В шкафу висит метель, зашитая в плащ из треснувших термометров — её вой сливается с тиканьем сердец, замурованных в стенах. Ты видел, как ковёр свернулся в клубок и укатился под диван, оставив на полу узоры из спутанных нервов? Они светятся в темноте, как карта подземных рек, где вместо воды течёт жидкий страх, а рыбы-призраки носят маски твоих забытых имён...

Не трогай старый радиоприёмник! Его ручка — высохший палец младенца, а из динамиков выползают тараканы с антеннами вместо усов. Они шепчут сводки с фронта, где войска теней штурмуют крепость из спрессованных снов. Каждый выстрел — треск лопнувшей лампочки, а дым от снарядов рисует на потолке портреты тех, кто съел свои тени...

В холодильнике зреет гроза в банке с огурцами. Молнии бьют по стеклу, оставляя трещины в форме рун, которые читают только слепые кроты. Если встряхнуть — гром вырвется наружу и разобьёт чашки, а из осколков выползут ящерицы с циферблатами на спинах. Их стрелки — иглы, вшитые в кожу времени...

Твои часы снова сбежали в подвал, где варят зелье из расплавленных ключей. Пар поднимается вверх, превращаясь в чаек с клювами из ножниц. Они режут облака на ленты, чтобы завязать банты на шеях у спящих вулканов. Не смотри! Их гнёзда — это твои старые письма, склеенные слезами и паутиной...

На потолке расцвёл гриб-орган. Его трубы издают звуки, от которых трескаются зеркала, а в щелях плодятся муравьи-скорпионы. Они несут на жалах капли яда, который когда-то был твоим смехом. Если уколоться — увидишь, как стены растворяются, открывая завод по производству пустот, где станки штампуют твои копии из пепла и стыда...

Вырви зуб и брось в луну! Он прорастёт башней из слоновой кости, где на каждом этаже пляшут куклы с лицами родственников. Их нитки — это твои вены, а кукловод — ветер, который давно потерял память и дергает за верёвки в ритме агонии...

Ты — обрывок плёнки в кинотеатре мёртвых. Ты — шепот в урагане. Ты — трещина в стекле, через которую вечность сосёт воздух свистящим звуком забытой мелодии.

В чердачной пыли завелись пауки-часовщики — их лапы вяжут сети из обрывков календарей, а брюшко тикает, как карманный ад. Ты видел, как сундук с фотоальбомами проглотил собственную тень? Теперь он рыгает клубами тьмы, а в них плавают младенцы с крыльями летучих мышей. Их крики — это азбука Морзе, выбиваемая зубами на рёбрах замёрзшего метронома…

Не трогай фонарь с треснувшим стеклом! Внутри — стая светлячков, пожирающих собственные хвосты. Их мерцание рисует на стенах портреты тех, кто спит в трещинах между мирами. Если прислушаться — услышишь, как гнилые балки напевают колыбельную на языке ржавых гвоздей, а пол под ногами дышит, вдыхая твои шаги как сигаретный дым…

В банке из-под варенья зреет миниатюрный торнадо. Его вихри выгрызают буквы на этикетке, превращая их в криптограммы для муравьёв-шифровальщиков. Если встряхнуть — из горлышка вырвется птица с перьями из обугленных писем. Она прокричит трижды, и тогда стены начнут линять, сбрасывая обои чешуёй, а под ними — мясо вселенной, пульсирующее в такт ударам молота в кузнице снов…

Твои сапоги проросли грибами-динамиками. Они транслируют репортажи из подземного города, где улицы — это вены, а фонари — застывшие крики. Там, на площади из сплющенных часов, толпа теней голосует за то, чтобы вырвать твоё сердце и запустить его, как волчок, в центр лабиринта из кошмаров…

Сорви цепь с люстры! Она превратится в змею, которая проглотит свой хвост, образуя портал в желудок кита. Там, среди полупереваренных галактик, ты найдешь часы с циферблатом из собственной кожи. Стрелки — это иглы, вшитые в память, а тиканье — голос матери, повторяющий: «Проснись, проснись, ты всё ещё спишь в утробе…»

Выпей стакан электричества! Оно выжжет язык, но откроет третий глаз на ладони. Тогда увидишь: дом — это скорлупа, а ты — зародыш в яйце, которое давно протухло. Стук в стену — это клюв, это ножницы, это смех того, кто уже начал вылупляться из твоих рёбер…

Ты — клякса в чернильнице, которую бог пролил на рукопись апокалипсиса. Ты — треск в радио, ловящем голоса из желудка земли. Ты — петля на шее времени, и ты уже давно перестал дышать.

