Увидела чудесное фото Гульнары Абдарахмановой и вспомнила историю десятилетней давности. Делюсь с вами.
Фото: Гульнара Абдурахманова. Кота зовут Рыжий. Снято в селе Побоище, Башкирия
Рыжий лез под ноги, вспрыгивал на колени, капал слюнями как крупная брылястая собака, чем неимоверно раздражал всю конюшню. Пыльная шерстка и воспалённые глаза завершали образ. Неопрятный надоеда! Фу таким быть...
Признаюсь, что не была оригинальна, мне котяра тоже не нравился. Тот редкий случай, когда избегала контакта с мурлыкой. Снимала с коленей... Спешила брезгливо отряхнуться...
Как-то дочь вернулась домой и сказала, что уже пару недель не видит приставалу. Подумала, неужели кто-нибудь прибил? Нечаянно или нарочно. Задавили случайно на парковке?
Всю жизнь кот провёл рядом с конниками. , Отчаянные попытки подружиться не находили отклика. Но исчезновение слюнявого животного почему-то огорчило. И я спрашивала снова и снова, нет ли новостей?
Однажды дочь примчалась радостная. Рассказала, что персиковое лохматое чудище оказывается выиграло в лотерею главный приз. Живёт в большом доме. Как?
Надоеда проявил рыцарские стороны натуры. Отогнал крупную крысу от сильно испугавшегося ребёнка. После совершения подвига предсказуемо полез с липкими поцелуями и едва ли не впервые в жизни не был отвергнут...
Девочка с усилием подхватила крупного грязного защитника на руки и попросила отца: - Давай возьмём? - Нет... - Пожалуйста! Мне на день рождения. - Уверена? - Да! Тут папа, эстетические чувства которого Рыжий оскорблял, - решил сманипулировать. Предложил дочери выбрать - животное или подарки... Девочка посмотрела в отечные воспаленные глаза и ответила. - Он.
Потрёпанный помятый кот ни каким боком не вписывался в образ домашнего любимца состоятельной семьи. Но... Отец не был гадом и слово держал. Так что, после конюшни поехали в ветеринарную клинику.
Елизавета улыбалась, рассказывала,что немолодой зверь теперь ведёт роскошный образ жизни. Не только судьба, но и характер у него изменился. Подобранный айболитами корм и пролеченный кишечник уменьшили слюнявость. Навязчивая нервозность тоже отступила.
Кот обожает маленькую хозяйку и всюду ходит за ней... Спит в ногах. Грохочущее басовитое мурлыканье убаюкивает ребёнка в считанные минуты.
Девочка с мамой показывали Елизавете снимки и ролики на телефоне. Маленькая хозяйка Рыжика хвасталась трюками умного питомца.
Взрослые сначала стоически терпели кота, который как выяснилось, умеет отгонять не только крыс, но и ночные кошмары. А потом? Полюбили... Наверное за радость, которую он приносил их ребёнку.
Кот и малышка, как сообщающиеся сосуды жидкостью - обменялись некоторыми способностями. Девочка стала храбрее, а животное мягче.
Вскоре засохший тусклый бутон расцвёл по настоящему. Раскрылся. Внутреннее золото натуры проявилось в блеске внешнего великолепия.
Вылеченный кот с яркими чистыми глазами смотрел с многочисленных фотографий. - Красивый, правда? Спросила девочка. И Елизавета честно ответила. - Самый красивый!
Привет, Пикабу! Присаживайтесь поудобнее, сегодня я расскажу вам историю о том, как мои грандиозные планы по колонизации Марса обернулись путешествием в дурку. Пристегните ремни, ребята, это будет адская поездка!
Итак, представьте меня: гений-самоучка, одержимый идеей покорения Красной планеты. Днями и ночами я корпел над чертежами космического корабля, изучал астрофизику и даже пытался вырастить картошку в собственном дерьме (спасибо, Мэтт Дэймон, за бесценный опыт). Моя комната превратилась в командный центр NASA, украшенный плакатами с Илоном Маском и фотографиями марсианских пейзажей.
Но, как говорится, если ты слышишь смех - проверь, не над тобой ли смеются. Однажды, во время особенно бурного "совещания" с моим воображаемым экипажем, в комнату ворвались санитары.
"Хьюстон, у нас проблемы", - пробормотал я, пока меня заковывали в смирительную рубашку.
Оказывается, моя мама, обеспокоенная моим психическим здоровьем (или же просто уставшая от моих бредовых идей), вызвала бригаду из местной психушки. Вот так предательство, мам!
