Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

АКАЙ
Что ж, теперь я, Димка и Серега Карпин стали сержантами — командирами отделений. Нужно было командовать своими бойцами и у нас это получалось, довольно таки, не плохо. Но это было только внутри взвода. Нам не хватало той настойчивости, того упорства, что было в тех сержантах, которые прослужили подольше нашего. Мы еще не осмелели до такой степени, чтобы спорить с сержантами из других подразделений. Если нужно было командовать взводом вне стен нашей казармы, то мы вели себя сковано. Это в дивизионе знали, чего мы смогли добиться, и чего нам это стоило. В полку про это никто не знал, да и плевать было парням из других подразделений — если ты «слон» по сроку службы, то должен ему соответствовать. Осознание этого зажимало нас в рамки. Я был готов доказывать свое место во взводе, и даже в дивизионе, но выйти на большую арену полка, для меня было еще рановато. При любой ссоре с кем-то из старослужащих из других подразделений, как только узнают, что по сроку службы ты «слон», разговаривать уже никто не будет. Тебя просто изобьют. И, если, небольшим количеством солдат, можно сделать революцию во взводе, то в полку такой номер не прокатит — масштабы не те. Систему срока службы в полку еще никто не отменял. Пока не отменял…
Тем не менее, раз уж мы навязали себя в командиры, нужно было карабкаться вверх, и доказывать, что все это не зря. Но не всегда это получалось.
Как-то мы пошли кушать на ПХД. Димка Гурбанов повел наш взвод. Шли мы всем дивизионом. Наш взвод шел первым, так как по штату мы стояли во главе дивизиона. За нами шли батареи — первая, вторая и третья, а в самом конце, шел взвод обеспечения. Так вот, когда мы подходили к ПХД, нас подрезали солдаты из первого батальона. Сержанты первого батальона умышленно подвинули наш взвод и поставили свои роты впереди нас. Димка, как командующим взводом, возражать не стал, хотя, за такую наглость, он должен был, как минимум, возмутиться. Все это видел сержант из первой батареи Акай.
Акай по национальности был кабардинцем. Невысокого роста, коренастый и с, невероятно большой, головой. После ухода всех дембелей, Акай, на пару с Зарубеком, стали негласными лидерами всего дивизиона. Эдакие подпольные серые кардиналы. В дивизионе Акая все побаивались, и никто ему не смел возражать.
Так вот, когда Акай увидел, что взвод управления уступил наглости первого батальона, он, сначала, наехал на Димку:
— Ты какого хуя пропустил первый батальон, блядь?! Ты хоть понимаешь, что за тобой весь дивизион стоит?!
Димка лишь отмалчивался и не связывался с Акаем, так как понимал, что он не прав. Акай, поняв, что ничего вразумительного от Димки не дождется, перевел свой гнев на сержантов первого батальона:
— Э, сержанты! Вы охуели, блядь!? Схуяли вы нас подрезаете?! Ну-ка, убирайте свой батальон, нахуй! Анан сигейм, блядь!
Удивительно, но сержанты первого батальона не стали спорить с Акаем и приказали своим ротам отодвинуться в сторону, чтобы уступить место нашему дивизиону. Просто представьте, как один человек своей наглостью разворачивает целый батальон! Теперь вы понимаете, о какой настойчивости и упорстве я вам говорил? Хотя с Акаем не спорили еще и потому, что он был кавказцем. А в нашем полку с ребятами с Кавказа редко кто спорил, так как понимали, что они всем заправляют. Вот и с Акаем спорить не стали, чтобы избежать последствий.
— Веди свой взвод, да поживей, блядь! — прикрикнул Акай на Димку.
После того инцидента у ПХД, я думал, что Акай больше не будет злиться на Димку. Но я ошибался. В этот же день, когда мы стояли на плацу в ожидании вечерней поверки, я услышал, как Акай кого-то зовет:
— Э, уебище?! Сержант, блядь?!
Я повернул голову и увидел, как Акай кричит через строй первой батареи. И кричал он именно Димке. Но Димка его не слышал, или делал вид, что не слышит. Я не знаю. Но, как только, Акай решил сам подойти к Дмитрию, поступила команда офицера штаба полка «Смирно!». Все замерли. Началась вечерняя поверка.
После вечерухи, мы вернулись в казарму. Я понимал, что начинает нарастать конфликт между Димкой и Акаем. Если Акай доберется до Гурбанчика, то потом доберется и до нас. Наш авторитет во взводе может пошатнуться. Зрел не хилый конфликт, который нужно было срочно уладить. Но как? Никто из нас не общался с Акаем, так как он был намного выше нас по рангу (если можно так сказать). Он старослужащий кабардинец, который имеет весомый авторитет не только в дивизионе, но и в полку, мы же молодые выскочки, которым, каким-то чудом, удалось обуздать своих «дедушек». Акаю было явно плевать на наши достижения. Решить вопрос через Зарубека, единственного, кто имел вес над Акаем, я не мог, так как после событий перед новым годом, мы даже не здоровались.
Я начал думать, как найти подход к Акаю, чтобы избежать не нужных последствий в дальнейшем. Так сказать — решай маленькие проблемы, чтобы потом, не решать большие.За день до инцидента у ПХД, Димке Гурбанову пришла посылка. Довольно богатая посылочка, которая ломилась от всяких сладостей. Я вспомнил про то, что у нас еще оставались от посылки пара банок вареной сгущенки, и пакеты с печеньем.
Я подошел к Димке и спросил его разрешения взять сгущенку с печеньем.
— Зачем тебе, Хохол? Подожди маленько, вместе чай потом попьем.
— Надо, Гурбанчик. Я не для себя — для дела. Поверь, очень нужно. Всего рассказать не могу. Это для общего блага. Просто знай, что я поступлю с этим намного разумней, нежели мы просто все съедим.
Не знаю, смог ли я до конца убедить Димку в том, что отдать мне банку «сгухи» с печеньем, лучше, чем мы бы их просто съели, но Димка спорить не стал и дал свое согласие.Я подумал, что, если я подойду к Акаю не с пустыми руками, то смогу его задобрить во время разговора. А разговор мне предстоял довольно сложный. Мало того, что я сам по сроку службы был «слоном», так я еще должен был говорить за другого «слона». С чего бы вообще Акаю меня слушать, а не послать куда по дальше? Я сильно волновался, что Акай просто не станет меня слушать. Сейчас очень многое зависело от предстоящего разговора. Я понимал, если сейчас не подойду к Акаю, то потом будет поздно.
Я взял банку сгущенки, пакет печенья и пошел искать Акая.
— Акая не видел? — спросил я у дневального.
— В умывальнике он.
Я решил подождать у входа в умывальник. Через пять минут из дверей умывальника вылетел боец из третьей батареи с окровавленным носом, а вслед за бойцом вышел Акай.
— Еще раз вы будете курить в туалете, когда дежурит моя батарея, я вас головой в унитаз окуну! Анан сигейм! — кричал Акай на солдата из третьей батареи.
Ну вот, кабардинец явно не в духе. Я замешкался — подходить сейчас, или нет? Раз уж решился, то нужно было доводить дело до конца, и я подошел.
— Акай! — окликнул я кабардинца.
— Чо хотел? — повернулся он ко мне.
— Меня зовут Миша Хохол. Я с взвода управления. Не найдется свободной минутки, чтобы поговорить.
Акай посмотрел на меня оценивающим взглядом, затем улыбнулся и сказал:
— Конечно, найдется. Пойдем.
Кабардинец взял меня под руку, словно старого друга, и мы пошли с ним вдоль коридора.
— Что у тебя случилось, Хохол? — как-то по отечески, неожиданно для меня, спрашивал Акай.
— Не у меня. Я за друга пришел говорить. Сегодня на ПХД ты кричал на нашего сержанта Димку Гурбанова. Потом еще и на вечерухе.
— Это ты про того еблана, который первый батальон пропустил?
— Он нормальный парень, Акай. Просто ему нужно немного больше времени, чтобы адаптироваться, понимаешь? Нам всем нужно. Ты, наверное, слышал, что мы сменили власть во взводе.
— Слышал. Очень дерзко с вашей стороны. Это смелый поступок. Но, если вы взялись «рулить» во взводе, то должны этому соответствовать, чтобы из-за вас не страдал весь дивизион, как это было сегодня у ПХД. Что потом скажут в других частях, когда узнают, что наш дивизион уступил первому батальону? Что артдивизион чмошники? Мне такая слава не нужна.
— Знаю, Акай. Все ты правильно говоришь. Сейчас, я лишь прошу тебя дать нам немного времени, чтобы освоиться. Мы сами по себе и это осложняет с решением проблем с другими подразделениями.
— Если эти проблемы касаются всего дивизиона, то одни вы уже не будете — это общая проблема.
Мы дошли с Акаем до дальней оружейной комнаты, которая уже давно не действовала. Потом мы развернулись и пошли обратно по коридору. Старослужащие провожали нас недоумевающим взглядом — почему Акай идет под руку с Хохлом и беседует с ним, словно старые друзья. Да я и сам недоумевал, почему Акай, изначально, отнесся ко мне с пониманием. Как бы то ни было, я ему за это благодарен.
— Спасибо тебе, Акай, за то, что выслушал меня.
— Нет проблем, Хохол. Обращайся, если что.
Я уже собрался уходить, когда вспомнил про печенье с банкой сгущенки, которые все это время я держал в руках.
— Вот, возьми. Это от души. От нашего взвода, в знак признательности.
— Саул, Хохол! — обрадовался Акай и принял мой подарок.
О разговоре с Акаем никто из ребят со взвода не знал. Не стал я и потом, спустя много времени, рассказывать об этом. Я решил сохранить наш с Акаем разговор в секрете, чтобы не зацепить гордость своих парней.
После беседы с кабардинцем, он стал со мной дружески здороваться. Потом он начал здороваться и с ребятами с моего взвода. Никто из парней не понимал, почему этот кабардинец так благосклонен к нашему взводу. Парни считали, что так и должно быть. И только я понимал, что, если бы, я не побеседовал тогда с Акаем, мы могли бы не удержать свое положение во взводе.
В свою очередь, тот разговор с Акаем, позволил мне чаще с ним общаться. Даже Зарубек, изредка, но стал здороваться со мной. Это видели и другие старослужащие, которые не разделяли наших побед во взводе. Видя, как я общаюсь с Акаем, большая часть старослужащих смирилась с тем, что мы не хотим быть «слонами».
Я начинал выходить за рамки своего взвода и пробираться в окружение дивизиона. Это было лишь начало. Предстоял еще очень долгий путь.

