Читатели VIKENT.RU

Прочитав заголовок, вы, вероятно, ожидаете увидеть здесь очередной пересказ печальной истории, случившейся с Китти Дженовезе (не путать с семьей Дженовезе, контролирующей преступную деятельность в Нью-Йорке — прим. авт.).

Однако, мы не об этом.

В социальной психологии, а также в популярной литературе история широко известна — девушка убита на глазах десятка свидетелей, ни один из которых не вызвал полицию. История спровоцировала исследователей на проведение серии масштабных социальных экспериментов. Она шокирует тем, что люди способны настолько безответственно себя вести. Но при проверке оказывается, что в этой истории всё не так просто.

Разберёмся, что же произошло на самом деле и какую огласку потом это получило в средствах массовой информации.

Китти Дженовезе была убита в Нью Йорке ночью в марте 1964 года, когда возвращалась домой с работы. На происшествие, случившееся в таком большом городе, особого внимания не обратили, пока о нем не узнал тогдашний редактор The New York Times Абрахам Розенталь. Он...

[...] ...неделю спустя после этого убийства беседовал за ланчем с комиссаром полиции города. Розенталь расспрашивал комиссара о различных убийствах в Квинсе, и комиссар, думая, что его спрашивают о случае с Дженовезе, раскрыл потрясающие факты, обнаруженные полицейскими. Эти факты не могли не ужасать. Кэтрин Дженовезе умерла не быстрой смертью. Это было долгая, мучительная публичная смерть. Убийца гонялся за ней и атаковал ее на улице трижды. Все это время Кэтрин громко кричала, пока бандитский нож не заставил ее замолчать навсегда. Невероятно, но 38 ее соседей наблюдали из своих окон, как разворачивались события, и никто даже пальцем не пошевелил, чтобы вызвать полицию.

Розенталь, бывший репортер, получивший в свое время Пулитцеровскую премию, не мог оставить без внимания такую историю. Он дал задание репортеру исследовать «точку зрения стороннего наблюдателя» в случае с Дженовезе. Через неделю на первой странице в «Times» была опубликована большая статья, вызвавшая настоящий шквал споров и предположений. Несколько первых абзацев из этой статьи задали тон и фокус всей истории:

В течение более получаса 38 респектабельных, законопослушных граждан в Квинсе наблюдали, как убийца преследовал женщину на Кью Гарденс и 3 раза атаковал ее, нанося ей удары ножом.

Дважды звуки голосов и внезапное появление света в окнах спален вынуждали убийцу на время затаиться. Но каждый раз он возвращался, находил свою жертву и наносил ей очередной удар ножом. Ни один человек не позвонил в полицию во время этого вооруженного нападения; только один свидетель позвонил после того, как женщина была уже убита.

Эта трагедия произошла две недели тому назад. Но помощник главного инспектора Фредерик М. Луссен, главный детектив данного района, 25 лет занимающийся расследованиями убийств, до сих пор в шоке.

Луссен может изложить факты, касающиеся многих убийств. Но убийство на Кью Гарденс озадачивает его — не потому, что это особенно жестокое убийство, а потому, что «добрые люди» не сочли нужным позвонить в полицию (Ganzberg, 1964).

Шок и замешательство испытывали все, кто узнавал детали этой истории, — полицейские, газетчики, читатели. Вначале известие ошеломляло. Затем следовало замешательство. Как могли 38 «добрых людей» не прийти на помощь в этих обстоятельствах? Никто не мог этого понять. Даже сами свидетели убийства были в недоумении. «Я не знаю, — говорили они один за другим. — Я просто не знаю». [2]

Так, с подачи газетчика, который гнался за «жареными» новостями, родился интерес не только у широкой публики, но и у социальных исследователей.

... оригинальная история 38 свидетелей спровоцировала эпохальную исследовательскую программу Латане и Дарли, сообщения об этом инциденте в социальной психологии (обычно встречающиеся рядом с работой Латане и Дарли) широко распространены.