И вот я, в обнимку со смирительной рубашкой, еду навстречу новым приключениям. Санитары ласково называли меня "космонавтом", пока я вещал о тераформировании и о том, как я буду выращивать марсианскую морковку.
"Не волнуйтесь, скоро будем на Марсе", - подмигнул мне санитар, когда мы подъезжали к дурке. Мое грандиозное путешествие на Марс превратилось в трип по палатам психушки.
Но знаете что? Я не сдался! В палате я организовал группу единомышленников, таких же "космических путешественников". Вместе мы строили планы побега на Марс, используя подручные материалы: шприцы, капельницы и украденные ложки из столовой.
"Ребята, главное - верить! Однажды эти ложки доставят нас на Марс!" - вдохновлял я свой импровизированный экипаж.
Конечно, наши приключения закончились в комнате с мягкими стенами, но разве это важно? Главное - мечтать о великом и никогда не сдаваться! Даже если ты в дурке, продолжай верить, что однажды твои ноги ступят на красный марсианский песок.
Так что, друзья, не бойтесь мечтать о невозможном! Но если вдруг ваши мечты приведут вас в психушку - не расстраивайтесь. Возможно, там вы найдете свой экипаж для будущей космической миссии. А что до меня - я еще побываю на Марсе, даже если для этого придется прорыть тоннель ложкой прямо из дурки! Как говорится, то ли еще будет! Увидимся на Марсе, Пикабу! Если хоть немного улыбнуло поставьте плюсик, не скупитесь)
На углу улицы Ленина и Пролетарской стояла старая альтушка. Ее хозяин, риелтор по имени Максим, каждое утро выходил на порог своего дома и отправлялся на работу. Он был опытным специалистом и знал все нюансы в этой области.
Однажды Максиму пришлось скуфиться с клиентом из-за ошибки в документах. Но благодаря своему профессионализму и опыту он смог разрешить все неполадки и заключить успешную сделку.
Но радость была недолгой, так как налоговая инспекция пришла с проверкой. Максим пришлось уволить одного из своих сотрудников из-за финансовых нарушений.
И вот, однажды, прогуливаясь по району, Максим заметил бродячих собак, которые бегали по улицам. Он решил помочь им и собрал пожертвования на их содержание.
Однако, вскоре на улицах появились зумеры - новый вид транспорта, который вызывал множество споров и противоречий.
И вот однажды Максиму предстояло важное собеседование с новым клиентом. Он был готов к любым испытаниям и знал, что ему придется проявить все свои навыки, чтобы убедить клиента заключить сделку с ним.
В это же время в новостях прозвучала информация о новом президенте США - Джо Байдене, который обещал изменить политику по отношению к мигрантам.
Максим также узнал, что в городе начали появляться самокаты, которые стали популярным видом транспорта среди молодежи.
Несмотря на все трудности, Максим не унывал и продолжал свою работу. Он знал, что важно быть профессионалом в любом деле и всегда идти к цели независимо от препятствий.
Алексей всегда был человеком труда и преданности. Он обожал свою жену Ирину и готов был сделать всё, чтобы она была счастлива. Но однажды его мир рухнул. Придя домой с работы пораньше, он застал Ирину в объятиях своего лучшего друга, Сергея. Шок и боль, которые он испытал, были невыносимы. Не в силах оставаться в городе, Алексей решил уехать в деревню, где провёл своё детство, чтобы прийти в себя и найти покой.
Год прошёл в сельской тишине. Алексей нашёл утешение в простой жизни, помогал соседям, занимался хозяйством. Он старался забыть предательство, но воспоминания всё равно возвращались. Наконец, он решил, что должен вернуться в город и увидеть, как живут Ирина и Сергей. Эта мысль не давала ему покоя.
Алексей вернулся в город и, как бы случайно, прошёл мимо дома, который когда-то делил с Ириной. Там он увидел её – она выглядела измотанной и грустной. Её глаза, когда она заметила Алексея, наполнились слезами. Она побежала к нему, умоляя о прощении. Ирина рассказала, что Сергей изменил ей и бросил её. Она умоляла Алексея вернуться к ней, обещая, что больше никогда не предаст его.
Алексей слушал её, не произнося ни слова. Внутри него кипели эмоции, но он твёрдо решил не возвращаться к прошлому. Он холодно отверг её мольбы и ушёл. Но это не был конец его истории. Алексей не хотел просто уйти – он хотел показать Ирине, что у него есть будущее, которое не включает её.