Продолжение книги первой части "Однажды в Тоцком". По просьбам подписчиков и читателей первой книги, на сайте издателя Ridero, вторая книга, полностью доступна без цензуры. В настоящее время ведется работа над отмены цензуры первой книги, которая доступна, так же, на сайте издателя. Приятного чтения. По всем вопросам Esenen@yandex.ru

Глава 1. ЗВЕРИ

Как вы думаете, что происходит с людьми, в большинстве случаев, когда в их руки попадает власть? Они начинают терять голову. Не обошло это и нас стороной. Эта глава очень важна для меня, так как в ней я расскажу о том, как в считанные дни превратился в того, кого бы, сейчас, люто ненавидел. В человека, в котором нет сострадания, нет ничего людского, и нет никакого достоинства. Это моя темная сторона. Моя, и моих товарищей, которые, как и я, не были готовы принять бремя власти.
Ночь, которая дала нам все бразды правления во взводе, перевернула все с ног на голову. «Деды» стали работать наравне со «слонами» нашего призыва, тогда как мы работать перестали. Узнав про нашу революцию, «деды» из других батарей не стали вмешиваться, так как им до этого не было дела — здесь нам сыграло на руку то, что наши взводовские «деды» очень мало общались с другими, что и сыграло с ними в злую шутку — они не нашли поддержки внутри дивизиона.
Впоследствии Сергей с Димкой так же получили сержантов и стали командирами отделений, что делало их, вполне законными управленцами нашего взвода. Саша Шейка и Марат, хоть и не являлись командирами отделений, но были верными соратниками, которые помогали управлять взводом, так сказать, изнутри. Всего во взводе управления было четыре должности командиров отделения — три из них занимали я, Димка и Сергей, а вот четвертая должность сочетала в себе командира отделения и замкомандира взвода. Это, довольно таки, ответственная должность, так как, в отсутствии своего взводного офицера, именно его заместитель принимал на себя обязанность командира. Я решил, что мне стоит оставаться в тени и не святиться лишний раз перед офицерами. Поэтому, на должность заместителя командира взвода, я предложил молодого парня, который прибыл из учебки, по фамилии Беда.
По началу, все шло как по маслу, «деды» работали, наш призыв, который прибыл из учебки, тоже. Был еще один парень, который имел почетное звание — единственный «дух» во взводе. Так сказать «Золотой дух». Именно его той ночью, я ударил по лицу, когда он пытался встать с кровати. Парня звали Ильгиз. Мы ему дали прозвище Хаба, которое было созвучно с его фамилией. Этот парень мне сразу приглянулся, так как не был похож на остальных. Во-первых, он был самым худым солдатом во всем полку. Настолько худым, что мне приходилось, однажды, везти его в Оренбург на откормку… Я сам был, откровенно говоря, в шоке, когда узнал, что в армии есть возможность отправить парня в госпиталь, где его будут пичкать котлетами по пять раз в день, чтобы он набрал вес. То есть, вдумайтесь — по недобору веса его взяли, чтобы потом откормить… Через пару недель, набрав три килограмма веса, Хаба мне позвонил и попросил его забрать, иначе он с ума сойдет от этих котлет. Во-вторых, он, словно книга, всегда был открыт для разговора, и я не помню момента, когда он мне соврал. В общем, искренний, добродушный парень, который брал своей простотой.
Изначально, мы просто руководили личным составом, распределяли рабочие места, назначали дневальных и дежурных, определяли людей в наряд. Вскоре, этого нам показалась мало. Мы поняли, что теперь, когда нарушена цепочка системы, где «дедам» «слоны» тянут слонячку, мы сами могли назначать себе «слонов». Только представьте, что мы прослужили всего полгода, и в армейской иерархии должны прислуживать своим «дедам» ближайшие шесть месяцев, но теперь, мы назначали себе «слонов» из своего же призыва!
Начиналось все с мелочей. Сначала, я отправил одного молодого в чепок за булочками. То есть, такого же молодого, как и я сам… Когда мне принесли булочки, я понял, что могу просить еще чего-нибудь, и это будет сделано. Мои товарищи не отставали. Отправляли «слонов» за сигаретами, в столовую за хлебом, в другие казармы, чтобы передать сообщение на словах нашим знакомым, типа «живая смска». Но и этого нам казалось мало.
Мы начали звереть, под вседозволенностью. С такой жадностью мы упивались своей ранней властью, что на все закрывали глаза. Мы ничего святого перед собой не видели. И мы выжимали из наших бумажных корон все до последней капли.
Мы просто начали «играть» в армию!
Я никогда не за кем не заправлял кровать. Никогда не стирал кому-то носки или портянки. Как-то стирал бушлат Женьке Ларину, но тогда была заключена честная сделка, где мне достался чистый и красивый бушлат, за что Евгению отдельное спасибо. Но мне, почему-то, захотелось почувствовать себя так, как чувствуют себя армейские «дедушки», когда им прислуживают «слоны». А именно, я хотел, чтобы за мной заправляли постель, и стирали мои вещи…Сейчас, когда прошло уже много лет, я неустанно себя укоряю за то, что позволил себе такое бесстыдство, такое мерзкое унижение своих сослуживцев. Знаю, что оправдываться, здесь нет смыла. Я бы мог сказать, что в армии так делали все. Да, делали. Но со мной так не поступали. Так почему же я позволил себе такое? Наверное, потому что не был готов так рано «встать у руля». Я обвинял дагестанцев, когда они вели себя, словно «деды», но прослужили столько же, сколько и мы. Теперь же я вел себя точно так же, как и они. Я был ничуть не лучше их. И даже хуже. Все это для меня является черной главой в моей жизни, за которую мне всегда будет стыдно. Но это было. И я об этом расскажу.
Я выбрал бойца по фамилии Дятлов. Впоследствии, за ним закрепилось прозвище Дятел. Особо принуждать его тянуть мне слонячку, то есть прислуживать, не пришлось — одна увесистая пощечина, и солдат готов на все. По утрам он начал заправлять за мной кровать. По вечерам он подшивал мне китель. После отбоя, он садился на стульчик и начинал подшивать свой воротник, а потом и мой. Потом шел, стирал свои портянки и мои носки. Из столовой он носил мне пищу в котелке, когда мне лень было ходить самому. Примерно так и проходит слонячка в обычной армии. Все зависит от «дедушки» — насколько хватит у него фантазии. Моя же фантазия была безгранична.Мои товарищи не отставали и выбрали себе по одному «слону». Кто пытался возразить, получал по голове, после чего, уже не отказывал. Все это продолжалось около месяца.Помню, как хотел отправить Дятлова в столовую за сахаром и чаем, но в подразделении его не нашел.
— Не видели Дятла? — спросил я у своих парней.
— Я его в чепок отправил, за сосисками. — отозвался Марат.
— Чо-то я не понял, Марат. А какого хуя ты моего «слона» отправляешь, когда у тебя есть свой?! — недовольно спросил я.
— А он мне подменку стирает. Занят, в общем.
— Да мне похуй, чего он у тебя там стирает! — разозлился я не на шутку. — Нехуй трогать моего «слона», когда у тебя есть свой!
— А чо ты орешь-то? — подскочил Марат. — Ничего страшного с ним не случится!
В тот день мы с Маратом чуть не подрались из-за своих «слонов». Через пару дней эта история повторилась, но уже с Сергеем и Сашкой. Сашка отправил «слона» Сергея в третий батальон, не помню зачем. Сергей возмутился, и снова возникла конфликтная ситуация. Страсти накалялись. Мы начинали грызться между собой из-за своих «слонов». Стали несговорчивыми друг с другом. Договорились, что чужих «слонов» не трогаем, но и это не спасало наши дружеские отношения, которые камнем катились к черту со скалы тщеславия. С каждым днем, мы становились угрюмее. Иногда вымещали свое недовольство на «слонах». Ребята попадали под горячую руку и получали, ровным счетом, ни за что. Ссоры между нами участились. Нужно было срочно, что-то делать.
Я собрал своих товарищей в каптерке.
— Пацаны, что с нами происходит? — начал я откровенный разговор, закуривая сигарету.
— А чо не так? — спросил Сергей.
— Все не так, братан. Мы с вами стали, словно звери, готовые сожрать друг друга из-за «слонов»! Оглянитесь! Еще месяц, и мы меж собой передеремся! Чо мы творим?
— Хохол правильно говорит. — поддержал меня Саша Шейка. — мы стали реже общаться друг с другом.
— Базара нет. — согласился Марат.
— Я чего хочу сказать. Может, не будем больше помечать «слонов» своими личными рабами? Взвод мы отбивали все вместе. Нам нечего делить меж собой. И кого мы делим? Наших же сослуживцев! Мы, блядь, как ебанные работорговцы! Как мы вообще до этого докатились?! — я говорил искренне, от всего сердца. Говорил так, чтобы мне поверили, и чтобы сохранить наши дружеские отношения.
— Бля, Хохол, все так. Ну его нахуй! — Димка встал со стула и пожал мне руку. — Братан, сам не знаю, как это случилось, но больше, этого не повториться.
— Мне тоже личный слон не нужен. И терять друзей я не хочу. — похлопал меня по плечу Сергей.
— Ну, так что? Мир, пацаны!? — улыбнувшись, спросил я.
— Мир! — дружно ответили ребята, и мы все, по братски, обнялись.
В этот же день мы заказали через таксиста выпивку и до самого утра кутили в пьяном угаре.Ночью я разбудил «духа» Хабу и предложил ему выпить со мной немного пивка.
— Знаешь, Хаба, — начал я исповедоваться «золотому духу» — Чо-то так стремно на душе… Я когда призвался, думал, что не буду вести себя как мудак по отношению к молодым. А что в итоге? Я ни то, что к молодым — к своему призыву отношусь как к рабам…
Хаба молча меня слушал, не забывая при этом посасывать из баночки холодное пиво.
— Все эти ебанные армейские понятия, которые я сам люто ненавижу… Ты, кстати, не злись на меня, что я тебя той ночью по лицу ударил. Революция требует жертв, сам понимаешь.Хаба согласился со мной кивком головы.
— Завтра многое изменится. Вот увидишь… Я не понял, ты что, выдузил все мое пиво?Пока я изливал Хабе душу, он выпил всю банку пива. На мой вопрос «почему мне не оставил», пожал плечами, улыбнулся и пошел спать…
Утром, следующего дня, я собрал свой взвод, чтобы побеседовать с ребятами:
— Парни, я хочу, чтобы вы уяснили одну важную деталь — больше, во взводе управления, пока я здесь, никакой «слонячки» и прочей хуйни, не будет! Не важно, кто какого призыва, кто, сколько прослужил — все будут работать одинаково. Если я узнаю, что вы обижаете духа, будете отвечать передо мной. Вы теперь все равны. Забудьте про армейские понятия, больше никаких «дедушек», черпаков и прочих армейской ереси! Надеюсь, что, больше, мне не придется возвращаться к этому разговору.
После того разговора, во взводе управления, до самого моего дембеля, больше не существовало таких понятий, как «дух», «слон», «черпак» и «дедушка». Я считал, что это позволит избежать, не только нам, но и следующим поколениям, того, что постигло нас, в погоне за властью. Разумеется, мы могли, в шутку, называть кого-то по сроку службы, но только в шутку! Срок службы, во взводе управления, больше не имел значения. Даже тот, кто пришел к нам в первый день, имел ровно столько же прав, как и те, кто прослужил год и больше.
Мы же себе отводили роль, этаких бригадиров, которые распределяют обязанности. В целом, все было, как и прежде, но только теперь, не существовало армейской иерархии. Мы не клеймили солдат отдельными «слонами». Это позволило, значительно сблизить ребят во взводе, между собой. Их больше не разделяли армейские понятия, которые позволяли смотреть на младший призыв с высока. Парни стали чаще общаться между собой. Больше не было отдельных компаний — был один, сплоченный коллектив. Даже тем «дедам», что пострадали от нас, приходилось общаться с молодыми на равных — иначе жесткий спрос!
Был ли я горд тем, что мне прислуживал свой же призыв? Нет. Я просто об этом не задумывался. Однако, я безмерно гордился тем, как смотрели на меня ребята с других подразделений, когда видели, как я командую «дедами», хотя прослужил ровно столько, сколько и они. Это была слепая и глупая гордость. Молодой призыв, с соседних батарей считали, что я «дед» по сроку службы. Наш призыв, которым был наполнен дивизион наполовину, за место уволившихся дембелей, обходили меня стороной. Большинство старослужащих с батарей общались с нами на равных. Не все, конечно, принимали тот факт, что мы так рано поднялись в своем взводе, но и мешать нам никто не стал. Свой авторитет во взводе мы уже заработали, оставалось утвердить себя в дивизионе. Все это делало меня гордецом. И только под конец своей службы, я начал понимать, что все мои проступки по отношению к своим сослуживцам, никак меня не красили. Они просто очерняли мою душу. Делали меня омерзительным. Но это было. Как было, и еще будет, многое другое, чем сегодня, я абсолютно не горжусь. Но, раз уж, я собрался написать эту книгу и обличить армейский быт изнутри, то и себя обходить стороной я не стану.

