рецепт изготовления греческого огня был утерян.

Последнее упоминание об использовании греческого огня относится к осаде Константинополя в 1453 году Мехмедом II Завоевателем: греческий огонь тогда применяли как византийцы, так и турки.

Изображение и реконструкция турецкого сифона.

После начала массового применения огнестрельного оружия на основе пороха, греческий огонь потерял своё военное значение, его рецепт был утрачен в конце XVI века.

P.S. Бонусом статья из "Популярной механики" о практических экспериментах с сифоном http://www.popmech.ru/weapon/12196-sekretnoe-oruzhie-vizanti...

А.Зорич, 2012

Спасибо за внимание!