BountyKiller

Здравствуй, мой автомобильный друг! Давай я расскажу тебе, почему задолбавшие тебя велосипеднутые так яростно хотят отобрать у тебя часть пространства.

Знаешь, почему на авто удобнее и быстрее, чем на «альтернативном» транспорте?

Потому что автомобилю у нас можно ездить по любой поверхности — хоть по скоростному шоссе, хоть по тротуару. Попробуй на велосипеде выехать на правый край проезжей части — тебя с матом будут выгонять на тротуар, откуда до этого выгнали на дорогу.

Потому что бросить автомобиль можно хоть на размеченной парковке, хоть на газоне у дома, хоть вообще перед подъездом. На сиротливо же пристёгнутый к ограде велик надо громко ворчать, ибо он мешает.

Потому что даже на редкие выделенные полосы для маршрутного транспорта автомобилю тоже можно заехать, создавая препятствия пассажирам коллективной повозки.

Потому что для всё растущего количества автомобилей строят всё новые развязки, хорды и рокады, заставляя жителей окружающих домов дышать сначала пылью от стройки, а затем и от дорожного трафика. Трамвайные и троллейбусные пути в этом же время убирают, ибо они «мешают движению».

Потому что в случае ремонта дорог для авто заботливо нарисуют временную разметку, организуют маршруты объезда и заблаговременно поставят предупреждающие таблички. Если же ты пешеход или велосипеднутый, то просто внезапно уткнёшься в горы разломанного асфальта и вскопанной земли.

Как справедливо было замечено защитником автомобилистов, в авто ездить гораздо комфортнее: ни дождя, ни ветра, ни грязи. Это вкупе с вышеперечисленным ставит меня в окончательное непонимание, почему откусывание полуметра от проезжей части вызывает у вас такое лютое негодование.

Вам просто плохо от самого факта, что кому-то стало легче жить? Или от того, что не все в этой стране стремятся залезть в четырёхколёсную кабину? Даже если кто-то по уши в грязи и со взмыленной жопой, вас-то почему это так беспокоит?

Наконец, насчёт европейского, которое «нечто маленькое, узкое и кривое». Колеся недавно по столице крупнейшей экономики Европы, я был поражён, насколько грамотно и удобно организовано движение по прямым и широким улицам, ведь место там нашлось всем — и пешим, и «лошадным», и «колёсным». За три дня я накатал под сто километров и даже не вспотел. Мне ведь не нужно было карабкаться по тротуарам, трястись на пыльной обочине или удирать от очередного короля дороги, чтобы он меня не задавил. И всё лишь потому, что обо мне подумали как об участнике движения и сделали всё необходимое для комфортной поездки.

Как итог, хочу попросить автолюбителей: осознайте, наконец, что мир не вертится вокруг вас, и что, сев в любимую «ласточку», вы не становитесь повелителем стихий и хозяином жизни. Задолбали!

Человек в белых брюках вошел в офис, огляделся и сразу направился ко мне. Он поставил потрепанный кожаный портфель на пол, пододвинул стул и уселся прямо передо мной. В ответ на мой удивленный взгляд он просто сказал:

- Здравствуйте, я к вам.

- Здравствуйте... А по какому, собственно, вопросу?

- Это же архитектурное бюро, правильно?

- Да.

- Ну вот, а мне как раз нужно кое-что построить.

- Лучше было бы, конечно, назначить встречу заранее... Но раз уж вы здесь, могу выделить вам немного времени. Мы занимаемся частным строительством, жилыми комплексами, общественными зданиями. Что именно вас интересует?

- Радуга. Я хочу построить радугу.



Я смотрел на него, стараясь оставаться невозмутимым. Нда, белые брюки зимой, можно было сразу догадаться.

- Вы имеете в виду детскую площадку? Лунапарк?

- Нет. Я имею в виду настоящую радугу.



Я оглянулся в поисках поддержки, но все сотрудники были поглощены работой и не обращали внимания на моего собеседника. Я понял, что придется выпутываться самому.

- Знаете, это не совсем наш профиль... Если хотите, я дам вам адрес очень хорошего бюро...

- Нет, мне нужны именно вы. Я видел ваши студенческие работы, вы идеально подходите.



Я попытался воззвать к его здравому смыслу и, понизив голос, сказал:

- Но вы понимаете, что радугу построить невозможно?



Его лицо внезапно изменилось. На глаза навернулись слезы, он опустил голову и закрыл лицо руками.

- Вы думаете, что я сумашедший, да? Может быть... Я уже сам не знаю...

- Ну... - я совершенно не знал, что ему ответить.



Он поднял голову.

- У меня есть дочка. Ей шесть лет. Я вижу ее всего раз в две недели, мы в разводе с ее матерью. Они живут тут недалеко... И я люблю ее больше всего на свете...



Его голос сорвался.

- Недавно она заболела. Довольно тяжелая форма воспаления легких. Она лежит в кровати и не выходит на улицу... Ей очень грустно и одиноко дома, да еще эта погода... Вчера я был у нее, мы вместе читали "Чипполино", да, она уже умеет читать... - он улыбнулся, но его глаза были полны слез. Я просто сидел и слушал.

- А когда я уходил, она сказала: "Папочка, я хочу радугу. Подари мне радугу."... И я пообещал ей, что подарю ей радугу. Поэтому я сейчас здесь.



Я сидел перед ним, и мне было очень плохо. Я молчал.

Он не смотрел на меня, просто уставился в одну точку отрешенным взглядом. Потом он вдруг встал и начал собираться.

- Извините. Я просто идиот, я знаю. Простите пожалуйста, что отнял у вас время тупыми разговорами, - он схватил свой портфель и быстро направился к выходу. Я по прежнему молча смотрел ему в спину, когда он, не оглянувшись, вышел из офиса. Потом я развернулся к компьютеру и попытался сосредоточиться на своем проекте. Но в голову ничего не лезло, и я просто сидел за столом, уставившись в монитор.



Через некоторое время снизу раздался громкий стук. Я подошел к окну, открыл его и выглянул наружу. Прямо перед нашим зданием раскинулся большой пустырь, за которым стояли старые жилые дома, еще Хрущевской постройки. В центре пустыря я увидел моего знакомого в белых брюках. Он стоял рядом с большой грудой досок и молотком вгонял гвозди в непонятную конструкцию, напоминающую остов деревянной башни, но начинающуюся под углом к земле. Было видно, что ему довольно сложно удерживать доски на весу и одновременно забивать гвозди.

Не говоря ни слова, я схватил пальто и под удивленными взглядами сотрудников выскочил за дверь. У нас впереди было много работы...