Глава 48 ПЕРЕМЕНЫ

После того, как меня поймали в нетрезвом состоянии, старший лейтенант Кильдяйкин заговорил о моем переводе в пехоту. Кильдяйкин говорил обо мне так: «Полгода всего прослужил, а уже с дедами водку пьешь! Кем же ты станешь через год? Мне такие солдаты в артиллерии не нужны. Готовься переводиться в пехоту.»

Надо ли вам объяснять, что в пехоту я никак не хотел. За полгода службы я уже всех знал в дивизионе. Знал «кто, чем дышит» и имел представление, как и с кем нужно разговаривать. Перевестись в пехоту означало начинать все с чистого листа, а этого мне совсем не нужно было.

И так, я стал размышлять, как же, все-таки, мне удержаться в дивизионе. Пока Кильдяйкин думал о моем переводе, я думал, как мне его переубедить или же найти способ не считаться с его мнением. Я начал расспрашивать командиров, при каких обстоятельствах боец будет считаться нужным в своем подразделении, чтобы его не стали переводить. Решение моей головоломки подсказал комбат третьей батареи.

- Кто ты по должности? - спросил у меня младший лейтенант комбат третьей батареи.

- По должности телефонист. - не понимая к чему клонит младлей, отвечал я.

- Тебе нужно занять должность командира отделения. В таком случае у тебя будет больше шансов закрепиться во взводе. Если тебя назначат командиром и дадут младшего сержанта, то значит, ты человек нужный.

Бинго! На мою удачу пару командирских должностей в моем взводе были пока не заняты. После увольнения дембелей, наш штат был еще не до конца сформирован. Ко всему прочему, еще приехали молодые бойцы с учебки. На днях всех должны были расставить по своим местам, и это был мой единственный шанс. Лишь одна проблема стояла у меня на пути - чтобы стать командиром отделения нужно было иметь звание сержанта, я же был тогда рядовым. Немного поразмыслив, я решился идти к начальнику штаба дивизиона майору Кузьмину и просить его о присвоении мне младшего сержанта с последующим занятием должности командира отделения. На мою просьбу начштаба отреагировал немного с удивлением. Редко когда солдаты сами просят назначить их командирами отделения. В прочем, если бы я не попался в пьяном виде, мне бы и в голову не пришло просить начштаба о таком одолжении. Как бы там ни было, майор Кузьмин обещал подумать.

И я стал ждать. От меня уже ничего не зависело. Вопрос был кто первый - лейтенант Кильдяйкин или же майор Кузьмин? Кто из них быстрее примет и осуществит свое решение, которое повлияет на мою судьбу в дальнейшем?

Долго ждать мне не пришлось.

На одном из построений в столовую, майор Кузьмин встал перед нашим взводом и довел до всех, что я теперь младший сержант, командир отделения.

Отлично! Быть мне теперь при своем дивизионе! Я радовался своему назначению, не понимая, что, решив одну проблему, я создал другую. Ведь теперь, я должен был командовать отделением, в котором были одни дедушки по сроку службы. В погоне за сержантскими лычками, я просто не задумывался о том, чего мне от них ожидать. И, если с Кильдяйкиным я решил вопрос, то с дедами еще предстояло решить.

Мое назначение в командиры отделения совпало с приходом нового командира взвода управления лейтенантом Тишинским. Молодой, стройный, с приятными чертами лица, и выразительными глазами – такой кадровый офицер мечта многих барышень. Еще только вчера он был курсантом, а теперь уже офицер. Для него наш взвод был первым начинанием. Так сказать трамплин в его карьере.

По началу, конечно же, лейтенант Тишинский вел себя довольно скромно. Было заметно отсутствие опыта общения с личным составом. Лишних движений не делал. Беспрекословно выполнял приказы командира дивизиона. В общении с нами был сдержанным. Вообще, забегая вперед, общего языка я с ним так и не нашел.

Ну, так вот, отправили наш взвод на уборку территории в городок. Майские теплые деньки вскрыли снег, а вместе с ним и кучи мусора. И мы, под предводительством лейтенанта Тишинского, взяли лопаты, грабли, веники и двинули в городок.

Я начал давать указания своему отделению по уборке территории, в котором был всего один молодой парень с учебки, а остальные - деды. Разумеется, молодой, без разговоров принялся убирать мусор, дедушки же курили в сторонке.

Тишинский, видя, как у меня работает всего один человек, подошел ко мне и сказал:

- Если ты сам не можешь справиться со своими подчиненными, то работай вместо них!

Я подошел к дедам и сказал:

- Парни, нужно убрать эту территорию до вечера, иначе, придется завтра сюда возвращаться. – пытался я уговорить дедушек работать.

- Тебе надо, вот ты и убирай. Слоны уже совсем охуели! – фыркнул в мою сторону Минай. – Нам по сроку службы не положено. Так что своим стадом слонячим хуярьте!

Я молча развернулся и пошел к Тишинскому.

- Товарищ лейтенант, прошу, дайте мне один день, и я вам обещаю, что завтра все будут работать.

Я был в отчаянии. Как я мог заставить работать дедов со своего взвода? Нас, молодых, всего трое – я, Серега и Димка Гурбанов. Молодых с учебки я в счет не брал, так как они прибыли совсем недавно. Что мы втроем могли сделать против десятерых дедушек? И, тем не менее, я иду к взводнику и говорю ему, что завтра все деды будут работать. Но как, черт возьми, я это сделаю?! Я и сам не знал. Но мне нужно было время, и я его выиграл.

- До завтра. Или лишишься своих лычек. – смотря мне в глаза, сказал Тишинский, и, построив взвод, отправил всех обратно в казарму.

Вот же я дурак! Только получил сержантские лычки, теперь же могу их с легкостью потерять. О чем я вообще думал? Хотя, я не думал тогда вовсе. Я лишь сказал то, чего бы мне хотелось на данный момент больше всего, а именно, заставить себе подчиняться дедушек с взвода. Но в армейской иерархии, дед не может подчиняться слону. Это нонсенс! Если, конечно, вы не дагестанец, или же кабардинец. Для парней с Кавказа армейские понятия ничего не значили. А по моему сроку службы я был слон, что означало, прислуживать своим дедушкам и выполнять самую грязную работу, не смотря на свои сержантские лычки, которые ничего для дедушек не значили. Сам себя в ловушку загоняю. Может и не стоило рыпаться? Ну, убирал бы территорию еще полгода, пока деды не уволятся, а потом бы был сам себе хозяин. Но я так не мог. Все внутри меня противостояло армейским понятиям. Я не готов был смириться с тем, что следующие полгода своей службы, я буду прислуживать своим дедам.

Я начал думать. Я думал весь вечер. Думал до ужина, во время ужина, и после ужина. Даже после вечерней поверки, сидя в каптерке, я отчаянно пытался найти выход из сложившейся ситуации. Если я не сдержу свое слово, то буду выглядеть пустословом перед своими сослуживцами, перед Тишинским, и перед собой. Да и лычек лишусь, хотя, если мне ничего не удастся сделать с дедами, лычки мне уже будут ни к чему.

Дверь каптерки распахнулась, и на пороге появился довольный Булыч с ПТБ.

- Хохол, мы сегодня будем бухло заказывать. Вы с нами?

- Давай. Почему нет. – согласился я.

Мне нужно было хоть как-то разрядиться. От всех этих раздумий у меня голова раскалывалась. Так что выпивка в этот вечер была кстати.

Мы с Серегой и Димкой скинулись деньгами и передали их Булычу. Через час мы уже сидели в каптерке ПТБ с пакетами пива и кучей пивных закусок. Веселье начиналось. Пластиковые бутылки ходили по кругу. Звучала гитара. Сигаретный дым, словно туман, повис над нами в каптерке. Все веселились. Все, кроме меня. Время уходило. Завтра уже наступило. А я, все еще ничего не придумал.

- Ты чего, Хохол, такой задумчивый?! – подкалывал меня Булыч.

- Да, все нормально, братан. – отшучивался я.

Какой там «нормально». Я уже начал терять всякую надежду на завтра. Как втроем справиться с десятерыми?

В каптерку ПТБ зашел Саша Шейка.

- О, и вы здесь? – как то недовольно спросил Саша, увидев меня с Димкой и Серегой.

- А что? – улыбаясь, спросил у него Сергей.

- Да ничего. – нейтрально ответил Шейка, и присоединился к нашему застолью.

Шейка пришел в гости к парням с ПТБ, и явно не ожидал нас там увидеть. Его негативный настрой, по отношению к нам, объяснялся тем, что Саша был близок с нашими дедами. По сроку службы он уже был черпаком. Единственным черпаком в нашем взводе. Он не видел в нас друзей, и не стремился к нам с общением. Саша понимал, что должен держаться ближе к дедам, так как настало их время правления во взводе. Мы же должны были стать их прислугой.

Вот, если бы, Саша встал на нашу сторону…Шейка довольно крепкий парень, который мог бы склонить чашу весов не в пользу дедушек. Вот оно! Нужно было переманить Шейка в наши ряды, тогда, справиться с дедами будет значительно легче. Но как это сделать? Саша нас недолюбливал, да и смотрел на нас, как деды смотрели – голодными волками на стадо овец. Мы никогда с ним близко не общались. Он же всегда общался с будущими дедушками, понимая, что за ними власть. В принципе, он все правильно делал. Глупо было бы общаться с тремя духами, которые впоследствии станут слонами. Это подорвало бы его репутацию. В принципе, расчет Шейка был верен. Но он не учел одной детали – я сдаваться просто так не собирался.

- Саш, пойдем, поговорим. – предложил я Шейка поговорить наедине.

-Ну, пошли. –с неохотой согласился он.

Мы вышли из каптерки в коридор.

- Саша, у меня к тебе серьезный разговор. – начал я. – Сегодня я подобью пацанов против дедушек.

- Ты ебанутый, что ли?! – возмутился Шейка моей наглости.

- Да ты погоди. Выслушай сначала.

- Да хули тут слушать?! Вы слоны, вот и будьте слонами! – настаивал на своем Саша.

- Да угомонись ты, хотя бы на минуту. – повысил я голос, чтобы Саша понимал серьезность моего разговора. Шейка замолчал, готовый меня слушать. – Саша, я знаю, что мы с тобой, отнюдь, не в хороших отношениях. Но давай оставим прошлые разногласия и посмотрим вперед. Я понимаю, что тебе выгодно держаться дедушек. И это правильно с твоей стороны. Но ты, лучше меня знаешь, что они не достойны управлять взводом управления.

- Это еще почему? – удивился Шейка.

- Да брось! Неужели ты не помнишь, как они пресмыкались перед своими дедами? Они по сроку службы своему деды, но не по духу. Понимаешь?

- Не совсем.

