Про разлуку. ч. 2. много букв.
Он повернул ключ зажигания, и салон вновь наполнился едва слышным урчанием мотора. За последние два часа Артем уже раз пять заводил двигатель, потом делал глубокий вдох, поворачивал ключ обратно, брался за ручку двери, но так и не решался выйти из машины.
Снег в декабре, как любили говорить юмористы, выпал неожиданно. Казалось бы, чему удивляться, погода давно уже не хотела подчиняться прогнозам, в которые ее хотели усмирить бородатые ведущие новостей с телеэкранов. Вот и сейчас, снег, шедший над городом вторые сутки без перерыва, остановил дороги, устлал коричнево-зеленые газоны белыми барханами, закутал деревья, и заметал тропинки к магазинам, чему немало расстраивались местные алкоголики, даже на сухом асфальте нетвердо стоящие на ногах. Лихачи-водители, смиренно ползли в заснеженных улитках по паутине городских дорог. Из под колес выплевывались комья спрессованного снега, и над внешней неторопливостью, тяжелым облаком висело стремление каждого добраться скорей до места назначения. А вот Артем не спешил, и припарковав автомобиль около своего дома, он сидел в своей маленькой теплой крепости, как будто выход из нее был выходом в открытый космос. Он периодически смахивал дворниками растаявшие капли с лобового стекла, на десятки секунд провожая взглядом скатывающиеся ручейки. Играла музыка, которая должна была бы отвлечь на себя терзающуюся душу, но как обычно погружала ее в ещё более депрессивное состояние. Но с тишиной остаться было хуже. Он искал ответы. На вопросы, поставившие его в тупик. Артем пытался разложить мысли по местам, рассортировать их по степени значимости на данный момент, но они упрямо путались и рассыпались карточным домиком от любого дуновения острого воспоминания, которое делало тщетным все его попытки построить реальную картину произошедших событий. Воспоминания – вот же какая штука; когда с нами происходит что-то, что выбивает нас из колеи, ломает привычный образ жизни, то часы, дни перед этим событием приобретают какой-то особенный смысл. Сейчас кажется, что они были пронизаны предчувствием подкрадывающейся беды, хотя, конечно, это были обычные события, и ничего особенного в них не было. Хотя… То утро началось с того, что Артем проспал. В это время он уже должен был прогревать машину и выезжать на работу. Артем вышел в коридор, там уже полностью собранная, в дверях стояла Она. Артем спросил, почему она его не разбудила, на что услышал ответ, что ты и сам не маленький, чтобы проснуться вовремя. Его это расстроило, они сухо попрощались, и Она поехала на работу. Он решил не звонить - не хотел, чтобы пустяк перерос в ссору. Для Артема ссоры были большим, чем просто высказывание друг другу претензий и обид на повышенных тонах. В такие минуты она становилась очень далеко от него. Ее взгляд менялся, она становилась чужой и холодной, а он не мог ее видеть такой. Поэтому старался быть рассудительным и исчерпать конфликт, несмотря на то что ему приходилось из-за этого мириться со своим негодующим эго. Артем любил. И боялся потерять ее даже на минуты, не то, что на часы или сутки, которые люди переживают в разлуке после ссоры. Конечно же, он и сам, бывало, не выдерживал, повышал голос, и они начинали ругаться. Ссоры между двумя людьми, которые любят друг друга - это нормально, если двое после скандала пытаются осознать, что привело к нему. Когда два человека ругаются, они могут быть глухи к тем словам, что они произносят. А ведь именно высказанная в сердцах правда-матка, даже если за неосторожные слова потом извинились, ранит больнее всего. Вот именно эти слова сейчас и вонзались в его память, как будто холодный ветер с улицы проникал в его разум и превращал мысли в острые льдины. Сказанные ей как бы не специально, но никогда не забранные назад слова. Ссора стихает, они мирятся, а слова в памяти остаются, сея сомнения и горечь. Она, может быть, и забыла про них давно, но в словах этих Артем сейчас видел знаки предостережений. Артему было знакомо то чувство, которое овладевало им. Очень знакомо, поэтому становилось страшно. Чувство страха перед неизвестностью, страха ожидания, поглощающего одиночества и детской растерянности. И все эти монстры длинными и холодными костлявыми пальцами тянули его к себе. А он и не мог особо сопротивляться. Они вылезали из картин прошлого, когда свинцовые облака еще не закрывали неба. Когда мир был переполнен