В качестве иллюстрации мы взяли десять самых популярных учебников, предназначенных для студентов старших курсов (Aronson, 1988; Aronson, Wilson & Akert, 2005; Baron & Byrne, 2003; Brehm, Kassim & Fein, 2002; Brown, 1986; Franzoi, 2003; Hogg and Vaughan, 2005; Moghaddam, 1998; Myers, 2005; Sabini, 1995). История Китти Дженовезе фигурирует во всех из них. В семи книгах ей отведена отдельная текстовая рамка, подраздел или картинка. В двух учебниках эта история используется и как пример помогающего поведения, и как руководство по передовым методам исследования (Aronson et al, 2005; Moghaddam, 1998).

Во всех учебниках создается впечатление, что Китти Дженовезе была убита на улице, где убийство могли видеть другие. Почти все учебники предполагают, что 38 свидетелей наблюдали из своих окон, как на их глазах разворачивалось убийство (исключение составляют Hogg & Vaughan, 2005, которые предполагают, что большинство свидетелей скорее слышали, чем видели, и Moghaddam, 1998, который предполагает, что только некоторые свидетели могли видеть). Все они утверждают, что никто не вмешался и не вызвал полицию, пока Китти Дженовезе не была мертва. [3]

Однако интересно, что история Дженовезе при более подробном изучении оказалась существенно преувеличена.

Анализ протоколов судебных заседаний по делу Уинстона Мозли, а также изучение других юридических документов, связанных с этим делом, и обзор исследований, проведенных местным историком и юристом (Джозеф Де Мэй-младший), позволяют представить себе совершенно иную картину событий той ночи. Тщательный анализ, проведенный Де Мэй-младшим за последние несколько лет, заслуженно привлек к себе внимание (например, Rasenberger, 2004. Takooshian et al. 2005), хотя подтекст нашего аргумента заключается в том, что он заслуживает еще большего внимания.

Де Май-младший выявил ошибки фактов и вводящие в заблуждение формулировки в оригинальном отчете Гансберга. Например, в первом параграфе Гансберга Де Мэй подчеркивает следующее: не все из 38 свидетелей были очевидцами (некоторые только слышали нападение): свидетели впоследствии утверждали, что полиция была вызвана сразу после первого нападения: никто из очевидцев не мог наблюдать за Китти или ее нападавшим в течение полных 30 минут, потому что они были видны им лишь несколько мгновений; было два отдельных нападения, а не три (этот момент был исправлен в более поздних статьях New York Times, например, Dowd, 1984); второе нападение произошло внутри части здания, где его могло видеть лишь небольшое количество потенциальных свидетелей; Китти была еще жива, когда полиция прибыла на место происшествия.

Каждый из этих пунктов заслуживает некоторого расширения. На судебном процессе были вызваны пять свидетелей из квартир, выходящих на Остин-стрит (Роберт Мозер, Андре Пик, Ирен Фрост, Самуэль Кошкин и Софи Фаррар). Из них трое были очевидцами, видевшими Дженовезе и Мозли вместе. [...] факты свидетельствуют о том, что очевидцев было гораздо меньше, чем 38, о которых говорится в учебниках, и список этих 38 свидетелей так и не был опубликован.

Как отметил Де Мэй, трое очевидцев, дававших показания на суде, все сообщают, что их первый взгляд на чрезвычайное происшествие не позволял легко решить, что имело место убийство. Например, свидетель Фрост описывает, что когда она впервые выглянула из окна, то увидела Мозли и Дженовезе, «стоящих близко друг к другу, не дерущихся или что-то в этом роде» (People v. Moseley, 1964. p. 63), и поэтому вернулась в постель. Второй свидетель (Пик) описывает, что видел, как Дженовезе «лежала, а над ней склонился мужчина и бил ее» (People v. Moseley, 1964, p. 60). Наконец, третий свидетель (Мозер) сообщает, что он «выглянул из окна, посмотрел на другую сторону улицы и... увидел девушку в книжном магазине, стоящую на коленях, а этот парень был над ней в положении на коленях» (People v. Moseley, 1964. p. 58).