- Ну, хорошо. Скажи мне, со многими парнями они общаются в дивизионе, или же с других подразделений?

- А это тут причем? – не понимал меня Саша.

- Да при том, что они только и делают, что сидят в своем маленьком кубрике, и никуда не выходят. Словно птицы в клетке сидят и ждут, когда наступит их дембель. Ну какие из них деды? Что они смогут тебе дать? У них и знакомых то нет, кроме тех, с кем они были в учебке. Так и будешь с ними сидеть в нашем кубрике? Ты же общаешься с другими, тянешься к новым знакомствам – это как раз про нас! Да я еще духом знал больше парней в дивизионе, чем твои деды вместе взятые. Ты пойми, что за нами, а не за теми хуеплетами, будущее. Присоединяйся к нам сегодня, и я обещаю, что ты не пожалеешь об этом завтра.

Шейка был просто в шоке. Он не знал, что мне ответить. Что-то из моих слов его, явно, зацепило. Он смотрел на меня и думал, как бы ни ошибиться, выбирая чью-то сторону. И, пока он не сделал свой выбор, я решил его подтолкнуть в нашу сторону.

- Сашка, в любом случае, сегодня мы решим вопрос с дедами – с тобой, или без тебя. Если ты с нами, то с ними уже не будешь общаться как раньше. Если останешься с дедами, мы будем считать тебя своим врагом, так же как и их. Если у нас не получится сегодня, то подумай, что будет, когда эти деды станут дембелями и уволятся? Ты останешься один. Нас же будет гораздо больше. От себя скажу лишь, что очень хотелось бы видеть тебя в наших рядах.

Не легкий выбор, правда? Остаться с дедами, с кем полгода общался и был в хороших отношениях, либо доверится слонам, которых все полгода недолюбливал, и которых в три раза меньше чем дедов. Но Сашка, все же, склонился в нашу сторону. Мне удалось его убедить.

- И как вы собираетесь решить с дедами вопрос? – как бы соглашаясь на мое предложение, спросил Сашка.

- Есть у меня одна задумка. Пойдем к пацанам, там все и расскажу.

Из каптерки мы выходили с Сашкой недругами, обратно возвращались союзниками. Для меня это уже было маленькой победой и хорошим началом в борьбе с дедами за власть во взводе.

- Парни, парни! – окликнул я своих товарищей, которые увлеклись игрой на гитаре.

- Ну, чего, Хохол? – недовольно отозвались они.

- Послушайте меня, пожалуйста. Это очень важно.

Все присутствующие в каптерке пацаны обратили на меня внимание.

- Сегодня, мы хлопнем своих дедов. – сделала я короткое, и вполне доходчивое заявление, от чего, некоторые парни открыли рты от удивления.

- Ты чего, братан? – удивился моему заявлению Серега. – Их же больше нас в два раза!

- Ну, не в два, а в три.- поправил я Сергея, чем, явно, его не успокоил. – У нас есть преимущество.

- Какое? – не терпелось узнать Димке, о каком преимуществе я говорил.

- Ну, во-первых, с нами теперь Сашка! – я указал рукой на Шейка. Парни молча взглянули на Сашу, и ничего не сказав, вновь повернулись ко мне.

- А во-вторых? – как бы не считая Сашку полезным союзником, спросил Сергей.

- А во-вторых, на нашей стороне внезапность. Дедушки сейчас храпят полным ходом. Мы нападем внезапно.

- Давай и мы с вами! – подключился к нам Булыч. – отхуярим ваших дедов, что шуба завернется!

- Нет, Булыч. Тут дело принципа. Мне важно, чтобы конфликт решился, исключительно, внутри взвода. Так что, спасибо вам, но мы сами. Деды должны понимать, что мы сами можем с ними справиться – это только усилит наше влияние во взводе.

- Так, может, и Марата подключим, раз он в нашем взводе? – предложил Сергей.

Как я мог забыть про Марата? Такой же дед по сроку службы, он предпочел общаться с нами, когда перевелся в наш взвод из другого города. Но Марат с нами совсем недавно, поэтому, я не брал его в оборот, так как он человек совсем новый.

- Ладно, я поговорю с Маратом. – согласился я с Сергеем.

Марата я застал в нашей каптерки, когда он пил чай и читал какой-то старый порно журнал.

- Хохол, глянь, что творит эта девка! – увидев меня, сказал Марат, показывая иллюстрацию в порно журнале.

- Марат, я этот журнал уже до дыр затер. Разговор к тебе есть.

- Говори. – отложив журнал в сторону, приготовился слушать меня Марат.

И я все ему рассказал. Про сегодняшнее недопонимание с Тишинским, про то, как деды не хотят работать, и про мой план разобраться с дедушками, пока они спят.

- Ты пойми, Марат, если они не будут работать, то придется работать нам. Слишком уж дохуя неработающих душ. Такого быть не должно. Либо они, либо мы. При любом раскладе, ты ничего не теряешь, так как сам уже дед. Но, если ты поддержишь нас, то избавишь себя от скучной жизни с теми хуеплетами – дедами.

Марат даже раздумывать не стал, и сразу принял мое предложение.

- Да не вопрос, Хохол! Когда начнем? – Не терпелось начать Марату.

- Скоро, братуха. Скоро.

Начать свой маленький переворот мы решили в первом часу ночи, когда все деды будут точно спать. Но в кубрике были еще и ребята нашего призыва, которые прибыли недавно с учебки. Я решил убить одним выстрелом двух зайцев.

- Короче, залетаем в кубрик, и хуярим дедов, пока они не поймут, что к чему. Потом хуярим молодых. – давал я наставления перед боем.

- А молодые-то тут при чем? – не понимал меня Димка.

- Пусть знают, кто хозяин во взводе. Если мы их отпиздим сейчас, то потом они уже не будут залупаться. Так надо. Мы должны себя подстраховать от того, что сами сегодня сделаем с другими. Знаю, что без повода бить нельзя, но сегодня у нас маленькая революция и надо все сделать красиво.

- Логично. – согласился со мной Шейка.

- Не трогаем только двоих – Савелия и Малого. Савелий, хоть и дед, но в залупу к нам не лезет. Парень он работящий, так что, к нему претензий нет. Малого тоже не надо, его Савелий правильно воспитывает. Тем более, что они спят в одном пролете, как заходишь – слева.

- А что с лейтенантом Тишинским? Он сегодня первую ночь дежурит. – про Тишинского вспомнил Марат. Я о нем, как-то не подумал. Наш взводник сегодня дежурил в первый раз. Обычно, офицеры, дежурившие по ночам, уходили спать к себе домой, оставляя номер своего телефона дневальному, чтобы тот, в случае чего, сразу позвонил. Но Тишинский до такого еще не осмелел, и поэтому, остался ночевать в казарме.

- С Тишинским по ситуации. – предложил я не обращать особого внимания на лейтенанта. – Ну, что, все готовы?

Парни, молча, кивнули головой в знак согласия. Мы двинулись в сторону кубрика нашего взвода – я, Сергей, Димка Гурбанов, Марат и Сашка Шейка.

Пока мы шли по коридору, я наслаждался тишиной, которая царила в нашей казарме. Я знал, что, через пару секунд, тишину нарушат крики, и звуки ударов, которые разбудят половину дивизиона, и привлекут внимание Тишинского. Но так было нужно. По-другому я не мог решить проблему с нашими дедами. Помните, как у Цоя: « Перемен, требуют наши сердца!». Так и я, жаждал перемен, и готов был пойти на многое, чтобы это произошло.

Мы свернули налево, где спали наши дедушки и молодое пополнение нашего призыва.

Ну, что ж, поехали!

Я забежал первым и сразу свернул в левый пролет между кроватями. По левую сторону на двуяростной кровати спали Савелий и Малой. Их я не трогал. А вот справа от меня, как раз спала пара дедушек, один вверху, а другой внизу. Я со всей дури, проникающим ударом ноги ударил дедушку пяткой в нос. Тут же, я запрыгнул на нижнюю койку, чтобы достать до того, кто спал на верхней кровати. Удар кулаком в очертание лица. Еще удар! Тот, кому я приложился пяткой, начал стонать. Я спрыгнул с кровати и снова начал его бить ногой. Еще удар! Еще! Дед закрывал лицо руками и просил перестать его бить. Я снова запрыгнул на кровать, чтобы продолжить бить того, кто сверху. Тот дедушка уже успел заползти под одеяло, словно оно его спасет. Я левой рукой ухватился за одеяло и попытался его сдернуть. Крепко держит, гад! Одеяло не сдернуть. Что ж. Тогда я обхватил деда обеими руками и просто скинул его со второго яруса вниз. Раздался сильный грохот и последующий стон. В этом спальном пролете мне уже нечего делать. Я пробежал к следующим кроватям, куда еще никто из наших не заглядывал. Увидев, как кто-то поднимается с верхней кровати, я запрыгнул на табурет и со всего маху, кулаком ударил молодого в лицо. Парень упал обратно в кровать и не шевелился. Я оглянулся. По всему кубрику бегали наши пацаны и били всех, кто пытался встать с кровати. Тех, кто уже получил свое и лежал молча, не трогали. Кто-то стонал. Как минимум двое просили, чтобы их перестали бить. Кстати, эти двое были, отнюдь не нашего призыва – это были, так называемые, дедушки.

В кубрике загорелся свет.

- Что тут происходит?! – с заспанным лицом, испугано таращился на нас Тишинский.

- Все нормально, товарищ лейтенант. Мы уже ложимся спать. – успокаивающе сказал я взводнику.

Понятно, что молодой лейтенант, в первую ночь заступил на дежурство, а тут такое. Он не хотел с нами связываться. Он видел, что половина нашего взвода лежит, постанывая, держась за окровавленные носы. И наша пятерка, которая возвышалась над каждым, кто лежал на кроватях в нашем кубрике. Картина была яснее некуда. Тишинский решил не вмешиваться.

- Давайте спать. – сказал нам Тишинский и выключил свет.

Мы легли на свои кровати. Так тихо в нашем кубрике еще не было. Дедушки лежали в своих кроватках и боялись пошевелиться. Когда включился свет, они увидели, кто их бил и кого они молили перестать. Они были, мягко говоря, в шоке. Сейчас, каждый из них, просто не понимал, как такое могло произойти. И, чтобы они не думали, что это, всего лишь, нелепая случайность, я решил продолжить начатое.

Как только двери штаба закрылись за Тишинским, я вскочил с кровати с криками:

- Бей их, пацаны!

И все началось по новой, с одним лишь отличием – дедушки уже не спали, и прекрасно знали, кто их бьет. Сопротивления не было никакого. Они просто закрывали головы руками и прятались под одеялами. Мы же, просто ходили меж пролетов и избивали каждого из них.

И снова включился свет.

- Ну, что непонятного-то? – недовольно спросил Тишинский. – Парни, мы же с вами договорились.

- Все, все, товарищ лейтенант. Больше не будем. – снова успокаивал я своего взводного.

- Давайте, прекращайте!

Взводник проследил, чтобы каждый из нас лег в свою кровать, после чего выключил свет и ушел в кабинет начштаба.

Мы впятером, тихонько встали со своих кроватей, и пошли курить в туалет.

- Чо там за хуйня?! – услышал я громкий, грубый голос, когда выходил из кубрика. В том недовольном голосе я узнал Зарубека. Видимо мы его разбудили, впрочем, как и половину дивизиона.

- Все нормально, Зарубек. Воспитываем дедушек. Извини, что побеспокоили. – отозвался я.