счастьем от того, что два человека вместе. Когда жизнь вдвоем еще не стала обыденностью, когда ты торопился домой, чтобы быть накормленным приготовленным ей ужином, после которого вы окажетесь в постели, а после, посмотрев любимый фильм, уснете рядом. Они никогда не спали обнявшись - она говорила, что ей нужно ее личное пространство, он в ответ на это смеялся, но не мог заснуть, хотя бы кончиком пальца не прикасаясь к ней. Черные костлявые руки врывались в эти воспоминания, сминая бумажные комиксы прошлого счастья. А лица с этих маленьких кусков картона застывали в немом удивлении и вопросе, почему они стали не нужны? Их голоса неразборчивым стоном-воем пели реквием внутри солнечного сплетения, и хотелось закричать что есть мочи, чтоб хоть как-то заглушить их.
Звуковой сигнал бортового компьютера автомобиля, оповестивший, что топливо на исходе, заставил Артема вырваться из пелены и сбил его размышления. Он прикурил сигарету, открыл окно, посмотрел вокруг себя, пытаясь уловить в знакомом с детства пейзаже родных дворов, изменения, которые, по его мнению, не должны были не произойти. Но все было прежним, силуэты домов, пешеходные дорожки, которые всегда и в любом состоянии выведут к дому. Все было на своих местах. Только взгляд не находил ее темно-зеленого "англичанина", привычно выделявшегося среди автомобилей соседей. Что и было однозначно другим, так это взгляд Артема. Пустой и тусклый. Растерянный. Он вдохнул табачного дыма, закрыл глаза, и поежился в кресле автомобиля. Заиграл особенно меланхоличный трек, который он сразу же переключил. Не хотелось терять слёз, которые хоть и надежно скрыты за тонированными стеклами, но были непозволительной слабостью. А плакать хотелось. Нет, не плакать, кричать, как ребенок, навзрыд, строя гримасы, и размазывая по лицу влажные капли. Мужчина может быть непробиваемой стеной в окружении своих коллег и знакомых, он может быть циничным, надменным, и только самые близкие знают, что за всем этим может скрываться. Как мужчина может глушить одиночество, прибегая для этого к самым запрещенным приемам и препаратам. Просыпаться на утро с той, от которой захотелось сбежать сразу после испытанного физического удовлетворения, и корить себя за то, что не сохранил своей страсти, для той, единственной, даже если ее и нет. Как мужчина может всю ночь украдкой дотрагиваться до тела любимой женщины и благодарить Господа за дарованное ему счастье. Как может с комком в горле поддерживать ее в минуты трудностей, не думая о том, как ему самому была бы нужна эта поддержка. Кем бы ни был мужчина, какие звания и титулы он бы ни носил, каждый мечтает о женщине, которая откроет ему двери в его собственный мир. И если вам встретится человек, который скажет, что он самодостаточен, и все его чувства и эмоции под контролем, не верьте ему. Он бы сказал, что одному ему спокойнее и лучше, что он волк-одиночка, и что его паруса заполнены ветрами свободы, и отношения и привязанности его посадят в клетку. Не верьте. Ни один здравомыслящий человек не откажется от любви, если конечно она когда-то уже не разрезала его на куски. Только в этом случае мужчина будет закрыт и груб. Но ни один не устоит перед искренней любовью и женской преданностью. Это природа. Это законы выживания. Мы не хотим в матерей своих детей тех, кто не смог дать уверенности нам. «Ты представь на миг, что я не рядом с тобой, что с тобой будет?» - «Я переживу». «Знаешь, между нами стало холодно, я чувствую это» - «Нет. Все нормально. Ты придумываешь. Ты же знаешь, я не люблю таких разговоров». «Ты же знаешь, я люблю тебя» - «Я тоже». Что «тоже»? Что? Но за это «тоже» раз в месяц мы хотим жить дальше. И в этот момент разница между полами исчезает. Мы можем рассматривать фото друг друга в социальных сетях. Оставлять песни и видео «со смыслом» на стенах. Пытаться понять друг друга по огрызкам электронных посланий. И обижаться, если нам кажется, что даже виртуального внимания к нам меньше, чем нам бы этого хотелось. В отношениях может наступить момент, когда один уже принял решение уйти. И он вынашивает его, ищет возможность и оправдания. И ждет повода. Самого малейшего, ничего не значащего пустяка. А другой в это время пытается разгадать причины холодности и раздражительности, списывает это на стресс и усталость. Пытается быть заботливым, не зная, что забота эта уже не нужна, и не понимает, почему они могут быть такими чужими.