Через несколько недель Алексей начал встречаться с её двоюродной сестрой, Ольгой. Ольга всегда была рядом, поддерживала его в трудные времена и уважала его чувства. Их отношения постепенно стали крепкими и искренними. Алексей чувствовал себя счастливым и любимым, чего не испытывал уже давно.
Ирина, увидев Алексея с Ольгой, была поражена. Она не могла поверить, что потеряла его навсегда. Она осознала, что её предательство разрушило не только её брак, но и её шансы на счастье с человеком, который когда-то был готов отдать за неё всё.
Алексей, наконец, обрёл покой. Он понял, что жизнь может преподносить горькие уроки, но за ними всегда следует новый шанс на счастье. Ольга стала для него не просто утешением, а новым началом. Их любовь была сильнее, чем он мог себе представить, и вместе они строили будущее, полное радости и взаимопонимания.
Иллюстрация Кладбище Джо. Больше Чтива: chtivo.spb.ru
Кельвет вышел из ростовщической лавки, не так давно доставшейся ему от отца, и стал обречённо запихивать табак в трубку. Пожалуй, это было единственное занятие, не разочаровавшее его за все тридцать лет жизни. Поводом для сегодняшнего разочарования послужил как бы он сам, с одной стороны. С другой — его папаша, старый ростовщик, можно сказать, собственноручно подставивший сынка с этим чёртовым наследством. «Ушёл на покой он, видите ли», — Кельвет поджёг трубку и на какой-то момент спрятался от невзгод за клубом дыма, который он выдохнул резко и рассержено. Чувство тревоги не покидало его. Впрочем, как по-другому, день выдался ответственный. Пора собирать долги, три долга, если точнее. По неопытности он одолжил все отведённые средства в первый же день, позднее ему оставалось лишь неловко пожимать плечами перед новыми заёмщиками или увещевательно просить зайти попозже. «Наследничек». Он был совершенно другим человеком: непрактичным, мягкотелым, далёким от денег. Папаша, видимо, не обдумал это перед тем, как оставлять его на произвол случая. Может, и обдумал, конечно, но несильно и нетщательно, это ясно.
Первый должник — Галтмар, вонючий наёмник, здоровенный и твердолобый, везде таскал с собой этой огромный меч. Как он его поднимал, неизвестно. Он и в лавку его притащил, еле в дверь протиснулся. Как такому не одолжить, сколько нужно? Вот Кельвет и одолжил. А сейчас надо было… как бы это сказать… вернуть обратно. Дельце... А он ведь и расписку не попросил.
Галтмар дремал на лавке возле своей хибары, двуручник дремал рядом, прислонённый к грязной стене. Не хотелось нарушать покой ни первого, ни второго. Кельвет долго смотрел на них по очереди, пытаясь проглотить ком в горле.
— Галтмар… — выдавил он, наконец, и хрупко потряс наёмника за плечо. Здоровяк очнулся, чавкнув. — А… ростовщик… Чего тебе? — осведомился он, недружелюбно сморкнувшись. Кельвет перемялся с ноги на ногу и поджал губы. — Я пришёл, — он приложил немалые усилия, чтобы не выглядеть виновато, – За деньгами. Месяц назад ты занял у меня двести серебряных монет. — Помню, — Галтмар пододвинул клинок поближе, будто мать, опасающаяся за своего ребёнка. Вот только этот стальной несмышлёныш сам заставлял опасаться. — У меня нет денег. Я почти всё спустил в трактире. Но я не жалею. Девки там были… ты бы видел, — наёмник причмокнул губами и мечтательно поднял взгляд. — Если я отдам тебе долг, мне придётся голодать. А если я голодаю, в моём мече тоже просыпается голод… Только он утоляет его по-другому.
Кельвет судорожно кивнул.
— Тогда отдашь потом. Допустим, через две недели?
Галтмар задумался.
— Месяц.
«Не самый удачный разговор, — Кельвет плёлся прочь, распиная свою робость, попутно забивая трубку. — Ну, ничего, ещё двое. Восьми сотен на месяц вполне хватит».
Вторым должником был Неррет, местный рыбный торгаш. Жалкий во всех проявлениях мужичок, вечно простуженный к тому же. Он жил в пропахшем рыбой особнячке, изнутри и снаружи уставленном бочками с неторопливо тухнущим уловом. Кельвет обнаружил его на заднем дворе. Неррет сидел, прислонившись спиной к одной из бочек, видок у него был трагический. Он посмотрел на ростовщика, и на его щетинистой физиономии отразилось ещё больше безнадёжности.