Никто из свидетелей не сообщил, что видел удар ножом, а Мозер (подтвержденный Пиком) сообщает, что крикнул на Мозли достаточно, чтобы спугнуть его. Возможно, самое главное, что когда Мозли был спугнут после первого нападения, свидетели описывают, что Китти Дженовезе поднялась на ноги и пошла (медленно и неуверенно) за угол здания на Остин-стрит. Судя по всему, она пыталась добраться до входа в свою квартиру, которая находилась в задней части здания. При этом она вышла из поля зрения очевидцев из квартир Моубрей и Вест Вирджиния, у которых не было прямой видимости на заднюю часть здания.

Второе и последнее нападение произошло внутри здания на лестничной клетке дома 92-96 по Остин-стрит, где никто из свидетелей не мог видеть. Пространственное расположение зданий, в которых находились свидетели, и место совершения первого, а затем второго и рокового нападения, сделали невозможным для всех известных свидетелей, кроме одного (Карл Росс, см. Takooshian et al, 2005), наблюдать нападение полностью или быть свидетелями сексуального насилия и самого убийства на лестничной клетке.

Что касается вопроса о недостаточном вмешательстве посторонних, то очевидно, что вмешательства было достаточно, чтобы заставить Мозли отказаться от первого нападения. Кроме того, бывший офицер полиции Нью-Йорка, в то время 15-летний очевидец, утверждает, что его отец позвонил в полицейский участок после первого нападения (Hoffman. 2003).

Подобные заявления были сделаны и от имени других жителей. Например, в ряде газетных репортажей, сопровождавших неудачное ходатайство Мозли о повторном судебном разбирательстве в 1995 году, приводятся утверждения жителей Кью Гарденс о том, что звонки в полицию были (Fried, 1995, Sexton, 1995; Taylor 1995). В этих отчетах также говорится о том, что звонки были сделаны, несмотря на трудности обращения в полицию в то время.

В 1964 году не существовало системы 911, и звонки в местное отделение полиции, по сообщениям, не всегда приветствовались офицерами, которые часто давали звонящим «горький язык за зубами» (Rosenthal 1964, p. 67, хотя, по словам Чарльза Сколлера, «время реагирования в 1964 году все еще было превосходным», Takooshian et al. 2005, p. 67). Негативная реакция полиции была особенно характерна для сообщений из таких мест, как Остин-стрит, поскольку на этой улице находился бар, который, по сообщениям, имел репутацию проблемного (Taylor, 1995: Weiland, 1964)[...]

Таким образом, три ключевые особенности истории Китти Дженовезе, которые фигурируют в учебниках по социальной психологии (что было 38 свидетелей, что свидетели наблюдали из своих окон в течение всего нападения, и что свидетели не вмешивались), не подтверждаются имеющимися доказательствами.

То есть, ключевые параметры истории были «додуманы» и не были доказаны, что вызвало весьма интересную цепь событий:

- Свидетелей было не 38, а гораздо меньше. При этом действительно увидеть то, что происходило, могли 5 человек. А всё увидел лишь один.

- Случаев нападения было не 3, а 2.

- Свидетели не бездействовали, а вызвали полицию после первого эпизода.

- Полицейские не отреагировали, так как в этом районе был «проблемный» кабак, в котором всегда кто-нибудь дрался. И именно в эту ночь заведение закрылось раньше из-за потасовки, случившейся примерно в то же время, что и убийство. Кстати, одна из немногих фотографий К. Дженовезе, которые удалось найти, сделана за стойкой, сильно напоминающей барную. Этот факт никак не упоминался и не освещался в источниках, которые я проверял.

- Комиссар полиции в беседе с репортером «почему-то» говорил не об этом, а о том, что «никто из свидетелей не отреагировал».

- Далее репортёр дотянул это до того, чтобы история «заиграла» на страницах одной из крупнейших газет США.

- Далее множество социальных психологов и исследователей включили эту ситуацию в свои учебники, по которым учатся практически во всех вузах США и мира.

- Были сняты фильмы и другие материалы, которые смакуют эту тему и не сильно торопятся её исправлять.