Артем посмотрел на окна своей квартиры. И вновь опустил глаза. В его уме были пересчитаны семь знаков домофона, восемьдесят семь ступеней до обшитой бордовым дерматином двери. Три метра до ванной. Четыре метра до комнаты. Десять шагов до постели.. Интересно, она задумывалась о том, что если она уйдет, каково ему будет смотреть на пустые полки? Продолжать ощущать ее тень в квартире? Находить ее волосы на простыни? Ждать, что откроется дверь и войдет она. Скинет одежду и ляжет ближе к окну. Наверное, не задумывалась, потому что иначе нельзя представить, как можно обрекать на это, любящего тебя . Можно испугаться и сбежать, не решиться ответить на неудобные вопросы. Сжечь мосты, поменять номер мобильного. А можно просто быть честной. Но это труднее. Артем не искал виноватых. Он не хотел себя заставить злиться на нее, чтобы возненавидев побыстрее забыть о потрясшей его боли. Он не хотел ненавидеть себя. Потому что знал, что был искренен с ней. Он считал, что были обстоятельства, которые они могли преодолеть только если бы хотели этого вдвоем. Ради другого. Вдвоем. Но не один из них.
Снег в декабре, как любили говорить юмористы, выпал неожиданно. Казалось бы, чему удивляться, погода давно уже не хотела подчиняться прогнозам, в которые ее хотели усмирить бородатые ведущие новостей с телеэкранов. Вот и сейчас, снег, шедший над городом вторые сутки без перерыва, остановил дороги, устлал коричнево-зеленые газоны белыми барханами, закутал деревья, и заметал тропинки к магазинам, чему немало расстраивались местные алкоголики, даже на сухом асфальте нетвердо стоящие на ногах. Лихачи-водители, смиренно ползли в заснеженных улитках по паутине городских дорог. Из под колес выплевывались комья спрессованного снега, и над внешней неторопливостью, тяжелым облаком висело стремление каждого добраться скорей до места назначения. А вот Артем не спешил, и припарковав автомобиль около своего дома, он сидел в своей маленькой теплой крепости, как будто выход из нее был выходом в открытый космос. Он периодически смахивал дворниками растаявшие капли с лобового стекла, на десятки секунд провожая взглядом скатывающиеся ручейки. Играла музыка, которая должна была бы отвлечь на себя терзающуюся душу, но как обычно погружала ее в ещё более депрессивное состояние. Но с тишиной остаться было хуже. Он искал ответы. На вопросы, поставившие его в тупик. Артем пытался разложить мысли по местам, рассортировать их по степени значимости на данный момент, но они упрямо путались и рассыпались карточным домиком от любого дуновения острого воспоминания, которое делало тщетным все его попытки построить реальную картину произошедших событий. Воспоминания – вот же какая штука; когда с нами происходит что-то, что выбивает нас из колеи, ломает привычный образ жизни, то часы, дни перед этим событием приобретают какой-то особенный смысл. Сейчас кажется, что они были пронизаны предчувствием подкрадывающейся беды, хотя, конечно, это были обычные события, и ничего особенного