- Кого воспитываете? – не расслышал меня Зарубек.

- Дедушек своих. – повторил я.

- Хохол, ты там совсем ебанулся?! – недовольно проворчал Зарубек, после чего крикнул – завязывайте, давайте! Спать не даете нихуя!

- Больше не будем. – извинился я перед Зарубеком, чтобы не провоцировать его.

Я зашел в туалет вслед за парнями.

- Чего хотел Зарубек? – Спросил у меня Сергей.

- Разбудили мы его. Сказал, чтобы больше не шумели.

Я закурил. Дело сделано. Но я не был удовлетворен. По сути, мы просто избили всех в нашем взводе. Этого-то я и добивался, но мне хотелось, чтобы каждый из наших дедов понял, за что ему пришлось сегодня ночью пострадать.

- Нужно вытащить каждого из них поодиночке. И каждому втолковать, что власть во взводе изменилась. – затягиваясь дымом сказал я и все со мной согласились.

- Ща, приведу кого-нибудь. – вызвался Марат.

Через пару минут Марат привел штабного писаря Рощина.

- Ну, что Роща? – ухмыльнулся Сергей. – Кто теперь во взводе дедушка?

Сергей не стал дожидаться, когда Рощин ответит и со всего маху ударил его кулаком по правой щеке.

- Ай-йа! – всхлипнул Рощин и схватился за щеку.

Марат сорвал деревянный наличник с дверного проема и сломал его об голову Рощина.

- Хули молчишь, блядь!? – кричал Марат на Рощина. – Тебе вопрос задали!

И снова Марат замахнулся остатками наличника.

Рощин прикрыл голову руками и упал на колени. Щепки от наличника разлетелись в разные стороны. Удар пришелся по рукам Рощина.

- Вы, вы теперь дедушки! – кричал Рощин. – Только не бейте больше!

- Что-то ты тихо сказал. Мы не расслышали тебя, Роща. – обратился я к поверженному дедушке.

- Вы теперь дедушки. – громче повторил Рощин.

- Вот теперь я расслышал. Значить, слушай сюда, крыса штабная. С завтрашнего дня вы будете работать как все. И территорию убирать и мусор выносить. Это понятно?! – надавил я на Рощина.

- Да. – еле слышно прошептал он.

- Не слышу! – прикрикнул я.

- Да, понятно! – было видно, как трудно даются Рощину его слова. Он с такой неохотой соглашался с нами, что готов был сквозь землю провалиться.

- Вот и чудненько. А теперь, иди спать. – похлопал я Рощина по плечу.

Рощин ушел. После него мы стали по одному вызывать всех наших дедушек. Мы их били. Кого табуретом по голове. Кого просто избивали руками и ногами. Били, чтобы услышать от них признание нас лидерами во взводе управления. Все соглашались под нашим натиском. Никто не хотел терпеть избиения. Ребят нашего призыва мы трогать не стали, решив, что с них достаточно. Последним, кого мы завели в туалет для «культурной» беседы, был Минай.

- Ну, что Минай? Помнишь, как ты мне говорил в полях, что мы вам будем тянуть слонячку, когда вы станете дедами? – спросил я у Миная, когда тот стоял, зажавшись в углу, с разбитым лицом.

- Помню. – опустив голову пробубнил Минай.

- Я тебе сказал тогда, что этому не бывать. Как видишь, я сдержал свое слово.

- Сдержал. – согласился со мной Минай.

- Вас тянуть слонячку никто заставлять не будет. Полы вы тоже мыть не будете. Но работать, как это делают остальные, и как вы делали это раньше, вы будете..Это понятно?

- Да. – тихо сказал Минай.

Время три часа ночи. Мы провели беседу со всеми нашими дедушками. Всех отправили спать, позже улеглись и сами. Я ликовал. Переворот удался. Осталось только дождаться подъема и посмотреть, как наши дедушки поведут себя завтра.

Наутро дивизион строился перед казармой. Все было как обычно, за исключением одной детали – больше половины нашего взвода стояли с подбитыми лицами.

Это был выходной день, командира дивизиона не было. Замполит на наш взвод внимания не обратил, так как всех с синяками, мы спрятали в задние ряды строя. Только Тишинский смотрел на свой взвод, и, изредка, недовольно покачивал головой.

В тот же день нас отправили убирать, не убранную накануне, территорию в городке. Дедушки трудились вместе с нашим призывом. Ни один из моих приказов они не обсуждали. Наступила новая власть. Наступили долгожданные перемены...

За время выкладывания первой части книги на Пикабу, на автора подписалось более 600 человек. Спасибо вам, ребята, за ваш интерес к моему творчеству! Ваши комментарии не остались без внимания - все недочеты и пожелания, высказанные вами, будут исправлены во второй части книги, которая анонсирована на май.

Что же вас ждет во второй книге? Вы узнаете, к чему приводит солдат, когда в их руки слишком рано приходит власть, и как это кружит голову. Примирение с Зарубеком и последующая поездка с ним в Москву, что в корне изменит жизнь автора в полку. Междоусобные конфликты, как с офицерами, так и с прапорщиками. Много армейского юмора и, конечно же, много жести - еще больше чем в первой части! Оставайтесь с автором - чем дальше вы будете со мной "служить", тем больше я вам поведаю...

Глава 47 ЧЕБУРАШКИ

Ко мне подошли деды с третьей батареи Начмед и Гильмей, и предложили скинуться вместе с ними на выпивку. У меня тогда было немного деньжат, что-то подкинул Серега Карпин, и мы заказали на вечер пивка.

После отбоя Начмед созвонился с местным таксистом, чтобы тот подъехал к дыре в заборе, что за нашей казармой. Таксист подъехал, ему передали деньги, и он отправился на заказ. Через полчаса таксист уже отзвонился, что ждет с товаром у забора. Начмед отправил своего подопечного, чтобы тот, под покровом темноты, забрал пакет с пивом и закуской. Вообще, самое основное, когда вы заказываете через таксиста выпивку, или еще что-нибудь, то главное – это пронести товар в казарму незаметно, чтобы тебя не поймал патруль по части. Бывало, что заказ уже в руках и осталось только до казармы донести, но тебя уже «пасут» в кустах патрульные. Можно сбросить все и попытаться убежать, но это редко кому удавалось, так как бежать особо некуда, если только не перелезть через забор. Ну, а если тебя поймают, то будут «колоть» на предмет того, кто вас послал. В общем, посылая кого-то за «запретом» нужно понимать, что рискует не только тот, кого послали, но и тот, кто послал. Нам в тот день повезло, и все прошло без проблем.

Выпивать мы решили в каптерке третьей батареи. Это была моя первая пьянка после того, как я призвался. Говорят, запретный плод всегда сладок. Что ж, может пиво в сахар и не превратилось, но пил я с огромным удовольствием. Было глупое и нелепое чувство героизма, за то, что мы позволяли себе делать, что могут лишь старослужащие. Мы же с Серегой, прослужившие всего полгода, уже выпивали в каптерке с дедами. Все это делало нас гордецами. Конечно, это глупо и не все это поймут. Я и сам сейчас вспоминаю это с улыбкой – нашли чем гордится, дураки…Но, тем не менее, мы делали то, что не каждый мог себе позволить, ведь мы по своему сроку службы слоны, а уже выпиваем с дедами из других батарей.

Так уж вышло, что деды с третьей батареи видели, как мы противимся своим новым взводовским дедам - постоянно огрызаемся и не даем себя в обиду. Да и при старых дедах, когда парни с третьей батареи были черпаками, я не раз захаживал к ним в гости - знакомился и обзаводился новыми связями. Отсюда и нормальное отношение к нам со стороны дедов из третьей батареи.

На те деньги, что мы скинулись вчетвером, у нас вышло по два с половиной литра пива на каждого, плюс закуска в виде сухариков и пара пакетов чипсов.

Застолье наше проходило очень весело. Курили мы прямо в каптерке, да так, что дым глаза резал. На столе играл старенький кассетный магнитофон. Из динамиков Петлюра юношеским голосом пел про Алешку.

- У вас молодых много приехало, Хохол? – обратился ко мне полупьяный Гильмей.

- Да почти половина взвода. – потягивая сигаретку отвечал я.

- Пиздишь их?

- Нет.

- А мы вот с Начмедом своих пиздим. Да так пиздим, чтобы понимали, кто батареей рулит!

- Ага. – подтвердил слова Гильмея пьяный в стельку Начмед.

- Ну, это ваше дело. Я, без повода, не вижу смысла парней лупить. – делился я своими убеждениями с пьяными дедами.

- А зря. – не унимался Гильмей. – Не успеешь очухаться, они тебе на шею сядут. Потом тяжелее справиться с ними будет.

Я ничего не стал отвечать. Я не видел смысла в том, чтобы просто так лупить парней. Захотел – ударил, а не захотел…

Гильмей открыл дверь каптерки и крикнул дневального. Через мгновение дневальный уже стоял перед Гильмеем, готовый выполнить любую его просьбу.

- Куприка с третьей батареи сюда позови. – наказал Гильмей дневальному.

- А где он спит? – выпучив глаза спросил дневальный.

Гильмей замахнулся и со всей дури ударил дневального ладошкой по правой щеке. Шлепок пронесся звонким эхом по всему этажу.

- Хули ты хуйню спрашиваешь?! Сказал, что в третьей батарее, а там сам найдешь. Все, чтобы через минуту Куприк был у меня в каптерке, понял?!

- Понял. – и дневальный побежал будить всех подряд из третьей батареи, чтобы узнать где спит некий Куприк.

Через пару минут, в каптерку к нам зашел заспанный парень в короткой белуге.

- Звал, Гильмей? – обратился парень, прищуривая заспанные глаза всякий раз, когда смотрел в нашу сторону.

- Заходи. – пригласил Куприка Гильмей.

Куприк зашел в каптерку и закрыл за собой дверь.

- Мы тут с парнями, вроде как, поспорили. Я вот говорю, что вас, слонов ебаных, надо пиздить! А Хохол вот, с Сергеем, считают, что не нужно, по крайней мере, без повода. Сам-то ты что думаешь? – Гильмей пристально смотрел на Куприка, прохаживаясь взад-вперед перед ним с бутылкой пива.

- Ну…А зачем нас бить? – неуверенно отвечал Куприк, опустив голову.

- А чтобы вы не охуевали! – подхватил затею Гильмея пьяный Начмед.

- Так мы и не охуеваем. – поднял голову Куприк.

- Ну как же?! Вот сейчас я тебе одно говорю, а ты мне совершенно другое! Значить ты дедушке перечишь! – с этими словами Гильмей переложил бутылку в левую руку и правой ударил Куприка в живот.

Куприк схватился обеими руками за живот и согнулся, скривившись от боли. В это время Начмед соскочил со стола и ударил Куприка пяткой прямо в лоб. Бедолага повалился на спину и начал стонать.

- Хули ты как баба стонешь?! – недовольно ворчал Начмед. – Упор лежа принять!

Куприк вскочил на обе руки и начал отжиматься.

- А теперь считай! – скомандовал Гильмей и наступил ногой на спину солдата.

- Раз. Д-два…Три… - считал Куприк, с трудом преодолевая тот вес, с которым навалился на него Гильмей.

- Хули вы до пацана доебались?! – не выдержал Сергей.

- А пусть знают, что служба не сахар! – настаивал на своем Гильмей.