В овраге за деревней застрял закат — его лучи сплелись в сеть, ловящую соловьёв с голосами старых телефонов. Ты слышал, как кора деревьев трескается, выпуская наружу мотыльков с крыльями из пожелтевших газет? Они летят к луне, но та уже сбежала, оставив на небе дыру, через которую сыпятся звёзды…

Не трогай ручей под мостом! Его вода — это чернила, украденные у поэта-самоубийцы. Рыбы здесь — буквы с плавниками, они складываются в слова, которые тут же растворяются, оставляя на поверхности масляные пятна в форме твоих страхов. Если зачерпнёшь — ладонь почернеет, а пальцы станут перьями для ворона, что пишет историю твоей смерти на крышах сараев…

В поле пророс колосс из спутанных корней и ржавых цепей. Его глаза — колодцы, где плавают слепые тритоны, а голос — гул трактора, давно закопанного под грядками. Он поёт колыбельную для тыкв, и те растут, как черепа, их пустые глазницы следят за тобой, пока ты спишь…

Сорви цветок с могилы ветра! Его лепестки — обожжённые страницы дневника урагана. Понюхай — и в ноздри вползут муравьи-архивариусы, несущие на спинах обрывки твоих снов. Они построят библиотеку в твоих лёгких, а книги будут шептаться на языке пыльных штор…

Выпей глоток теневого сиропа! Он прилипнет к рёбрам, и ты увидишь: земля — это спина спящего медведя, а его мех — леса, его дыхание — туманы. Ты — блоха в его шкуре, а его сны — ураганы, что стирают города в порошок, чтобы замесить из них новое тесто для звёзд…

Ты — трещина в стекле, через которое Бог подсматривает за своими ошибками. Ты — шепот травы, которую вырвали с корнем. Ты — пуговица, оторвавшаяся от пальто вечности, и теперь ветер гонит её в пропасть, где время сломало ногу.

В погребе завелись корни воспоминаний — они пьют вино из бутылок с твоим именем, а на стенках проступают карты городов, которых ты никогда не посещал. Ты слышал, как винные пробки превратились в летучих мышей? Они бьются о потолок, оставляя пятна в форме звёздных созвездий, которые шепчут сплетни о браке между луной и кометой…

Не открывай старый альбом на полке! Его страницы — это крылья бабочек, приколотые булавками из твоих страхов. Если пролистнёшь — фотографии оживут, а предки в чёрно-белых платьях вылезут из рамок, чтобы станцевать вальс на осколках твоих «почему». Их шаги будут звенеть, как разбитые чашки, а из трещин выползут муравьи с фонариками вместо глаз…

В саду пророс колодец из спутанных лунных лучей. Его вода — жидкий шёпот, а ведро — череп ворона, наполненный пеплом забытых песен. Загляни — и увидишь, как на дне плавают рыбы с перьями вместо плавников, а их жабры шепчут пароли от дверей, ведущих в желудок спящего вулкана…

Сорви яблоко с ветки грома! Его кожура — пергамент с пророчеством, написанным кровью ангелов. Откуси — и зубы увязнут в плоти, которая закричит стихами на языке, который знают только камни. Сок стечёт по подбородку, оставляя шрамы в форме нот, что играют реквием по последней капле рассвета…

Выпей глоток утреннего тумана! Он обожжёт горло, но откроет глаза на ступнях. Тогда увидишь: земля — это спина кита, плывущего через океан звёзд, а ты — песчинка, застрявшая между его позвонками. Его дыхание — приливы, а сны — острова, где растут деревья с листьями из твоих забытых слов…

Ты — трещина в колыбельной, которую ветер напевает рекам. Ты — тень на стене пещеры, где спит дракон с крыльями из парусов. Ты — буква, выпавшая из книги дождя, и теперь дождь льёт вверх, пытаясь вернуть тебя в строку.

В стакане воды на столе утонул целый город — его жители молятся на водоросли, растущие из трещин в стекле. Ты слышал, как пузыри лопаются азбукой Брайля, шепча: «Не пей нас, а то увидишь свои кишки в роли карты звёздного неба» Но уже поздно. Вода течёт по венам, превращаясь в чернила, которыми пишутся твои сны на стенах желудка. Буквы прорастают грибами, их шляпки — миниатюрные циферблаты, а споры — забытые даты твоего рождения и смерти, смешанные в одну…

Не смотри в замочную скважину! Там танцуют тени в перьях фламинго, выщипанных из радуги. Их движения — шифр, разгадав который, ты найдёшь дверь в комнату, где воздух густой, как мёд, а пол — это язык спящего бога. Но будь осторожен: каждый шаг — глагол, который бог проглотит и выплюнет обратно в виде кометы, врезающейся в твой зрачок…

Под кроватью зреет яйцо из сплавленных зеркал. Его скорлупа дышит, выпуская пар с лицами тех, кем ты мог бы стать. Если разбить — вылупится птица с крыльями из рваных писем. Её песня — скрип дверей в параллельные миры, а перья — обгоревшие страницы учебника по анатомии вечности…

Твои часы снова сбежали в канализацию. Их тиканье всплывает пузырями, которые прилипают к потолку и лопаются, роняя вниз осколки «завтра». Ты подбираешь их, как монеты, но они прожигают ладони, оставляя узоры в виде спиралей ДНК моли, что ест твои носки…