— Это вы, Кельвет… — сказал он так, будто доживал последний час своей жизни, и чихнул. — Я знал, что вы придёте. Знал… Я всё прекрасно знал и всё равно купил эту чёртову рыбу, — Неррет спрятал лицо в ладонях и покрутил головой. — Как я её ненавижу. Она погубит меня и погубила бы моих детей, если бы они у меня были. Проклятая рыба.
Кельвет подошёл к откупоренной бочке, из которой сочился душный запах. Малоприятный, но в принципе такой же, как и всегда.
— Пахнет, как обычно. — О нет, Кельвет, вы заблуждаетесь, — Неррет подтянул колени к груди и обрушил на них голову. — Она безнадёжно протухла. Такое не продать. Я разорён, — голос торговца задрожал. — Знаю, вы пришли за деньгами, вам нет дела до моих бед. Никому нет дела. Этот долг может стоить мне благополучия. Как это безжалостно... Приходить ко мне в такой час и требовать последнее, что у меня осталось. Смерть в нищете — вот что меня ждёт.
Кельвет на момент и впрямь почувствовал себя плохим человеком, но тут же опомнился.
— Позволь, я ростовщик. Рыба не так уж и плоха. Ты, Неррет, всегда такой торгуешь. — Вот значит, как, — торговец поднялся на ноги и ядовито прищурился. — Вы приходите отобрать последнее и вдобавок хаете мою рыбу? Ваш отец был другим.
«Враньё, — подумал Кельвет. — Папаша требовал деньги назад, в каком бы положении ни был заёмщик. Он всегда говорил, что в этом и состоит суть долга ростовщику — его возвращают, как бы ни шли дела».
— Он бы никогда не заставил человека раскошеливаться при пустом кошельке, — продолжил торговец. — Как низко... А ведь мы живём с вами в одном городе, — Неррет повысил голос. — Я всем скажу, как подло вы поступаете со своими клиентами.
Кельвет непонимающе молчал, бегая глазами по земле.
— Когда ты сможешь вернуть долг?..
Побагровевшее лицо Неррета приобрело спокойный деловой оттенок.
— Чтобы вернуть двести монет… — Четыреста, вообще-то, — поправил Кельвет. Торговец возмущённо выдохнул, как будто его оскорбили. — На возврат такой суммы мне потребуется больше времени. Две недели, по меньшей мере. Нет. Месяц. Приходите через месяц.
Трубка не принесла Кельвету успокоения на этот раз. Он шагал по дороге, глядя перед собой, за ним тянулась вялая струйка дыма. «Четыреста монет — не так мало, — прикидывал он. — Если жрец вернёт их, я смогу занимать какое-то время, пока не получу остальное. Идиот. Хорошо, что отец не видит».
Киорот, служитель богов и третий заёмщик, по своему обыкновению пребывал в молельне и не выказывал намерения заглянуть в лавку ростовщика и рассчитаться с долгом, а долг ни много ни мало — четыре сотни. Большая сумма для кошелька богослужителя, если бы у богослужителей водились кошельки, к слову, в их рясах частенько что-нибудь да исчезало — из мелкого имущества пришедших на проповедь.
Киорот стоял на коленях перед каменной статуей своего божества, воздев руки и опустив голову. Кельвет не захотел прерывать молитву и довольно долгое время так прождал, попутно кашляя и всячески по-иному оглашая свой приход. Сложно было не услышать, хотя Киорот всем видом показывал, что не слышит. В какой-то момент ему, видимо, надоело молиться, потому как он поднялся и принялся отряхиваться. Кельвет приветственно покашлял. Жрец вздрогнул и повернулся.
— Ростовщик… вы… пришли помолиться? — в голосе, словно созданном для произнесения заунывных молитв, прозвучала неприкрытая надежда. — Нет, жрец, — Кельвет отрицательно покачал головой. – Я пришёл за долгом. Ты занял у меня четыреста монет. Прошёл месяц, и вот я здесь.
Лицо Киорота приняло скорбное выражение.
— Ваши слова печалят меня, Кельвет. Вы пришли в священное место и говорите о мирских, низменных вещах.
Кельвет вскинул брови.