И к слову. Социальные психологи Джон Дарли и Биб Латане провели серию экспериментов, в которых подтвердили, что люди, скорее, будут бездействовать, если увидят, что кто-то другой также наблюдает за «ненормальной» ситуацией и бездействует.

Какие можно отсюда сделать выводы?

- Люди не склонны проверять факты, даже если эти люди — лучшие ученые мира.

- Комбинация лени и жажды жареных новостей может давать весьма сильные (и ложные!) информационные вспышки.

- Ложные вспышки способны породить социальные исследования, которые будут доказывать желаемые факты. Тем не менее, остаётся открытым вопрос: насколько можно доверять результатам социальных экспериментов, которые проектируются как раз для того, чтобы доказать некоторый эффект? Если у вас есть подтверждающие, или опровергающие примеры — пожалуйста, делитесь в комментариях!

+ Ваши дополнительные возможности

1) Видео: СОЦИАЛЬНЫЕ РЕШЕНИЯ, ИННОВАЦИИ, ИЗОБРЕТЕНИЯ…

Источники:

[0] Фото – Электронный ресурс.

[1] Картинка в заголовке: сделана из фото – Электронный ресурс.

[2] Р. Чалдини. Психология влияния. – 5-е изд. – СПб.: Питер, 2012. — С. 132-133.

[3] R. Manning, M. Levine, A. Collins. The Kitty Genovese Murder and the Social Psychology of Helping: the parable of the 38 witnesses. – С. 6. – Электронный ресурс.

[4] Там же, с. 7-10.

[5] Фото – Электронный ресурс.

«1) Подмена понятий, манипулирование фактами.

Например, для д.и.н. П.М. Золина и парапсихолога В.М. Кандыбы абсолютно идентичными представляются понятия «история территории России» и «история русского народа». То есть любой археологический памятник на территории Европейской России - будь то стоянка неандертальцев Сухая Мечетка или одно из полусотни разновременных палеолитических поселений в Костенках - они автоматически считают следом именно русской истории. Таким образом, неандертальцы и кроманьонцы оказываются русскими. Если бы это писал школьник (или перегрузивший мозг «мистическими практиками» экстрасенс), впору было усмехнуться, предложив перечитать школьный учебник «История древнего мира», но для доктора исторических наук подобные преднамеренные ляпы, направленные на введение в заблуждение читателя, непростительны. А.А. Тюняев преподносит план отстойников очистных сооружений в Курской области, в пределах которых выявлено несколько небольших стоянок охотников, как план русского города эпохи палеолита. Щербаков выдаёт читателям залегающее в старичном аллювии Берелехское мамонтовое «кладбище» как захоронение в селевом потоке с вулканическим пеплом, вызванном падением астероида, после чего заявляет, что этот памятник природы якобы снесён бульдозерами, чтобы сделать его недоступным для дальнейшего изучения (что ни в малейшей степени не соответствует действительности). Такого рода передёргиваний, подмен в работах параисториков без счёта. Неспециалист проглотит и поверит, а специалисты обычно подобную макулатуру не читают - на этом и строится расчёт.

2) Использование наукообразной терминологии - очень важно регулярное применение сложных, не вполне понятных неподготовленному читателю терминов и ссылок на современные технологии исследований. К примеру, весьма популярны ссылки на данные популяционной генетики, гаплогруппы (которые почему-то связываются напрямую с языковыми семьями и группами). Самим авторам знать терминологию необязательно. Так, П.М. Золин не владеет научным аппаратом, описывающим период, о котором он силится рассуждать, - например, Микулинское межледниковье превращается у него в «Никулинское». Высший пилотаж - придумать термины самостоятельно, например, родить новый вид человека - «русантропа».

3) Хронологическая чехарда (датировки событий даются по возможности условно, несмотря на наличие точных, обоснованных естественнонаучными и сравнительно-типологическими исследованиями датировок памятников и культурных единств каменного века). Так, по непонятной историкам, но понятной д.и.н. П.М. Золину причине первых скифов он относит к каменному веку и считает их русами - прародителями русских. Скифы, согласно этимологии от Золина, назвались «скитами», поскольку скитались по огромной территории (яркий пример фольк-лингвистики). Правда, Геродот, на которого Золин так любит ссылаться, пишет, что сами скифы именуют себя сколотами (эндоэтноним), скифы же - не что иное, как античный экзоэтноним.