в них не было. Хотя… То утро началось с того, что Артем проспал. В это время он уже должен был прогревать машину и выезжать на работу. Артем вышел в коридор, там уже полностью собранная, в дверях стояла Она. Артем спросил, почему она его не разбудила, на что услышал ответ, что ты и сам не маленький, чтобы проснуться вовремя. Его это расстроило, они сухо попрощались, и Она поехала на работу. Он решил не звонить - не хотел, чтобы пустяк перерос в ссору. Для Артема ссоры были большим, чем просто высказывание друг другу претензий и обид на повышенных тонах. В такие минуты она становилась очень далеко от него. Ее взгляд менялся, она становилась чужой и холодной, а он не мог ее видеть такой. Поэтому старался быть рассудительным и исчерпать конфликт, несмотря на то что ему приходилось из-за этого мириться со своим негодующим эго. Артем любил. И боялся потерять ее даже на минуты, не то, что на часы или сутки, которые люди переживают в разлуке после ссоры. Конечно же, он и сам, бывало, не выдерживал, повышал голос, и они начинали ругаться. Ссоры между двумя людьми, которые любят друг друга - это нормально, если двое после скандала пытаются осознать, что привело к нему. Когда два человека ругаются, они могут быть глухи к тем словам, что они произносят. А ведь именно высказанная в сердцах правда-матка, даже если за неосторожные слова потом извинились, ранит больнее всего. Вот именно эти слова сейчас и вонзались в его память, как будто холодный ветер с улицы проникал в его разум и превращал мысли в острые льдины. Сказанные ей как бы не специально, но никогда не забранные назад слова. Ссора стихает, они мирятся, а слова в памяти остаются, сея сомнения и горечь. Она, может быть, и забыла про них давно, но в словах этих Артем сейчас видел знаки предостережений. Артему было знакомо то чувство, которое овладевало им. Очень знакомо, поэтому становилось страшно. Чувство страха перед неизвестностью, страха ожидания, поглощающего одиночества и детской растерянности. И все эти монстры длинными и холодными костлявыми пальцами тянули его к себе. А он и не мог особо сопротивляться. Они вылезали из картин прошлого, когда свинцовые облака еще не закрывали неба. Когда мир был переполнен счастьем от того, что два человека вместе. Когда жизнь вдвоем еще не стала обыденностью, когда ты торопился домой, чтобы быть накормленным приготовленным ей ужином, после которого вы окажетесь в постели, а после, посмотрев любимый фильм, уснете рядом. Они никогда не спали обнявшись - она говорила, что ей нужно ее личное пространство, он в ответ на это смеялся, но не мог заснуть, хотя бы кончиком пальца не прикасаясь к ней. Черные костлявые руки врывались в эти воспоминания, сминая бумажные комиксы прошлого счастья. А лица с этих маленьких кусков картона застывали в немом удивлении и вопросе, почему они стали не нужны? Их голоса неразборчивым стоном-воем пели реквием внутри солнечного сплетения, и хотелось закричать что есть мочи, чтоб хоть как-то заглушить их.