— Где же ещё мне о них говорить, если ты здесь постоянно? Деньги, жрец. Ты должен мне. — Как богомерзко с вашей стороны, ростовщик, — Киорот неприятно скривил губы и бросил на статую для молитв такой взгляд, будто извинялся за что-то. — Хотя чего я мог ожидать от такого человека, как вы? Вы наживаетесь на том, что помогаете людям потакать их порокам. Пороки нужно искоренять, а не выхаживать. Мало того, вы не стыдитесь этого. Не стыдитесь того, что с вашей помощью люди пачкают себя грязью. И теперь вы приходите в божественное святилище и оскверняете его подобными разговорами, — жрец сдержанно вздохнул, прикрыв глаза. — Вы получите свои деньги, ростовщик. Когда я закончу молитвенные бдения. Через месяц.
Покинув святилище, Кельвет не нашёл в себе моральных сил даже на то, чтобы покурить. «Ростовщик без денег — что за нелепая шутка?» Папашина лавка, место и без того не особенно любимое горожанами, одиноко пустела, как выпитая бочка на заднем дворе таверны. Кельвет уселся у стены и достал трубку, но забивать её не стал, только вертел в руках.
— Приветствую, ростовщик.
Кельвет поднял глаза. Перед ним стоял мужчина в облачении жреца, в остальном не сильно похожий на человека веры.
— Я Лоттенстер, жрец святилища… — Да, да, — Кельвет неучтиво наморщился. — Кажется, я тебя уже видел. Что нужно, жрец? Денег у меня нет, одалживать я не могу. А если бы и мог, сто раз подумал бы, прежде чем иметь дело с вами, святошами. — Вы чересчур категоричны. Качество не самое подходящее для человека вашей профессии. — Категоричен? — «Давно я что-то не курил», — подумал Кельвет и полез за табаком. — Должники не хотят рассчитываться, а значит и лавке конец. Ещё месяц без клиентов, потом они уже не появятся. — Да, я слышал, что сказал жрец Киорот. Весьма не богоугодно. За этим я и пришёл. Боги не любят несправедливость, ростовщик. Я здесь, чтобы восстановить её… известными мне способами. — Какими же такими «способами»? — Кельвет пристально всмотрелся в выбритое лицо жреца. Лоттенстер махнул рукой. — Совершенно обыденными, ростовщик, известными любому ребёнку. Чтобы вернуть своё, которое не хотят отдавать, надо забрать чужое, которое захотят вернуть. Вам ли не знать этого? Ростовщик должен это знать.
Кельвет скривился и задымил.
— Я ещё и остался должен. Пойми, жрец, мои заёмщики — не самые приятные люди. Если я буду настаивать, может сделаться хуже, может, они вообще ничего не заплатят. Торгаш Неррет своими возмущениями отпугнёт мне всех возможных заёмщиков, а этот здоровяк Галтмар ещё и рубанёт меня своим двуручником сверху, вот тебе и ростовщический довесок.
Лоттенстер недоверчиво прищурился и спрятал руки в складках рясы.
— А вы уверены, что вы тем занимаетесь? Что ж, неважно. Галтмар, говорите. Знаю. Он заходил в святилище как-то раз перед тем, как покинуть город с нанимателем. Просил божественного благословения. Уж не знаю, в чём тут трудность — стрясти с него долг. Просто подождите, ростовщик.
Жрец Лоттенстер развернулся и прошествовал прочь. Кельвет, успевший знатно набегаться, предпочёл спокойно покурить, и табак показался ему на редкость славным. По правде говоря, он не слишком серьёзно воспринял этот разговор. Как-то слабо верилось, что священнослужитель будет промышлять «обыденными способами», даже из соображений справедливости.
Выкурив трубку, Кельвет переместился в лавку. Клиентов не было, отдыху никто не мешал, и в конце концов он уснул, откинувшись в кресле. Только вот проспал он недолго. Сквозь сон пробились увесистые шаги, и дверь распахнулась. Здоровяк Галтмар, раскрасневшийся и свирепый, выглядел дурно. Он молча приблизился и бросил на прилавок мешочек, туго набитый монетами.
— Вот, — сказал он, сдерживая гнев. — Двести монет и пятьдесят сверху. Скажи этому проходимцу, пусть вернёт то, что украл, или я и без меча с ним расправлюсь, и никакие боги не спасут его вороватую шкуру.
Наёмник повернулся и вышел, оберегающее держась за пустые ножны, как за детскую куклу.
Кельвет приподнял брови, ещё не вполне проснувшись, и быстро спрятал кошелёк под прилавок, затем перепрятал к себе в карман. Хорошенько всё переварив, он запер лавку и, невольно сохраняя на лице недоверчивую мину, отправился на рыночную площадь.
Прилавок Неррета стоял на самом виду. Горожане сновали мимо, некоторые не гнушались продаваемой рыбой. Ростовщик остановился поодаль так, чтобы не привлекать внимания.