4) Ссылки на классиков науки и современные публикации при частом непонимании их реального содержания, цитирование произвольно вырванных из контекста фраз, порой диаметрально меняющих смысл написанного тем или иным автором. Так, П.М. Золин утверждает, что он, отправляя русов в палеолит, развивает идеи Г.В. Вернадского, Б.А. Рыбакова, О.Н. Трубачёва. А.А. Тюняевым перу академика Б.А. Рыбакова незаслуженно приписан целый ряд ложных утверждений: неискушённый в первоисточнике читатель может поверить, что Борис Александрович называл русами трипольскую культуру, что русы покоряли Египет и т.п.

5) Злонамеренность оппонентов. Указания на якобы имевшее место злонамеренное уничтожение доказательств лжетеории представителями академической науки и крупных религиозных конфессий, а иногда и природными процессами и катаклизмами. Аргументы противной стороны отметаются путём обвинений в сокрытии и искажении истины, причём, как правило, в угоду неким «антирусским силам». Мы уже приводили пример с мамонтовым «кладбищем», но он меркнет на фоне пассажа А.А. Тюняева: «Христиане сожгли более 30 процентов русских городов, вырезали цвет русского народа, уничтожили документы и все другие свидетельства существования Древнерусского государства. В средние века в Москве христиане в день сжигали по нескольку возов древних книг». Лжеучёные пытаются обвинить академических исследователей в обструкции и неприятии «альтернативных гипотез».

Однако на деле наука вовсе не считает дискуссионные гипотезы изначально лженаучными. Иное дело, что дискуссионная гипотеза не должна противоречить достоверно установленным фактам и элементарному здравому смыслу.

6) Апелляция к мистике, эзотерике и паранормальной сфере - этот метод «непознаваемого» включается там, где здравое объяснение оказывается невозможным, например, появление первых русов в Подмосковье в качестве экипажа звездолёта или отсылки через «Веды» и псевдоисточник-фальсификат «Велесову книгу» к Гиперборее и вымышленной древнейшей истории русов.

7) Прямая фальсификация данных. Так, к примеру, Клесов и Тюняев намеренно используют при сравнении плотности древнего населения, с одной стороны, данные продолжающегося издания «Археологическая карта России» с перечислением всех открытых к настоящему времени памятников археологии в тех или иных регионах страны, а с другой - (для Центральной и Западной Европы) карты из обобщающих трудов Монгайта. Тем самым доказывается якобы максимальная плотность древнего населения в районе Тверской и Московской областей, по Тюняеву - центра мирового антропогенеза. Между тем, только в созданном путём сплошных разведок реестре AZP (свод археологических памятников относительно небольшой Польши) стоянок окажется куда больше, чем во всех вышедших томах «АКР», вместе взятых (кстати, повод запустить аналогичный проект в России).

П.Н. Золин без ссылок на какие-либо источники живописует «русских царей» эпохи палеолита: около 30-40 тыс. до н.э. палеолитической Русью правили Прометей, Борей, Перун, Велес-Бел, Геракл-Георгий; в 10-8 тыс. до н.э. - Крон, Рея, Хор-Гор, Ио-Исида и т.д. Данные сентенции были подвергнуты жёсткой критике в диссертации О. Г. Дуки, указавшего, что в качестве фильтров предпочтения Кандыба и Золин использовали эзотерическую древневосточную религиозную литературу («Веды», «Ригведа», «Авеста») и источники сомнительной подлинности («Книга Велеса», «Ведическая традиция», «Ведическое учение»).