В общем, я мог бы еще многое написать про то, как Куприка мучили Гильмей с Начмедом. Бедолага рыдал навзрыд и просил, чтобы его не били. Деды и нам с Сергеем предлагали стукнуть пару раз Куприка, но мы от такого «удовольствия» отказались. А Начмед с Гильмеем все упивались издевательством над молодым солдатом. Они били его ногами, заставляли отжиматься, приседать с табуреткой на вытянутых руках, стоять на одной ноге, а если на вторую ногу обопрется, тут же поступал удар рукой в грудь. Мы с Сергеем за одну ночь узнали столько армейских издевательств и «приколов», сколько за службу не видели.

Вы спросите, наверное, почему же мы с Сергеем не прекратили этот беспредел? Потому, что мы и сами были молодыми по сроку службы, но нам повезло больше чем Куприку, и провоцировать дедов, лишний раз, мы не хотели. А ведь по сроку службы мы должны были как тот Куприк стоять в каптерке и получать тумаки от пьяных дедушек. И мы это прекрасно понимали, хоть и невольно становились соучастниками этих ночных издевательств.

Когда же, наконец, Гильмей с Начмедом устали издеваться над Куприком, они отправили бедолагу в умывальник смывать кровь, а затем спать. Дальше пьянка уже не была такой веселой, по крайней мере, для нас с Сергеем.

Ночь пролетела незаметно. Да так незаметно, что для нас стало полной неожиданностью, когда дневальный закричал во все горло:

- Дивизион, подъем!

- Нихуя себе! Уже утро! – удивился Начмед и вышел в коридор.

Действительно, все вокруг суетились. Солдаты заправляли кровати, шли умываться, кто-то мыл полы, кто-то подшивал китель, что не успел сделать с вечера. А мы, словно та стрекоза из басни, которая все лето плясала и пела, а пришла зима – не знала, куда себя деть. Вот и для нас ночь пролетела незаметно. И, в отличии от стрекозы, мы знали, что нам нужно где-то спрятаться и хорошенько выспаться.

В этот день дивизион должен был выдвигаться в сторону полевого лагеря. Шла подготовка к запланированному полигону. Бойцы ставили палатки, размечали границы, рыли ямы под общий туалет, в общем, делали все, чтобы обеспечить более, или менее комфортное проживание.

Мы же с Серегой, чувствуя, что двадцать километров нам пешком не осилить, решили проигнорировать пеший марш и спрятаться в каптерке.

Когда дивизион ушел, я решил немного перекусить. На завтрак, естественно, я не ходил, так как был не в состоянии, но попросил, чтобы ребята захватили с собой булку хлеба с маслом, и положили ко мне в тумбочку. Сергей ждал в каптерке. Я зашел в наш кубрик, достал хлеб, полурастаявшее масло в тарелке, пару луковиц, и пошел с этим добром обратно в каптерку, чтобы спокойно позавтракать, а потом лечь спать. Как только я вышел в коридор, неожиданно для меня, дневальный прокричал то, чего меньше всего хотелось тогда услышать: «Смирно!».

Приехали, блядь.…

Так я и застыл с буханкой хлеба, да тарелкой масла в руках. Не дошел до каптерки каких-то пару шагов, чтобы спрятаться. Краем уха я услышал, как тихо повернулся ключ в замочной скважине – это Сергей, услышав команду дневального, закрыл двери, чтобы его не нашли. Как же я тогда завидовал Сереге! Всего пару шагов… Я чувствовал себя в ту минуту самым невезучим солдатом в мире.

В казарму зашел начальник продовольствия полка. Это был высокий, крепкий блондин, с огромной челюстью. Кулаки его словно наковальня – большие такие. Поговаривали, что он мастер спорта по рукопашному бою. В общем, серьезный дядька этот начпрод.

- Ну, что, не успел сьебаться? – глядя на меня, улыбался начпрод.

- Не успел. – с досадой в голосе согласился я с ним.

- Ну, хули теперь поделать. – не прекращал тот улыбаться. – Давай, стройся у тумбы дневального с остальными, кто не успел.

Деваться было некуда и я пошел к тумбе дневального, где ко мне присоединились Начмед с Гильмеем, которые, попросту, забыли закрыть за собой дверь в каптерке. Еще в казарме оказался Зарубек, который тоже к нам присоединился. А что же Серега? Начпрод подергал за ручку двери нашей каптерки, где прятался Сергей, и, решив, что там никого нет, пошел дальше по коридору искать заблудшие души.

В итоге, в нашем дивизионе насчиталось шесть бездельников, кто, по какой-то причине, решил уклониться от похода в полевой лагерь.

- Выходим строиться на плац. – скомандовал нам начпрод, закончив обход казармы. – А ты буханку-то оставь. Придешь, покушаешь. – Обратился он ко мне.

Я отдал хлеб и масло дневальному. «Масло растает» - подумал я тогда с сожалением.

Мы вышли на улицу вслед за начпродом. А там уже весь полк стоял на плацу, а около трибуны стояли командиры подразделений и весь офицерский состав штаба полка во главе с полковником Захарченко.

«Только бы не к трибуне! Только не трибуна!» - мысленно переживал я, что начпрод не поведет нас к общему построению полка, а прямиком отправит к офицерам штаба… Мои опасения подтвердились. Начпрод зарулил нашу шестерку сбоку трибуны, где стояли еще с десяток таких же бедолаг, как и мы, кто плохо спрятался.

- Вы же сказали, что весь ваш дивизион ушел в поле! – замкомандира полка полковник Карапетян обратился к нашему командиру дивизиона полковнику Перову.

- Так точно, все ушли. – оправдывался Перов.

- А это тогда кто, твою мать?! – Карапетян повысил голос на КД.

- Виноват, товарищ полковник.

К нам подошел командир полка полковник Захарченко:

- Ну и хули вы не со своим дивизионом?! – Захарченко по очереди одарил нас пристальным взглядом, но ответа не дождался. Потом глаза полковника остановились на Зарубеке. – Ты какого хуя не пошел?

- Ноги болят, товарищ полковник. – спокойно ответил Зарубек.

- Ноги, говоришь? – Захарченко посмотрел на ноги здоровенного дагестанца, и увидел, что тот в тапках. – Почему не в сапогах?

- Не успел одеть.

Захарченко с секунду помолчал, после чего замахнулся и дал пощечину Зарубеку. Зарубек же молча, стерпел, ничего не сказал, лишь выпрямил спину и впился взглядом в командира полка.

- Вы такой же как все, товарищ солдат! То, что вы больше и сильнее остальных, не дает вам права расслабляться. – с этими словами Захарченко вернулся обратно к трибуне.

Это был единственный раз, когда офицер ударил Зарубека и тот ему не ответил. Шутка ли – командир полка!

Пока Захарченко разговаривал с Зарубеком, я все время поглядывал в сторону Начмеда с Гильмеем, которые предательски пошатывались, выдавая свое нетрезвое состояние. Я переживал, что они могут и меня «спалить». В итоге, так и оказалось.

К нам подошел начальник артиллерии майор Волк и начал истерично кричать, что мы гондоны штопаные, как земля нас носит и все в таком духе, что мы от него слышали неоднократно. Покричит и перестанет. Но тут, Гильмей решил вставить свою реплику:

- Товарищ майор, мы не виноваты!

Не виноват он, блядь… Молчал бы лучше. Вся проблема той ситуации заключалась в том, что Гильмей стоял всего в метре от майора и попутный ветер дул нам в спины. Запах перегара, который исходил от Гильмея, моментально донесся до Волка.

- Я не понял, солдат, ты что, пьяный? – мгновенно отреагировал на перегар начарт.

- Никак нет, товарищ майор! – заметался Гильмей, слишком поздно поняв, что не нужно было открывать рот.

- Ну-ка, дыхни, блядь!

И Гильмей дыхнул. Да так дыхнул, что Волка чуть не стошнило.

- Кто еще с тобой пил?

- Никого.

- Значить, алкоголик одиночка?

Волк, не дождавшись ответа, ударил Гильмея кулаком по правой щеке. Потом он схватил его за воротник и вытолкнул из строя. Гильмей встал напротив нас и опустил голову, поняв, что очень сильно оплошал.

- Кто еще с ним выпивал? – обратился начарт к нам.

Естественно, мы молчали. Авось пронесет! Не пронесло…

Волк начал по очереди к нам принюхиваться. Вот он унюхал Начмеда, одарил его точно таким же ударом, как и Гильмея, и точно также, выкинул из строя. Очередь дошла до меня.

- Дыхни.

Я дыхнул. Но не ртом, а носом.

- Не пойму. Вроде бы есть запах, но слабый. – замешкался Волк. – Ну-ка, еще раз.

И я снова дыхнул носом, имитируя, что дышу ртом.

- Я не пойму, ты пил или нет? – спросил меня майор.

- Было дело, товарищ майор. Но не сегодня. – я решил схитрить, может повезет. Хотя сам факт распития спиртного в казарме – это не есть хорошо, и не важно – вчера это было или сегодня.

На мое удивление, Волк не стал меня бить, а лишь вытолкнул из строя к Гильмею с Начмедом.

Я кинул на Гильмея косой взгляд, тот лишь покачал головой, мол, сам знает, что накосячил.

На какое-то время про нас забыли. Офицеры вернулись к трибуне, где командир полка давал указания на сегодняшний день. После развода полк распустили. Солдат с артдивизиона, то есть нас, забрал полковник Перов. Я ожидал, что КД будет кричать на нас, распускать руки, но он лишь приставил к нам лейтенанта с первой батареи и приказал идти пешком до палаточного городка в сопровождении офицера.

Мы двинули в поле. Зарубек шел в тапочках, так как в казарму нам не дали зайти. Я изнывал от жажды, точно так же, как Гильмей с Начмедом. Как бы хотелось, чтобы по дороге в палаточный городок, стоял ларечек с квасом. В горле была невозможная засуха.

Кое-как мы доковыляли до палаточного городка, где я, благополучно, испил два литра холодной воды, и вернулся к жизни.

Хотелось бы мне на этом закончить эту главу, но тогда вы не поймете, почему я назвал ее «Чебурашки».

Через неделю, после того инцидента с пьянкой, полк строили в парке боевых машин. Построение, обычно, всегда проходило у крайних боксов – там было достаточно места, чтобы уместить весь личный состав полка.

Для меня было очень странным, что Перов ни разу не сказал ничего дурного в мою сторону, за случай с пьянкой. Это было не похоже на полковника. Не мог он просто так забыть, что мы его подставили перед командиром полка. И, как оказалось, я был прав.

Когда полк был построен, замполит полка предложил своим командирам вывести на середину тех солдат, кто «отличился» за этот месяц. Вот оно. КД взглянул на меня и с ухмылкой сказал:

- Иди, Хохлов. Ждут тебя.

Ждут меня… Почему только меня? Был же еще Начмед с Гильмеем. А Начмед с Гильмеем прочухали, что будет что-то неладное, и ушли в наряд по столовой, тем самым избежав позорного построения. Ушлые «дедушки», ничего не скажешь.

Что поделать, я вышел на середину бетонки, и встал лицом к полку. Конечно же, я был не один. Со всего полка набралось человек пятнадцать недобросовестных солдат. Всех нас построили в одну шеренгу.

Ну, а дальше, как обычно бывает в армии, занавес поднимается, и начинается представление!