Звуковой сигнал бортового компьютера автомобиля, оповестивший, что топливо на исходе, заставил Артема вырваться из пелены и сбил его размышления. Он прикурил сигарету, открыл окно, посмотрел вокруг себя, пытаясь уловить в знакомом с детства пейзаже родных дворов, изменения, которые, по его мнению, не должны были не произойти. Но все было прежним, силуэты домов, пешеходные дорожки, которые всегда и в любом состоянии выведут к дому. Все было на своих местах. Только взгляд не находил ее темно-зеленого "англичанина", привычно выделявшегося среди автомобилей соседей. Что и было однозначно другим, так это взгляд Артема. Пустой и тусклый. Растерянный. Он вдохнул табачного дыма, закрыл глаза, и поежился в кресле автомобиля. Заиграл особенно меланхоличный трек, который он сразу же переключил. Не хотелось терять слёз, которые хоть и надежно скрыты за тонированными стеклами, но были непозволительной слабостью. А плакать хотелось. Нет, не плакать, кричать, как ребенок, навзрыд, строя гримасы, и размазывая по лицу влажные капли. Мужчина может быть непробиваемой стеной в окружении своих коллег и знакомых, он может быть циничным, надменным, и только самые близкие знают, что за всем этим может скрываться. Как мужчина может глушить одиночество, прибегая для этого к самым запрещенным приемам и препаратам. Просыпаться на утро с той, от которой захотелось сбежать сразу после испытанного физического удовлетворения, и корить себя за то, что не сохранил своей страсти, для той, единственной, даже если ее и нет. Как мужчина может всю ночь украдкой дотрагиваться до тела любимой женщины и благодарить Господа за дарованное ему счастье. Как может с комком в горле поддерживать ее в минуты трудностей, не думая о том, как ему самому была бы нужна эта поддержка. Кем бы ни был мужчина, какие звания и титулы он бы ни носил, каждый мечтает о женщине, которая откроет ему двери в его собственный мир. И если вам встретится человек, который скажет, что он самодостаточен, и все его чувства и эмоции под контролем, не верьте ему. Он бы сказал, что одному ему спокойнее и лучше, что он волк-одиночка, и что его паруса заполнены ветрами свободы, и отношения и привязанности его посадят в клетку. Не верьте. Ни один здравомыслящий человек не откажется от любви, если конечно она когда-то уже не разрезала его на куски. Только в этом случае мужчина будет закрыт и груб. Но ни один не устоит перед искренней любовью и женской преданностью. Это природа. Это законы выживания. Мы не хотим в матерей своих детей тех, кто не смог дать уверенности нам. «Ты представь на миг, что я не рядом с тобой, что с тобой будет?» - «Я переживу». «Знаешь, между нами стало холодно, я чувствую это» - «Нет. Все нормально. Ты придумываешь. Ты же знаешь, я не люблю таких разговоров». «Ты же знаешь, я люблю тебя» - «Я тоже». Что «тоже»? Что? Но за это «тоже» раз в месяц мы хотим жить дальше. И в этот момент разница между полами исчезает. Мы можем рассматривать фото друг друга в социальных сетях. Оставлять песни и видео «со смыслом» на стенах. Пытаться понять друг друга по огрызкам электронных посланий. И обижаться, если нам кажется, что даже виртуального внимания к нам меньше, чем нам бы этого хотелось. В отношениях может наступить момент, когда один уже принял решение уйти. И он вынашивает его, ищет возможность и оправдания. И ждет повода. Самого малейшего, ничего не значащего пустяка. А другой в это время пытается разгадать причины холодности и раздражительности, списывает это на стресс и усталость. Пытается быть заботливым, не зная, что забота эта уже не нужна, и не понимает, почему они могут быть такими чужими.
Артем посмотрел на окна своей квартиры. И вновь опустил глаза. В его уме были пересчитаны семь знаков домофона, восемьдесят семь ступеней до обшитой бордовым дерматином двери. Три метра до ванной. Четыре метра до комнаты. Десять шагов до постели.. Интересно, она задумывалась о том, что если она уйдет, каково ему будет смотреть на пустые полки? Продолжать ощущать ее тень в квартире? Находить ее волосы на простыни? Ждать, что откроется дверь и войдет она. Скинет одежду и ляжет ближе к окну. Наверное, не задумывалась, потому что иначе нельзя представить, как можно обрекать на это, любящего тебя . Можно испугаться и сбежать, не решиться ответить на неудобные вопросы. Сжечь мосты, поменять номер мобильного. А можно просто быть честной. Но это труднее. Артем не искал виноватых. Он не хотел себя заставить злиться на нее, чтобы возненавидев побыстрее забыть о потрясшей его боли. Он не хотел ненавидеть себя. Потому что знал, что был искренен с ней. Он считал, что были обстоятельства, которые они могли преодолеть только если бы хотели этого вдвоем. Ради другого. Вдвоем. Но не один из них.