Берендей⁠⁠

Сашка был он немного старше меня, простой и приятный в общении парень. Плотно сложен и румян; волосы густые, светлые, при движении они колыхались на голове подобно стеблям золотистой пшеницы, которые треплет полевой ветер. Голубые глаза его смотрели наивно и немного по-детски, особенно, когда я рассказывал о жизни в большом городе, в котором он никогда не бывал. Сашка родился и вырос в одной из окрестных деревень. Мать в одиночку тянула четверых детей, старшим из которых был он. Саша подрабатывал, будучи школьником, а, окончив школу, не помышлял о продолжении учёбы: необходимо кормить семью, к тому же особого рвения к наукам Сашка не проявлял. Работал поначалу грузчиком в продуктовом магазине, затем разнорабочим на местной пилораме. Сумел скопить некоторое количество денег и купить недорогой, старенький фургончик, на котором развозил по деревне напиленные дрова - горбыль. Только его небольшой бизнес на лад не пошёл, и устроился Сашка на лесозаготовку.

До деревни мы добрались довольно быстро и без каких бы то ни было проблем. Первой и, пожалуй, единственной достопримечательностью оказался живописный пруд, заросший с двух сторон густой осокой. Плакучие ивы наклонились над гладью воды, осыпаясь на поверхность своими соцветиями-серёжками. Неподалёку от въезда в деревню, рядом с прудом, стоял слегка завалившийся набок домик; цвет брёвен, спустя долгие годы нахождения под палящим солнцем, стал тёмно-серым. Сама древесина рассохлась, и щепки без труда можно было отделить друг от друга; крыша поросла мхом и прохудилась. Тем не менее, судя по огороженному огороду, с разделёнными и ухоженными клумбами, изба эта явно не была заброшенной.

Ехали мы медленно. На указателях то и дело мелькали названия улиц: Транспортная, Совхозная, Центральная, Молодёжная. Вывеска двадцати или тридцатилетней давности «ПРО_УКТЫ», растянувшаяся на втором этаже крашенного в зелёный цвет бревенчатого домика, дала понять, что мы на месте. К крыльцу дома был привязан коричневый, с белой грудью, телёнок. Он отрешённо пощипывал траву и, время от времени озираясь, мычал. Мы с Сашкой вышли из машины и, пропустив стайку чинно вышагивающих гусей, вошли в магазин. Мужчина в панамке попрощался с продавщицей и вышел на улицу, где отвязал телёнка и потащил его прочь тропинке. Животное брыкалось и жалобно мычало.

Закупив всё, что было нужно, мы, не мешкая, уселись в машину и поехали назад. Спустя долгое время молчаливой задумчивости, установившейся в кабине, Сашка произнес с ударением на второй слог:

- А вообще места у нас чудные. Скоро сам убедишься.

- В чём же?

- Мне хоть лет и немного, а я повидал тут разного, даже и рассказывать не хочется, настолько глупо звучит. Бывает, в лесу так растеряешься, такой испуг нападёт, мерещится всякое. Да и не только в лесу. То, знаешь, стук в избу среди ночи, когда тишина во дворе. А у самого крыльца пёс сидит. Не пройти мимо него! Дверь открываешь, пусто. Только деревья шелестят да сверчки шумят в траве. Собака спит спокойно. Закрываешь, уже и забываешь. А тут снова стук, скребущийся такой. И тишь вокруг. Иной раз и открывать боязно. Мне-то страшновато, что уж говорить про младших. И разные неприкаянные бродят…

- Вроде такого? - спросил я, завидев человека, который шагов на тридцать вышел из леса.

- Где?

- Да вон, - показывал я пальцем туда, где уже никого и не было, стоило мне на мгновение отвернуться.

- Кто ещё? – повернул голову Саша, силясь разглядеть хоть что-то.

- Показалось наверно, - успокоил я Сашку, хотя сам едва в это верил.

- И не такое покажется.

Я обдумывал его слова о странности здешних мест и о том, что некогда пережил сам.

- Скажи, ты в бога веришь?

- Да, наверное, - начал он, немного помедлив с ответом – собираясь с мыслями, - Вот крест нательный всегда со мной, всё как учили. Только иногда…

Договорить ему не позволил непонятно откуда взявшийся на нашем пути человек. Сашка громко вскрикнул и вывернул руль в сторону – благо тропа была широкая и ровная. Ударив по тормозам и громко выругавшись, Сашка выскочил из машины. Спустя мгновения он выругался уже вновь, на этот раз испуганно.

Когда вышел и я, сразу понял, в чём дело. Никакого человека рядом не было, а расстояние до леса не менее двухсот метров – скрыться не имелось никакой возможности для любого живого существа.

- Это тот самый, про которого я говорил, - сказал я, - Только теперь мы оба его видели.

- В машину! – крикнул на ходу Сашка и прыгнул в кабину, левой рукой закрыв дверь, а правой повернув ключ зажигания. Старый фургончик тронулся; Сашка нещадно давил на газ.

- Опиши его, - взволнованно попросил он.

- Человек в длинной бесцветной полевой куртке, за плечом здоровый рюкзак. Сапоги, кажется, чёрные, кирзовые. Сам небритый, но как следует не разглядел – панамка скрывает. По виду обычный грибник.

