Мы все становимся старее,

Жалеем, что успели мало,

Одни - винят во всём евреев,

Другие - строят пьедесталы,

А сами - строятся послушно

Туда, куда никто не просит.

Зловеще "уК"-ает кукушка

И стрелки

Косят, косят, косят...

Кругом от времени объедки,

А времяделы - не в чести.

Всем  выдали часов таблетки,

Но нас часами не спасти.

А кость - податливей трухи

и реже дни, как зубы в старости,

когда рождаются стихи.

и это не приносит радости.

А критик - пузырёк за спину

и, подписи проверив вязь,

-"Ну, что? За Духа и за Сына?

Теперь уже не чокаясь!"

"Нас тьмы и тьмы":

Атланты, теламоны,

Кариатиды, полчища химер.

Балконы держим и несём знамёна,

Показывая стойкости пример.

Жаль - памятники нас совсем не любят

Как будто мы их место занимаем,

Смешные - ну, почти - совсем, как люди,

Собравшиеся в вечность на трамвае...

Небо майское - высокое!

Говорю недавним братьям:

Что не гоже помирать нам,

А по вишням пули цокают!

Вишню клюнут - брызнет сок.

Нипочем не отстираешь.

Через грудь - наискосок,

Словно вправду помираешь...

P.S.

Не знаю чья Ложь победит,

Но Правду они - похоронят.

Глаза поднимаю в зенит,

А там - только клёкот вороний...

Пули чмокают по вишням...

Переспелые, последние!

Словно ищут - кто тут лишний,

Не оставивший наследника?

Нас они почти не трогают

Раньше времени седых.

Врали, видно, нам, что Бога нет -

Пули любят молодых!

Все-равно святой ты, грешный - им,

Против власти или "за".

Засыпает цвет черешневый

Васильковые глаза.

Я мог бы сделать бесконечной ночь

Объявшую тебя, Ерушалим.

Когда б отправил не Его, а Дочь.

Но знал Я, что вы сделаете с Ним.

Он должен был на месте Сам узнать -

Как это без надежды умирать.

Что ж, поклоняться легче, чем признать

Я сам вам дал возможность выбирать.

Пожалуй, можно сделать вас добрей,

Но где возьму Я столько дочерей?