— Боги великодушные! — воскликнул знакомый голос, совсем не подходящий для обращения к богам. — И вы продаёте это людям?
Кельвет пригляделся. Возле прилавка отчаянно жестикулировал жрец Лоттенстер. Он показывал то на рыбу, то тыкал пальцем куда—то в небо, и непрестанно и громко сетовал, пряча лицо в ладонях. Торговец Неррет судорожно крутился вокруг него и старательно успокаивал, то и дело поднося палец к губам. Рядом скапливалось всё больше народа, слышались шепотки. Когда все глаза обратились к рыбному прилавку, Лоттенстер вдруг затих.
— А впрочем, что это я… — он посмотрел на рыбу и показательно принюхался, пронзая Неррета взглядом. – Может, не так уж и плоха эта рыба. Наверно, мне показалось… Боги ввели меня в заблуждение, таков мой удел – следовать неизвестной дорогой, которую они мне преподносят.
Оставив побледневшего торговца объясняться со взволнованными покупателями, жрец выскользнул из поля зрения и затерялся. Вернувшись в лавку, Кельвет обнаружил, что Лоттенстер уже ждёт его, покуривая трубочку.
— Ваш долг, ростовщик, — жрец указал на тугой кошель на прилавке. – И сотня сверху. Остался последний должник.
Кельвет убрал кошелёк под куртку и прищурился.
— Как-то ты не похож на жреца, Лоттенстер. — А что, по-вашему, все жрецы сплошь благочестивцы? Бросьте, ростовщик. Нельзя стать по-настоящему честным человеком, не побыв обманщиком, — жрец выбил трубку. — У вас остался последний должник. Загляните вечером в бордель госпожи Мильвии, и вы вернёте долг.
Дождавшись сумерек, Кельвет закрыл лавку и отправился к городским воротам — самому людному место в городе, где и располагался публичный дом. Входная дверь была завешена изнутри плотной занавесью, Кельвет брезгливо отодвинул её и огляделся. Помещение представляло собой что-то наподобие таверны — может, когда-то это и была она — с двумя этажами и несколькими тесными спальнями. Темноволосая хозяйка обворожительно скучала, развалившись поперёк бархатного кресла в углу. Оголённые ножки, выглядывающие из-под складок полупрозрачного платья, выделывали соблазнительные движения. Кельвет засмотрелся. Госпожа Мильвия, ясное дело, почувствовала на себе страждущий взгляд, к которым, несомненно, привыкла за время работы, но в этот раз она сыграла в ту игру, в которую давно уже не играла за её ненадобностью — притворилась, что не замечает. Наконец, удовлетворившись ненужным вниманием, она поднялась и посмотрела в ответ, даже не потрудившись изобразить удивление.
— Как мило, что вы зашли, — улыбнулась она и по-девичьи наклонила голову. — Мне так одиноко сидеть здесь одной. Все мои девушки поглощены работой, нелёгкое время. — Я пришёл… по делу, — у Кельвета пересохло во рту. — Да-да, по делу, — госпожа Мильвия игриво приблизилась и провела пальцем по его плечу. — Меня предупредили. Поднимайтесь на второй этаж, вам нужна третья комната слева.
Кельвет смущённо кивнул и направился к лестнице, чувствуя на себе взгляд хозяйки борделя. Дверь третьей комнаты слева была слегка приотворена. Изнутри доносились шорохи и вздохи удовольствия. Ростовщик заглянул внутрь и немедленно отпрянул, услышав пронзительный женский крик. Из спальни выбежала полураздетая девушка и сбежала по лестнице, так что её даже рассмотреть не удалось.
— Что вы делаете? — донёсся из комнаты недовольный голос. — Я заплатил вам, не смейте так врываться.
На вычурной кровати, дряблый и без рясы, сидел Киорот. Увидев Кельвета, он побледнел и испуганно забормотал.
— Ростовщик, вы… — жрец стал неуклюже облачаться рясу. — Вы же не скажете?.. Я… вот… — он взял с прикроватного столика туго набитый мешочек. — Там даже больше, чем я должен. Возьмите. Прошу вас, возьмите и уходите… и молчите, ради богов.
Лоттенстер оторвался от молитвы, услышав шаги, потревожившие тишину святилища. Он поднялся и отряхнулся.
— Ростовщик... — Жрец, — Кельвет улыбнулся, и на лице Лоттенстера тоже промелькнула тень улыбки. — Я пришёл, чтобы сделать пожертвование. Боги помогли мне, я хочу отблагодарить их, — ростовщик протянул жрецу кошель. — Здесь двести пятьдесят монет.
