Маньяки⁠⁠

Уже полчаса как с Елены медленно начало сходить сонное оцепенение. Постепенно возвращалась чувствительность, она даже смогла немного пошевелиться. В памяти всплывали отдельные фрагменты прошлого.

Вот кромешную тьму дома разрезает желтый свет. Вот гулкие голоса. Верх становится боком, и грубые руки пакуют ее на что-то жесткое. Она не успела очнуться, не успела понять, что происходит, увидела только медленно уплывающий вдаль дом. От шока она потеряла сознание, хотя, будем честными, в него не очень и приходила. Очнулась вот, на полу, в какой-то нелепой сетке. Слабая и беспомощная.

Елена попробовала потянуться, но сетка очень мешала. Хотя бы обрести сознание уже хорошо. Но нечувствительность нижней части тела настораживала.

Помещение было маленьким и захламленным. Из ее положения было видно только часть комнаты и большой пылающий камин. Двинуться было невозможно, оставалось только жадно впитывать картинку нынешнего бытия.

Откуда-то прибежал ребенок. Малыш был возбужден и тыкал в Елену пальцами. Она пробовала пошевелиться, но ничего не получилось. Ответить она ему тоже не могла.

От размышлений о тщетности бытия ее отвлек голос. Он принадлежал мужчине, который возник следом за ребенком.

- Так, что тут у нас. Вроде отогрелась. Подожди, мы сейчас.

Он ловко стащил сетку и попытался придать Елене вертикальное положение. И тут стало понятно, что нижней части у нее просто нет. В отчаянии она попыталась завопить, но никто ее не услышал.

- Вот зараза! - ругнулся мужчина и куда-то ушел.

Елена осталась в компании ребенка, конечности не слушались, она лежала в нелепой позе, прислоненная к стене.

- Сейчас сделаю.

Это мужчина вернулся с пилой, она увидела его оскал и потеряла сознание.

Последним звуком в ее недолгой жизни была песня. Это ребенок, не дожидаясь окончания работ запел подходящую случаю песенку:

"Маленькой елочке холодно зимой, из лесу елочку взяли мы домой. Из лесу елочку взяли мы домой".