8) Эксплуатация отвергнутых наукой идей, устаревших трудов, гипотез, парадигм. Так, активно используются псевдоисторические идеи лжеучёного XIX столетия Е. Классена, а также Ю.П. Миролюбова, суть которых в том, что русские или славяне - древнейший народ, родоначальник всех иных народов на Земле. Ничего существенно нового, кроме вкрапления в тексты (порой весьма бездумного) ссылок на данные генетики и археологии да замены некоторыми авторами акта творения перволюдей на аварию звездолёта, современные авторы в этот утиль не привнесли. В отличие от развивающейся неравномерно, но в целом поступательно науки, в исторической паранауке не возникает принципиально новых идей.

Если наука создаёт новое знание, то параисторики лишь регулярно гальванизируют устаревшие теории и заблуждения. Этот шлак процесса научного познания декорируется терминологической шелухой для модернизации облика, а также обильно сдабривается модным шовинистическим контекстом с целью создания притягательности для массового малообразованного читателя. Можно возразить, что тот же П.М. Золин вполне толерантнен и даже привести вести цитату: «... независимо от своего расового облика они делали немало для развития единой страны, как это делал уже в недавнее время и великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин». Однако, учитывая, что речь идёт скелете негроида из палеолитического погребения в Костенках 14 возрастом более 32000 лет, пассаж о его вкладе в развитие единой страны выглядит шутовством либо неадекватностью. Какие меры следовало бы принять для того, чтобы противодействовать валу публикаций параисторической и параантропологической направленности? Популяризация научных знаний (яркий пример успешности такой работы - портал «Антропогенез») остро необходима, и чем шире - тем лучше. Подлинная научно-популярная литература, широко распространённая в Российской Империи, СССР и даже в первое десятилетие постперестроечной России, как жанр почти погибла. Тиражи её смехотворно малы, реклама слаба, а цены на издания порой заоблачны. Следует настоять на принятии федеральных программ финансирования написания и издания (на дотационной основе) массовой научно-популярной литературы. Издательства должны бороться за эти книги и гранты, а не за переиздание «трудов» академика Фоменко, посредственного фантаста Петухова или офтальмолога Мулдашева.

Поскольку в свободном обществе не может быть и речи о тотальных запретах на любую литературу, кроме обучающий наркоделу или методам террора, следует установить жёсткие ведомственные ограничения. Так, нужно закрыть проникновение лженаучной литературы в библиотеки учреждений образования, в библиотеки, имеющие статус научных. Одновременно необходимо активно вести разъяснительную работу с учителями (возможно, проводить спецсеминары на базе институтов повышения квалификации работников образования), студентами (желательно введение МОН РФ в государственные образовательные стандарты обязательных спецкурсов с аргументированной развёрнутой критикой лжеучений)».

Чубур А.А., Каменный век Восточной Европы в кривом зеркале российской лженауки, в Сб.: Лженаука в современном мире: медиасфера, высшее образование, школа, СПб, Изд-во «ВВМ», 2013 г., с. 273-278.

Источник — портал VIKENT.RU

+ Ваши дополнительные возможности:

Плейлист из 16-ти видео: СТРАТЕГИИ ТВОРЧЕСТВА / КРЕАТИВА

Изображения в статье

Изображение Muhammad Abdullah с сайта Pixabay

Изображение Markus Spiske с сайта Pixabay

Изображение Steve Buissinne с сайта Pixabay

Изображение Colin Behrens с сайта Pixabay

Изображение Rainhard Wiesinger с сайта Pixabay

С младых ногтей человек начинает подозревать, что окружающие (как, впрочем, и он сам) далеко не всегда поступают так, как говорят.

Здесь многие, наверняка, вспомнили персонажа известного сериала, которого сыграл Хью Лори.

Так что, все врут? Но даже если да. То как понять, когда именно? А когда нет?

Ответы на эти вопросы были бы действительно полезны.

Социальные психологи также провели на этот счет ряд исследований

Начали с простого: а действительно ли люди будут обманывать?

Вдруг нет? Вспомним, что многие социальные явления оказываются не столь простыми, как могут показаться. А то, что потом покажется очевидным, не казалось очевидным до того, как провели эксперимент. Подробнее см. В нашей статье «Обманчивая очевидность социальных явлений».