Лоттенстер невозмутимо принял мешочек и, спрятав его в складках рясы, благодарно склонил голову.
— Воистину, нет пределов божественной справедливости.
Понедельник, блядь, понедельник: Как пережить этот пиздец на работе
Вот и наступил он, блядский понедельник. День, когда хочется послать всё нахуй и свалить в закат, прихватив с собой ящик водки и пару тонн валерьянки. Но нет, мы же, блядь, ответственные работники, и наша жопа прочно приклеена к офисному креслу.
Приползаешь такой на работу, а там уже ждёт твой любимый начальник-мудозвон. "Ну что, петушара, готов к новым свершениям?" - ехидно спрашивает он, потирая свои загребущие ручонки. А ты стоишь и думаешь: "Да я бы тебе въебал по этой твоей довольной роже, но мне ещё ипотеку за однушку выплачивать 14 лет".
И понеслась эта ебанина по кочкам. Первым делом тебя ждёт планёрка, где каждый будет нести свою хуйню, а ты будешь сидеть и думать, как бы поскорее съебаться отсюда. Потом ебучие отчёты, которые надо было сдать ещё в пятницу, но ты, как обычно, забил хуй. А теперь сиди и строчи, как последний долбоёб, пока начальник стоит над душой и пиздит без умолку.
Дальше - презентация для клиентов. Эти уёбки никогда не довольны, хоть ты им на блюдечке с голубой каёмочкой всё принеси. И ведь хуй им что докажешь, они же всегда правы, даже если несут откровенную хуйню. Приходится улыбаться, как идиот, и делать вид, что ты счастлив до усрачки работать с такими "замечательными" людьми.
А в перерывах между этим адищем ты пытаешься хотя бы поссать спокойно, но даже там тебя находит коллега-долбоёб с очередной "гениальной" идеей. "Слышь, братан, а давай замутим свой стартап! Я тут придумал приложение для сортировки носков по цвету и размеру!" - говорит он, пока ты стоишь с хуем в руке и мечтаешь утопить его в унитазе.
К концу дня ты уже еле волочишь своё измочаленное тело, мечтая только о том, чтобы добраться до дома и упасть еблом в подушку. Но хуй там плавал! Тебя ждёт ещё часовая поездка в переполненном метро, где ты будешь нежно прижат к чьей-то потной подмышке, наслаждаясь ароматами общественного транспорта.
И вот, наконец, ты дома. Заебавшийся, злой как сука и готовый уничтожить всё живое на своём пути. Но ничего, всего-то четыре дня до пятницы осталось! А там можно будет нажраться в говно и забыть об этом адском понедельнике... до следующего понедельника.
Так что держитесь, братья и сёстры по офисному несчастью! Понедельник - это еще не конец света. Это только начало увлекательного приключения под названием "рабочая неделя". И пусть порой хочется все бросить и уехать в Гималаи разводить яков, мы все же каждый раз находим в себе силы вернуться в строй. Помните: если вы пережили понедельник, значит, вы ещё поборетесь. А там, глядишь, и до пенсии лет через 20 доживём. Если раньше от этого пиздеца не сдохнем...