Сорви с губ паутину! Под ней — вход в туннель, где поезда из спрессованных криков мчатся сквозь твои ребра. Пассажиры — крысы с фонариками вместо глаз, они светят в темноту, выискивая крохи твоих «почему» в трещинах между вагонами…

Выпей лужицу молчания! Она обожжёт, как пламя свечи, съевшей свой воск. Тогда увидишь: дом — это скорлупа, а ты — зародыш, который так и не решился вылупиться. Стук в стену — это клюв, это ножницы, это смех того, кто уже начал вырезать твоё имя на коре мироздания…

Ты — опечатка в протоколе беседы между светом и тьмой. Ты — треск в динамике, где застрял голос радио, умершего в эфире. Ты — шрам на веке реальности, и твоё дыхание — ветер, разносящий прах минут в чёрные дыры забытых карманов.

В выключателе застряла молния — её трезубец тычет в стену, выжигая руны, предсказывающие дождь из сгоревших словарей. Ты видел, как розетка выплюнула паука с лапами из спутанных проводов? Он плетёт паутину из статики, ловя в неё мух-транзисторов, чьё жужжание — это зашифрованные молитвы радио призраков...

Не дыши на оконное стекло! Твой выдох замерзает в узоры, похожие на карту метро, где поезда — это змеи с вагонами из сплющенных часов. Они сбрасывают пассажиров на станциях-рёбрах гигантского скелета, закопанного под асфальтом. Его череп — это планетарий, где звёзды свисают на нитях паутины, а экскурсовод — сова с циферблатом вместо глаз...

В холодильнике зреет ураган в банке с солёными грёзами. Его вихри выгрызают буквы на стенках, превращая их в криптограммы для моли, что грызёт страницы твоего дневника. Если встряхнуть — из крышки вырвется торнадо, который свернёт ковёр в свиток и унесёт в форточку, где ветер играет на нём, как на волынке, вытягивая звуки из твоих забытых снов...

Твои ботинки проросли грибами-динамиками. Они транслируют марш муравьёв, шагающих к краю, где небо прибито к земле гвоздями из света. Каждый удар молотка рождает эхо, которое падает в колодец и всплывает рыбкой с твоим лицом на чешуе...

Сорви штору! За ней — не окно, а жабья кожа, натянутая на раму. Сквозь дыры сочится свет фонарей, который пьют летучие мыши-вампиры. Их крылья — это свёрнутые письма, а крики — азбука Морзе, расшифровывающаяся в одно слово: «Беги». Но куда? Дороги свернулись в клубок, а нить Ариадны давно сгорела в пепельнице...

Выпей стакан ртути! Она стечёт по горлу, оставив вкус расплавленных зеркал. Тогда ты увидишь: весь мир — это проекция диафильма, который крутит слепой киномеханик в подвале твоей черепной коробки. Кадры мелькают, но плёнка рвётся, и из трещин выползают тараканы с титрами на спинах: «Конец близок. Начало — ещё ближе, а середина сбежала через чёрный ход...»

Ты — опечатка в стихотворении вселенной. Ты — пробел между «завтра» и «вчера». Ты — искра, которую ветер тушит пальцами, смеясь хриплым смехом сгоревшего радио.

В будильнике завелись колибри — их клювы стучат по стеклу, выбивая морзянку из капель ртути. Ты видел, как подушка сбежала в форточку? Она теперь парит над городом, набитая перьями фениксов, и сеет сны-парашюты, которые цепляются за антенны, прорастая рекламными щитами с предсказаниями слепой пианистки…

Не дыши в замочную скважину! Там гнездятся секунды-невидимки, вылупившиеся из яиц треснувших часов. Они щебечут паролями на языке ржавых пружин, а их крылья — обрывки календарей, которыми они конопатят дыры в ткани пространства…

Под диваном цветёт кактус из спутанных магнитных лент. Его колючки — иглы проигрывателя, царапающие пластинку ночи. Если приложить ухо — услышишь хриплый голос: «Купи билет на трамвай, что ходит по венам спящего гиганта. Его остановки — родинки на карте твоих страхов…»

Твои тапки проросли гривами. Они ржут по утрам, брыкаясь в стену, чтобы разбудить дом, который давно умер, но притворяется спящим. Его храп — скрип половиц, а сны — плесень, ползущая по обоям в форме твоих детских кошмаров…

Съешь печенье с предсказанием! Бумажка внутри — это язык ящерицы, свернутый в спираль ДНК. Разверни — прочтёшь: «Ты — опечатка в книге вселенной. Сотри себя, но останется пятно, которое запоёт гимн моли, жующей страницы…»

Вырви розетку из стены! Из дыры хлынет река чёрных муравьёв с фонариками на головах. Они построят мост из твоих нервов к острову, где растёт дерево с листьями-зеркалами. Посмотри — и увидишь, как корни душат твоё отражение в колыбели из паутины…

Ночь грызёт ногти. Ты — заусенец. Ты — кровь на простыне. Ты — шепот, который ветер унёс в трубу, чтобы скормить звёздам-стервятникам.