Очередной удар по предполагаемому всевластию установок был нанесен в 1969 г. социальным психологом Алланом Уикером. Проведя метаанализ нескольких дюжин исследований, объектами которых были разные люди, установки и действия, он пришел к шокирующему выводу: вряд ли можно предсказывать поведение людей на основании тех установок, которые они формулируют (Wicker, 1969). Оказалось, что отношение студентов к обману мало связано с тем, станут ли они обманывать в реальной жизни. Отношение к церкви весьма относительно связано с посещением церкви в конкретный воскресный день. Сообщение о расовых установках слабо прогнозирует поведение человека в конкретных ситуациях.

Именно этот разрыв между установками и действиями был назван Даниэлем Бэтсоном и его коллегами «моральным лицемерием», т. е. претензией на обладание такими моральными качествами, которых на самом деле нет (Batson et al., 1997, 1999). Авторы провели исследование. Участникам его, студентам университета, предлагалось задание, за выполнение которого можно было получить вознаграждение (лотерейные билеты на сумму до $30 долларов), или задание, не сулившее никакого вознаграждения.

Участники должны были выбрать одно из них лично для себя и другое — для некоего предполагаемого испытуемого. Хотя только 1 из 20 участников открыто сказал то, что наиболее нравственный поступок — «взять себе оплачиваемую работу», однако 80% поступили именно так. В проведенном затем эксперименте (в нем основное внимание исследователей было сосредоточено именно на моральном лицемерии) участникам предлагалось, при желании, решить вопрос распределения заданий с помощью монетки, бросив ее так, чтобы никто, кроме них, этого не видел.

Даже среди тех, кто согласился бросить жребий, количество решивших проблему выбора в свою пользу составило 90%! Может быть, причина в том, что они как-то «хитрили», подбрасывая монетку? Даже после того как экспериментаторы решили сделать на обеих сторонах монет наклейки, обозначавшие разные варианты, 24 участникам из 28, бросавших монеты, «выпало» выгодное задание. В борьбе нравственности с алчностью победила алчность. [2]

Оказалось, что люди действительно склонны обманывать и поступать не так, как они говорят. Следующий интересный вопрос: а как можно распознать, обманывает ли человек в данный конкретный момент?

Для этого можно использовать некоторые видимые проявления, которые, например, используются в детекторах лжи или в аналогичных приборах. На этом фото ниже изображен агрегат, используемый сайентологами.

Подобные психофизиологические эффекты интересны, но они всё же несколько выходят за рамки заданной тематики. Поэтому давайте рассмотрим в том, как можно снизить вероятность стать обманутым, именно социальную составляющую.

Как оказалось, весомый вклад в то, будет ли человек обманывать, оказывает уверенность в том, будет его обман разоблачен или нет.

Это наглядно продемонстрировала Палата представителей Конгресса США: сначала ее члены при тайном голосовании подавляющим большинством голосов приняли закон о повышении собственного жалованья, а затем, буквально через несколько минут, при поименном голосовании столь же решительно отклонили его: боязнь критики не позволила большинству конгрессменов проголосовать так, как того требовало их истинное отношение к обсуждаемому законопроекту. Иногда мы говорим именно то, что, по нашему мнению, окружающие хотят слышать от нас. [4]

Обратим внимание: важно не столько то, действительно ли можно раскрыть обман конкретного человека, сколько то, верит ли он сам в то, что его обман раскроют.

На этом эффекте было построено несколько экспериментов.

Зная, что люди не очень склонны к откровенности, социальные психологи давно мечтали о том, чтобы «добраться до сердца каким-нибудь окольным путем». Таким «обходным путем» и является разработанный Эдвардом Джоунсом и Гарольдом Сигалом метод мнимого источника информации, предназначенный для того, чтобы обманным путем «выуживать» из людей их истинные установки (Jones, Sigall, 1971). [1] В 1971 г. Сигал (вместе с Ричардом Пейджем) провел эксперимент, в котором приняли участие студенты Рочестерского университета.