Замполит полка ходил взад-вперед вдоль нашей шеренги, и толкал яростную речь про то, как в армии русской очень плохо из-за таких солдат, как мы. Вот, стоишь ты, а перед тобой тысячная толпа – смотрит на тебя. При этом всему полку рассказывают, какой ты негодяй. Обидно было, чего тут скрывать. Кто-то, возможно, гордился своей славой недисциплинированного солдата, и считал, что это круто. Мне гордиться было нечем. Если бы в том строю, что стоял напротив, был бы мой отец, я бы сквозь землю провалился от такого позора. Все, что я тогда мог сделать, это стоять и молча слушать, какой я нехороший человек.

Наконец, замполит закончил свою пламенную речь. Я наивно полагал, что на этом все закончится. Я ошибался. На середину бетонки пригласили капитана с медицинского батальона. «Медики то тут причем?» - удивился я тогда.

В руках у капитана была полуторалитровая бутылка с зеленой жидкостью, и палочка, на конце которой, намотана ватка. Возможно, вы уже догадались, что в бутылке была зеленка.

- Головные уборы снять! – поступила нам команда замполита полка.

Мы сняли. Ну, а дальше, капитан начал макать палочку в зеленку, и мазать уши провинившимся солдатам. Это было, своего рода, клеймо позора, которое, очень трудно будет смыть. Так в нашем полку решили помечать всех недобросовестных бойцов. Раньше, тебе могли впаять дисциплинарное взыскание и отправить на гауптвахту, но, так как, гауптвахту отменили, приходилось изощряться всеми возможными способами, чтобы наказать солдата.

Очередь мазать уши дошла до меня.

- Я раньше тебя не видел среди провинившихся. – сказал мне капитан, не забывая при этом, мазать мое правое ухо.

- Я начинающий. – отшучивался я.

- Что ж, чувство юмора – это хорошо. – капитан домазал мне второе ухо, и добавил. – Я зеленку с водой разбавил, так что, если постараться, можно смыть.

Я лишь взглянул на капитана благодарными глазами. Тот улыбнулся и пошел мазать остальных. Молодец, мужик! Уважаю! Конечно же, я, несомненно, заслужил наказание, но давайте будем откровенными – кто из вас не грешил выпивкой в армии? Что, не многие? В той шеренге стояли не только те, кто попался пьяным, но и те, кого поймали в самоволке. Всем нам хотелось одного – расслабиться. И мы расслаблялись. Вот только забыли о главном – бдительность. Как раз таки бдительность и нельзя терять, когда позволяешь себе идти поперек устава. И каждый из парней, кто стоял сейчас напротив нас, знал, что завтра, возможно, кого-то из них тоже могут поймать и намазать уши.

Когда капитан всем намазал уши, замполит полка дал команду:

- Налево!

Мы повернулись. Теперь каждый из нас мог видеть уши того кто стоял впереди. Это было нечто! Лично я сдержаться не смог и засмеялся. Невероятно, как уши выросли в объеме только от того, что их намазали зеленкой! Эдакие чебурашки! В свою очередь, тот, кто стоял за моей спиной, смеялся над моими ушами. Не смеялся только тот, кто стоял впереди колоны и ничего не видел, так как не мог повернуться. Наш смех подхватил весь полк.

- Отставить! – кричал замполит полка, но полк не скоро успокоился.

Когда же смех утих, нас заставили пройти колонной перед всем полком – в назидание другим. Когда мы проходили мимо моего дивизиона, я отчетливо услышал слова лейтенанта Кильдяйкина:

- Мне такие солдаты в артиллерии не нужны!

Веселье кончилось. Слова Кильдяйкина не выходили у меня из головы. Мне по-настоящему было стыдно.

Когда же полк распустили, я пулей помчался к своим боксам. Ребята раздобыли для меня кусок мыла и бутылку минералки. Через полчаса усердной работы, я наконец-то оттер свои уши.

Возможно, вы ожидаете услышать от меня, что я больше не пил в казарме. Вынужден вас разочаровать - пил, и не раз. Вот, только, пьяным меня больше ни разу не ловили. Один раз поймали, когда мы с ребятами только собирались открыть бутылку, но это уже другая история.

Глава 45 ДЕМБЕЛЬ

Наверное, самое сладкое слово для любого солдата – «дембель»! Это значит, что вы отдали свой долг Родине и возвращаетесь домой.

Ко мне все чаще стали бегать дембеля с просьбой нарисовать им в блокнот очередную армейскую карикатуру. Ребята бегали в городок с офицерами где закупали для своих дембелек шивроны, золотые лычки, петлицы и бельевые веревки, из которых потом сошьют аксельбант. Было приятно наблюдать за дембелями, которые суетятся, радеют о каждом дне, который приближал их к дому. Внимание офицеров по отношению к дембелям ослабевает, так как парням скоро домой и все мысли их явно не об армии.

Весеннему призыву, в плане дембеля, очень повезло – ребята едут домой не в холодную и мрачную осень, а в цветущую и благоухающую весну! Все вокруг цветет, девчонки сменили джинсы на короткие юбки, а ты идешь весь такой в наряженном комуфляже! Сапоги до блеска начищены, что можно разглядеть свое отражение! Золотая бляха слепит окружающих солнечным зайчиком! Белоснежный аксельбант гордо весит на могучей груди! Как бы не лопнуть от гордости в этот знаменательный день!

Вообще в уставе нет такого понятия как «дембельская форма». Есть форма парадная, но дембельской она не считается, так как выглядит намного скромнее. Такая форма одевается по случаю торжественных мероприятий. А вот дембельской называют форму, которую ребята делают сами – а как она будет выглядеть, зависит уже от вашей фантазии. Бывало доходило до маразма – напришивают к форме все на свете шевроны, понатыкают золотые пуговицы, на клапана карманов налепят черный бархат с пластмассовыми вставками, либо плотным картоном. Аксельбант повесят не то, что на всю грудь, но чуть ли и не на спину! А подшива – ту вообще из полноценной простыни такой матрац сделают, что шею даже не повернуть! Вот и увольняются такие вот дембеля – смотреть на них страшно, будто с цирка сбежали клоуны! Таких любителей расфуфыренных дембелек называют «швейные войска». Ну и, естественно, такая форма была под запретом, как и любая другая дембелька.

Было очень много случаев, когда парни имели неосторожную храбрость – одевали дембельки прямо в казарме и в ней же покидали часть. Таких смельчаков отлавливал патруль по части, снимал их дембельку, на которую ребята тратили месяца плодотворной работы, и на месте ее рвали! Если нет у вас другой формы, кроме этой, то это уже ваши проблемы. Те парни, кто поумнее был, покупали гражданскую одежду, а дембельки прятали в сумку. Уже в поезде ребята переодевались, перед тем, как сойти на родной станции. Но и здесь бывало, что перед тем, как парни покинут территорию части, офицеры обыскивали их сумки – если находили дембельки, то рвали тут же. Хотя были и особо шустрые офицеры – при обыске отбирали дембельки у одних, чтобы продать потом другим дембелям, кто не успел себе сшить красивую форму. Одно вемя вообще была охота за этими дембельками – проверяли всех дембелей поголовно! Ребята начали договариваться с офицерами, с теми, кто относился к солдатам по людски – прятали у офицеров свои дембельки на квартирах. Вышел спокойно за ворота части, дошел до квартиры офицера, забрал свою дембельку и поехал довольный домой.

Были и такие случаи, причем не редко, когда бойцы служили бок о бок два года, вместе собирались на дембель – а потом просыпались в один прекрасный день, а у них не телефонов, ни денег, ни даже дембелек, что приготовили себе домой – все эти вещи собрал один из ваших «друзей», и укатил в свой город раньше вас. Да, «кидали» друг друга на все – на деньги, на гражданские шмотки, даже на альбомы дембельские. Доходило до того, что прятали вещи друг от друга те, кто все два года называли друг друга братьями. Так и с теми тремя танкистами вышло – один из них, но точно не Малой, должен был уехать днем раньше остальных. Утром парни проснулись, а все их вещи украдены, и тот, кого они собирались днем провожать, уехал ночью с вещичками своих «друзей».

Конечно, все зависело от коллектива. Коллектив нашего взвода управления, как и дивизиона в целом, в основном был из нормальных ребят – дружно жили пацаны своим призывом. Сейчас я могу смело сказать, что такого дружного призыва, который увольнялся весной 2006 года, я больше не встречал. Ребята жили дружным коллективом, помогали друг другу и увольнялись все без особых проблем. Один только эпизод с Кавказцами показал, что ребята могут сплотиться и дать отпор.

Мне нравилось наблюдать за дембелями – как они готовились к отъезду домой. В какой-то момент я представлял себя на их месте. Думал о том, что я так же буду шить свою дембельку и начищать до блеска сапоги… Только вот прослужил я всего-то полгода, да и увольняться так, как это делали наши дембеля я не буду, но это гораздо позже, а пока…

Пока я провожал дембелей одного за другим. У армейцев есть такая традиция – дембель встает лицом к выходу из казармы, а сзади него слон с табуреткой. Задача слона «выпнуть» «деда» из казармы, чтобы тот больше не возвращался – удар табуреткой по заднице и дед бежит вниз по лестнице – возвращаться обратно в казарму дурная примета. Для слона это единственный шанс ударить деда, так как он не вернется, чтобы отомстить.

Уходили ребятат все по разному – кто по традиции с табуреткой, кто просто безо всяких церемоний. Кто в гражданской одежде, кто по форме. С каждым днем ряды весенних дедов редели. Кавказцы жадно потирали руки, в преддверии смены власти.

Некоторые дембеля оставляли после себя личные вещи. Все армейские подушки, как правило, очень жесткие – набиты плотной ватой. Мне же дед с третьей батареи по прозвищу Печень подарил свою пуховую подушку. Уж не знаю, почему он не оставил ее кому-то из своих батарейных последователей, но подарил он ее именно мне. Следом уходил Женька Ларин и он мне оставил свою пуховую подушку! Одну из подушек я отдал Сереге Карпину. Когда же Ларин уезжал, он мне сказал следующие слова:

- Хохол, с нашего взвода никто и никогда «не имел»! Сделай так, чтобы после нашего ухода так и оставалось. Надежды на это отребье у меня нет. Если что, за советом обращайся к Устину со второй батареи.

Под фразой «никто и никогда не имел», Женька имел ввиду побор денег. Со своего взвода деды могли отбирать деньги у солдат, но никто из других подразделений этого не делал, по крайней мере, так было с нашим взводом. Когда же Женька говорил про «отребье», он имел ввиду тех черпаков, кто теперь стал «дедами» - на них он надежды не возлагал. Мне конечно же льстило оказанное доверие со стороны Ларина, но как я, прослуживший всего полгода, смогу этого добиться, пока не представлял. Да и к Устину ходить за советом, в то время, как у него своих проблем хватало – после ухода дембелей, он стал одним из немногих, кто принимал участие в событиях перед новым годом. Теперь же власть в дивизионе переходит к кавказцем и с этим придется как-то мириться.

С уходом дембелей освобождались и козырные спальные места – нижние койки. Самым козырным местом считалось у окна, рядом с батареей. В нашем взводе было два таких места, на одном спал Бевза Колька. Как правило, когда такое место освобождается дембелем, на него заезжает уже новый дед. Однако, Бевза, перед своим уходом, завещал свою кровать мне. Из-за этой кровати мы чуть не подрались с Сашей Шейка – он на нее уже давно глаз положил. Из этой конфликтной ситуации я вышел дипломатическим путем – через три дня должна была освободится такая же кровать, только напротив, я предложил не раздувать конфликт и переехать Шейка на ту кровать. С неохотой, но Саша согласился.