Саша угрюмо кивнул головой.

- Так и знал. Я же в нём видел ребёнка, который был перед нами в магазине

- Погоди, перед нами был не ребёнок, а мужчина, одетый как вот этот…

Тут я стал осознавать, о чём толкует Сашка. Мне передалось его волнение, и я осознал смутную опасность.

- Наверное, он приметил нас ещё по пути в деревню.

- Кто он? – нетвёрдым голосом спросил я.

- Берендей. Так рассказывают. Сам медведь, а может человеком обращаться, любым, каким только захочет. У нас за лето по несколько человек пропадает из деревни. Если и находят, то обрывки одежды или личные вещи.

- Если так, то оружие нам не помешает. Есть что-нибудь?

- Само собой, я через лес без ружья не езжу, хоть и на машине, – сказал Сашка и достал из-за спинки сиденья замотанное в мешковину оружие. – Погоди ты, пользоваться-то умеешь?

Ещё как умел, в чём и заверил Сашку. Несколько лет в спортивном стрелковом клубе не прошли даром. Я размотал ружьё, привёл в порядок и был готов при случае им воспользоваться.

- Ты вовремя, - произнес Сашка, пока я, не глядя на дорогу, возился с оружием.

На расстоянии нескольких десятков метров от нас дорогу перекрывали упавшие стволы трёх сосновых деревьев. Очевидно, что упасть сами по себе они не могли – вполне крепкие и здоровые. По пути в деревню никаких препятствий на этом же самом месте не имелось.

Где-то рядом раздалось грозное рычание, в то время как все остальные лесные звуки затихли. Даже деревья не шумели, раскачиваемые ветром, а голосистые птицы притихли на своих ветках.

Мы вышли из машины и стали осматриваться. Никакой возможности оттащить деревья с дороги. Но сейчас это нас мало волновало, ведь где-то рядом бродит некий зверь, который и устроил для нас эту ловушку.

Тщетно мы старались разглядеть его среди деревьев и вовремя заметить его появление. Как и в прошлый раз, он появился внезапно, не более чем в двадцати шагах от нас. Грибник в полевом плаще и панамке – как видел я – сокращал расстояние между нами. Я вскинул ружьё, крикнув:

- Стой на месте!

Человек, удивлённо поглядев на меня, повиновался. На лице его появился наигранный испуг. Он заговорил:

- Ребята, я заблудился. Как выйти к дороге? И зачем вам ружьё? Я же не дикий зверь, я человек.

Рассчитывая на эффект сказанного, он двинулся в нашу сторону, но тут же остановился, после того как Сашка рявкнул, чтобы тот стоял на месте. Лицо грибника приняло ожесточённый, нечеловеческий оскал. Было в нём выражение более страшное, нежели выражение человека или животного.

- Убьёте человека? – прошипел он и продолжил подбираться к нам.

- Стреляй, - шепнул Сашка.

Я колебался. Как ни убедительны слова Сашки о необычайности здешних мест, всё же передо мной стоял человек, пусть и зловеще странный.

- Стой, - вновь крикнул я.

Грибник не собирался останавливаться, уверенный в том, что выстрела не последует. Когда расстояние между нами сократилось до нескольких шагов, Сашка вскрикнул и бросился ко мне, чтобы выхватить ружьё и выстрелить самому. Враг, осознав важность момента, тоже бросился на меня. Теперь я видел крупного медведя с облезлой бурой шерстью, застывшего в прыжке и выставившего перед собой две мощные лапы, в которых заключена чудовищная звериная сила. Страшная пасть его оскалена, обнажены два ряда жёлтых и острых клыков, способных за мгновение разорвать человеческую плоть.

Прозвучал выстрел. Второго не потребовалось, потому что пуля попала медведю в аккурат между глаз. Хрипло выдохнув, туша повалилась на землю.

Едва облако пыли успело осесть, как мы с Сашкой увидели прежний образ, каждый свой: я – вид грибника, он – образ ребёнка. Осмотрев тело, мы убедились, что пульса нет.

Оставив распростёртый труп, мы взялись за работу по очистке дороги. Сашка вспомнил, что в кузове у него имелась бензопила, заводилась которая правда по большим праздникам. Слили нужное количество горючего из бензобака и стали пытаться её завести. Получилось, когда мы уже почти отчаялись, и Сашка с досады хотел выкинуть аппарат в ближайшие кусты. Довольно быстро мы распилили деревья и погрузили напиленное в кузов – дрова пригодятся.

Увлечённые трудом, мы даже не смотрели в сторону тела и на время совсем о нём забыли. Закончив с работой, мы с удивлением обнаружили, что тело пропало. О том, что оно действительно здесь находилось, напоминало лишь багровое пятно в дорожной пыли.

Дальше ехали молча, каждый погружён в свои размышления. Сашка прервал их:

- Ты спрашивал, верю ли я в верую ли яга. Так вот, крест при мне. Он ли спас меня? Спасло ружьё и твоя меткость. Хотя, всё-таки верю, нельзя без веры. Дед верил, бабка, мать, отец – все. И я буду, пусть по-своему.

Я уже не слушал. Рев мотора и постукивания подвески на кочках создавали колыбель для моих собственных мыслей. В заунывных звериных криках чудились стоны раненого Берендея.