Вскоре после того, как Анна и Виктор вернулись из подземного приключения, их спокойная жизнь снова дала сбой. На этот раз причиной стали не древние проклятия, а нечто гораздо более прозаическое — конкуренция. В городе появился новый кафе с претенциозным названием «Кофейная Планета», и его владелец, мистер Эспрессо, был настроен серьезно. Мистер Эспрессо был типичным представителем корпоративного мира: всегда в костюме, всегда с ноутбуком и всегда с капучино в руках. Он утверждал, что его кафе использует «самые передовые технологии в области кофеварения», и что его кофейные зерна выращиваются на специальной плантации, где каждое зерно получает индивидуальное внимание и комплименты. Словно это были не зерна, а претенденты на конкурс "Мистер Вселенная". Анна и Виктор, разумеется, решили узнать, в чем дело. Они вошли в «Кофейную Планету» и сразу столкнулись с мистером Эспрессо. — Добрый день, — сказал он, не поднимая глаз от своего ноутбука. — Интересуетесь нашим кофе? — Да, — ответила Анна. — Мы хотим попробовать ваш... э... инновационный кофе. Мистер Эспрессо улыбнулся, как человек, который только что выиграл спор с самим собой. — Отличный выбор. Мой кофе — это не просто напиток, это философия. — В таком случае, — заметил Виктор, — я надеюсь, что у вас есть молоко для тех, кто не готов к такой глубокой философии. Мистер Эспрессо проигнорировал сарказм и начал рассказывать о своем последнем достижении — кофе с «подсказками судьбы». По его словам, каждый глоток этого кофе должен был давать вам полезный жизненный совет. Настоящий "кофейный гороскоп", только без знаков зодиака и с добавлением пенки. — Это же как печенье с предсказаниями, только в жидком виде, — шепнул Виктор Анне. Они заказали две чашки этого чудо-напитка и сели за столик. Первый глоток Виктора оказался на удивление глубоким, даже философским. — «Не забудь выключить утюг,» — прочитал он вслух. — Отличный совет, если бы у меня был утюг. Анна тоже сделала глоток и прочитала: «Не верь людям в костюмах, которые обещают слишком много». — Это что, предупреждение? — спросила она, глядя на мистера Эспрессо. Тем временем в кафе Виктора и Анны происходило что-то странное. Посетители начали жаловаться на то что их кофе стал каким-то... магическим. Один из клиентов утверждал, что после выпитого капучино он начал видеть будущее, но только на пять минут вперед, что было крайне неудобно на свидании. Другой клиент выпивший латте, вдруг обнаружил, что может говорить на древнем языке который никто, включая его самого не понимал. Анна и Виктор поняли, что мистер Эспрессо, возможно, не просто конкурент, а настоящий кофейный диверсант. Они решили действовать немедленно. В тот же вечер, вооружившись кофейными чашками и мистическим рецептом, они проникли в «Кофейную Планету». В подвале кафе они обнаружили тайную лабораторию, где мистер Эспрессо и его помощники проводили эксперименты с кофейными зёрнами. В центре лаборатории стояла огромная машина, похожая на гигантскую кофеварку, но с множеством трубок, пробирок и мигающих огней. Машина выглядела так, словно её собрали из деталей, оставшихся после неудачного эксперимента по созданию кофейного робота. — Это же Кофеварка Мироздания! — воскликнула Анна. — Она снова заработала! Мистер Эспрессо, заметив непрошенных гостей, сделал шаг вперёд. — Вы не понимаете, — начал он. — Эта машина может изменить мир! С её помощью мы сможем управлять реальностью через кофе! — Или просто сделать очень плохой капучино, — добавил Виктор. Анна и Виктор поняли, что им нужно срочно что-то предпринять. Они решили использовать старый добрый способ — перегрузить машину. Виктор бросил в кофеварку две ложки сахара, а Анна добавила щепотку корицы и немного зефира. Машина начала трястись, издавая звуки, похожие на вопли рассерженного бариста. Внезапно она взорвалась, разбрасывая кофейную гущу по всему подвалу. Мистер Эспрессо стоял в центре этого хаоса, покрытый кофейной пеной, и выглядел так, будто его только что выгнали из кофейного ада. Анна и Виктор успели убежать, прежде чем подвал окончательно обрушился. Вернувшись в своё кафе, они поняли что заварили нечто большее, чем просто кофе — они снова спасли мир от кофейного апокалипсиса. — Может, на этот раз мы откроем чайную? — предложила Анна, смеясь. Но Виктор знал одно: какая бы кофейная угроза ни появилась в будущем, они с Анной будут готовы сразиться с ней, вооруженные своим остроумием, сарказмом и конечно же идеальным рецептом кофе. P.S. Автор снова сидел за своим письменным столом, когда перед ним появились Смерть и Терри Пратчетт. — НА ЭТОТ РАЗ БЫЛО ЕЩЁ ЛУЧШЕ, — сказал Смерть, разглядывая очередную чашку кофе. — Да, — добавил Терри Пратчетт, — твоя ирония была настолько острой, что я чуть не порезался. И кстати ты не забыл про зефир, молодец. — Спасибо, — ответил автор, улыбаясь. — ПОМНИ: ЛУЧШИЙ КОФЕ — ЭТО ТОТ, КОТОРЫЙ ПЬЁШЬ С УДОВОЛЬСТВИЕМ, — добавил Смерть, явно наслаждаясь ароматом. — И не забывай что даже в самой абсурдной ситуации всегда найдется место для иронии и смеха, — сказал Пратчетт, подмигнув автору. — Это как добавлять щепотку корицы в кофе — придает особый вкус. С этими словами Смерть и Пратчетт снова исчезли, оставив автора с новым вдохновением и уверенностью в том, что даже в мире абсурда всегда можно найти место для смеха, дружбы и отличного кофе.