Испытуемые удерживали заблокированный руль, с помощью которого после отключения блокировки могли поворачивать стрелку налево в случае несогласия или направо в случае согласия. Когда к рукам студентов прикреплялись электроды, псевдомашина якобы начинала измерять даже очень слабые мышечные сокращения, «сообщая» таким образом манометру о намерении испытуемых повернуть руль влево (несогласие) или вправо (согласие).

Продемонстрировав испытуемым это «чудо техники», экспериментатор задал им несколько вопросов. Через несколько мгновений, в течение которых машина гудела и вспыхивал яркий свет, на табло возникал ответ — установка испытуемого, бывшая на самом деле не чем иным, как установкой, выраженной им раньше, при проведении опроса, о котором все уже успели благополучно забыть. Чистота эксперимента ни у кого не вызвала сомнений.

Когда стало ясно, что экспериментатор убедил испытуемых, «измеритель установок» был спрятан и студентов спросили об их отношении к афроамериканцам, попросив одновременно догадаться о том, что «выдаст измеритель». И как же, по-вашему, ответили эти белые студенты? По сравнению со своими товарищами, заполнявшими стандартные опросники, участники эксперимента продемонстрировали более негативные установки.

Если участники письменного опроса признавали афроамериканцев более чувствительными (менее толстокожими), чем остальные американцы, то участники эксперимента Сигала и Пейджа высказали диаметрально противоположное суждение. Скорее всего, ход их мыслей был примерно таким: «Пожалуй, я лучше скажу правду, а то еще решат, что я не в ладу с самим собой». [5]

Такие эксперименты весьма занимательны, но они слабо приспособлены для повседневной жизни. Хотя бы потому, что подобные приборы весьма затратны. Можно ли это упростить?

Да, можно.

10 лет назад гости украли из тумбочки 5 000 рублей. Мне удалось их вернуть, убедив их в том, что в комнате установлено видеонаблюдение. При этом, я остался с ними в в хороших отношениях.

Но можно ли ещё проще?

Оказалось, что да. Бывает достаточно простого взгляда.

В каждом офисе есть небольшая кухонька, где рядом с чайником обычно стоит коробка, куда сотрудники кладут деньги на восполнение затрат на чай, кофе, сахар и молоко.Это так называемая коробка честности. Обычно сотрудники возмещают компании не столько денег, сколько она затрачивает на покупку для них чая, кофе и молока. В ходе одного эксперимента на стену возле «коробки честности» повесили вырезанные из журнала глаза, в результате чего люди стали класть туда больше денег.

Сотрудники не всегда замечали «глаза» на стене, поскольку были заняты приготовлением чая или кофе. Но их автопилот все замечал и делал соответствующие выводы. Изображение наблюдающих глаз напоминало о социальных правилах, которым нужно следовать, если в комнате присутствуют другие люди. Пусть сами сотрудники и не осознавали этого, но они начинали вести себя честнее. [6]

Какие выводы можно отсюда сделать?

- люди склонны обманывать и не делать того, что они обещали / заявляли;

- вероятность обмана существенно повышается, если они будут знать, что их никто не раскроет;

- можно существенно снизить вероятность обмана со стороны другого человека, если он будет уверен, что за ним наблюдают (даже если это не так).

Если вам стали интересны детали, КАК мне удалось вернуть деньги, сохранив отношения с жуликами (или хотите больше фото кота Паштета) — пишите в комментариях!

+ Ваши дополнительные возможности

1) Видео: РАЗРАБОТКА НОВОЙ ТЕМЫ: СОЦИАЛЬНЫЕ ИННОВАЦИИ

Источники:

[0] Заглавное фото — М. С. Резниковой.

[1] Фото – Электронный ресурс.

[2] Д. Майерс. Социальная психология. — 7-е изд. — СПб.: Питер, 2010. — С. 162.

[3] Скриншот из видео The Mark-Super-7 Quantum E-Meter (PWJ104).

[4] Д. Майерс, с. 163.

[5] Там же, с. 163-164.

[6] Ф. Барден, Взлом маркетинга: Наука о том, почему мы покупаем. — М.: МИФ, 2014. — С. 41-42.