Помню, как в день отъезда Кольки Бевзы, мы сидели с ним вдвоем в каптерке до поздней ночи – ночью у него был поезд. Просто сидели и разговаривали.

- Знаешь, Хохол, после того, как наш призыв уйдет, в дивизионе начнется бардак. Черные встанут у руля. Останутся во второй батареи нормальные пацаны, кто сейчас дедами стал, но их сил уже будет недостаточно, чтобы решить проблему с обезьянами. Наши взводовские черпаки теперь стали дедами – не пляши под их дудку, так как они по жизни слоны, но эти проблемы ты уже сам решай. Я чем мог тебе помогал – дальше ты сам.

Я сильно переживал, когда Бевза увольнялся. Я понимал, что остался один на один с новыми дедами и поддержки ждать мне неоткуда. Я стал слоном по сроку службы и теперь новоиспеченные деды, чьи руки уже давно чесались, переложат всю грязную работу на мои и Серегины с Димкой плечи. Сашка Шейка теперь стал черпаком, а значит и он перестанет нам помогать. Короче, перспективы на будущее были удручающими.

Коля уехал. В нашем взводе остался только Валера Сметанин – его задержали дольше всех, по непонятным причинам. Однако Валера уже не принимал в жизни нашего взвода никакого активного участия – он лишь отсиживался в каптерке и ждал своего дембеля. Когда же дембель Валеры настал и со взвода ушел последний старослужащий, в дивизион прибыло новое пополнение на смену уволившимся дембелям.

Глава 46 ПОПОЛНЕНИЕ

Вот и настало время пополнить наши ряды новыми силами - с учебок эшелонами стали привозить молодых солдат. В дивизион прибыло порядка семидесяти человек!

Для тех, кто не понимает, что такое учебка - это, своего рода, учебный центр по подготовке молодых бойцов, будущих сержантов. В отличии от КМБ, что я проходил, учебка длится полгода. Там ребята живут строго по уставу. Задача сержантов в учебке - обеспечить молодым бойцам полную занятость с утра и до позднего вечера!

Теперь, смотрите, что получается - я за один месяц прошел курс молодого бойца и сразу, как говорится "в бой!". То есть, я уже как пять месяцев служу в дивизионе и знаю, что тут да как, в то время, как приедет солдат моего призыва, но абсолютно растерянный, так как попал в новое место.

В наш взвод только человек десять слонов привезли и одного единственного "духа" с КМБ. Парни шарахались от одного только громкого звука - видимо сержанты в учебке нагнали жути про новое место службы и про Тоцкое в целом. Естественно я не мог заручиться поддержкой этих ребят для своей маленькой революции против новоиспеченных дедов. Да и глядя на нового духа, который оказался самым худым солдатом в полку, я понимал, что с приходом новых бойцов, шансы мои на то, чтобы разобраться с дедами, ничуть не увеличились.

А наши деды уже начали почесывать руки и выбирать себе слонов из нового призыва. К нам деды не лезли, но то, что мы слоны по сроку службы, упоминать не забывали. Обстановка вообще во взводе складывалась крайне не здоровая - чувство того, что вскоре произойдет нечто не очень хорошее, меня не оставляло.

В батареях же новых слонов сразу поставили на место - ребята бегали с тряпками, с подтянутыми поясками и выпученными глазами! Вместе с новым призывом пришел и новый гардероб - с молодых снимали новое обмундирование и отдавали взамен старое, а иногда и вовсе ничего не давали - ищи где хочешь!

Помимо того, что к нам в дивизион прибыло молодое пополнение, так к нам еще привезли с десяток "дедов" из расформированной части. Там у парней произошел конфликт с Кавказцами и дело дошло до стрельбы! Никто не пострадал ( не умер, по крайней мере), однако, чтобы не выносить этот инцидент на верха, начальство решило раскидать по разным городам всех участников и очевидцев тех событий.

К нам во взвод тоже одного закинули - кабардинец по имени Марат. Как только я узнал, что в наш взвод попадет кавказец, я уже заранее был готов к конфликтным ситуациям. Нам и так проблем с дедами хватало, а тут еще и кабора подкинули...

Когда на пороге нашего взвода появился Марат и спросил: "кто здесь старший?", меня не было. Наши взводовские дедушки начали заикаться и ничего, толком, ответить не смогли.

- Меня Марат зовут. Причислен к вашему взводу. Шмотки куда кинуть можно? - вновь обратился кабардинец к нашим дедам.

- В каптерку. - выдавил из себя один из дедушек.

Я как раз был в это время в каптерке с Димкой и Сергеем, когда Марат зашел не постучавшись.

- Стучаться не учили? - упрекнул Сергей Марата.

- Что-то я не увидел на дверях таблички "занято!" - ответил Марат и зашел в каптерку.

- Ты, наверное, Марат - наш новый сосед? - встал я со стула и протянул руку для рукопожатия. - Я Миша Хохол. А это Серега и Димка.

- Марат. - представился кабардинец и скинул с плеч свой вещмешок.

Марат сел с нами за стол. Мы заварили чай и достали столовские печенье.

- Ща, пацаны, у меня сало с поезда осталось! - улыбался Марат, когда вытаскивал из вещмешка бумажный сверток.

- Ты же мусульманин! - улыбался Димка.

- Ай, давай не будем - мусульманин, не мусульманин! Я могу обратно сало спрятать!

- Не, не надо! - забеспокоился Серега и вырвал сверток с салом из рук Марата.

В каптерке мы просидели около часа, разговаривая и шутя, словно мы давно знакомы.

- Я когда в ваш кубрик зашел, спросил, кто здесь старший, так эти слоны вообще ничего сказать не смогли! - Марат надрывался от смеха.

- Так это, не слоны они - деды. - Внимательно глядя на Марата сказал Сергей.

- В смысле - деды? - удивился Марат. - А где ж слоны то тогда?

- А мы и есть - слоны по сроку службы. - Без капли улыбки ответил я Марату.

В каптерке нависла тишина. Марат сначала улыбался, но потом перестал, когда понял, что мы не шутим.

- Я не понял. - Марат внимательно обвел нас взглядом. - Вы что, все трое по полгода отслужили?

- Да! - дружно ответили мы.

- Тогда почему в каптерке сидите вы, а не деды?

- Может потому, что они менее этого достойны! - твердо сказал я.

Марат поймал мой внимательный и пронзающий взгляд на себе. С секунду помолчал, потом встал и громко закричал:

- Ай, красавцы, пацаны! Ай, да молодца! От души, пацаны!

Марат начал нас всех обнимать и продолжал причитать, что мы молодцы. Так мы и сдружились с этим кабардинцем. В последствии мы ему дали прозвище Марчело.

С нами Марчело общался на равных, в то время, как с дедами вел себя брезгливо - не смотря на то, что они одного призыва. Так я понял, что в случае конфликта с нашими дедами, можно будет заручиться поддержкой Марата.

Глава 42 НОЧЬ В ПОЛЕ

Выездные учения на два дня в лес были без палаток. Встал вопрос – где спать солдатам. Руководство приняло решение – основную часть бойцов отправить КАМАЗом на ночлег в казармы, а механиков-водителей оставить в своих машинах для охраны техники. Я в казарму не хотел и напросился у механика сержанта Ларина, чтобы заночевать у него в машине:

- Женька, ну чего я в той казарме не видал?! Ну, можно я останусь? – клянчил я у Ларина.

- Можно Машку за ляшку и козу на возу!...Хрен с тобой, Хохол, оставайся.

Я как ребенок радовался, что в эту ночь не буду ночевать в казарме – ни тебе вечерней поверки, ни команды отбой, ни надоедливых лиц офицеров.

Наша машина стояла у окраины леса. Неподалеку стояли и батарейные машины. Как только КАМАЗ с офицерами и основной частью солдат уехал, в поле завертелась своя жизнь. Из машин повылазили все ребята, кто остался в поле, как и я. Правда все были старослужащие и только я один напросившийся дух.

С нашего взвода остался Ларин Женька и я. У батарейных в каждой машине было по два человека. Всего в поле было около десяти человек.

Мы с Женькой пошли в лес, чтобы набрать хворосту и разжечь костер. Парни с третьей батареи чистили картошку, заранее припасенную для полевого выхода – спасибо Башкиру со второй батареи. Через час мы уже сидели небольшой компанией у огромного костра.

- Чайку бы сейчас. – вздохнул Медведь с третьей батареи, глядя на костер.

Ни у кого не оказалось котелка, где бы можно было вскипятить воду. Было две железных кружки, но на такую компанию этого маловато. Именно тогда я впревые увидел, да и узнал тоже, что воду можно кипятить в обыкновенных пластиковых бутылках.

- Как это в бутылках? – искренне удивился я, когда Ларин предложил вскипятить воду в пластмассовой полторашке из под лимонада.

- Как, как – молча! Набираем в кружки снег, затем быстро его топим и переливаем воду в бутылку. Бутылку не закрываем – ставим на угли и готово. – Ларин подробно рассказал про то, как кипятить воду в бутылке, но мне все-равно не верилось.

Я думал, что бутылка расплавится, но этого не произошло. Пластмасса лишь деформировалась на глазах, но в том месте, где была вода, ничего не прогорало. Вскоре и вода закипела – для меня это было маленьким чудом!

Кто-то из парней достал заварку и мы заварили чай в бутылке. Затем разлили по двум кружкам и передавали друг другу по кругу, сидя у костра.

На улице уже совсем стемнело. Раньше я мог различать силуэт нашей машины, но теперь и вовсе ничего не видно, будто глаза выколали. А у костра была своя уютная атмосфера. Парни травили друг другу байки, в основном обсуждали свой скорый дембель.Я же просто сидел и слушал, наслаждаясь такой неформальной обстановкой и приятным времяпровождением. Пока мы разговаривали, ребята с третьей батареи жарили картошку в цинковом ящике из под патронов. Через час картошка была готова, но есть ее на улице мы не стали, так как порядком подзамерзли – ночью температура опускалась до минус пяти градусов. Ужинать мы пошли в самоходку третьей батареи. Механик третьей батареи запустил движок и включил печку. В тесноте, при тусклом освещении мы кушали картошку тремя ложками из ящика с под патронов. Не сказать, что картошка была мастерски приготовлена – развалилась вся, местами пригорела, но для меня та картошка была намного вкуснее той, что готовили повара в столовой.

Ближе к одиннадцати вечера мы с Лариным ушли к своей машине. Дорогу до МТЛБУ Женька подсвечивал своим сотовым телефоном. Добравшись до машины, Женька запустил печку. Через двадцать минут, после того, как печку запустили, в машине можно было раздеваться – стало жарко.

- Я сплю крепко, так что, Хохол, как только печка потухнет, разбудишь меня – я ее запущу. – предупредил меня Ларин.

Печка работала два, может три часа, после чего затухала. Не знаю всей особенности конструкции этой печки, но в три часа ночи я проснулся от того, что у меня стучали зубы.

Я спал в десантном отделении, а Женька в водительском. Докричаться до Женьки я не смог, пришлось ползти в водительское отделение. Ларин проснулся только после того, когда я его начал тормошить за ноги – как он сам не проснулся от такой холодины, непонятно. Женька проснулся, вылез на улицу, запустил печку и долгожданное тепло вновь вернулось к нам в машину. Выкурив по сигарете, мы снова легли спать.

На утро приехал КАМАЗ с дивизиона с личным составом. Ребята привезли нам в котелках завтрак. После обеда, этого же дня, мы закончили ученья и вернулись в расположение части – в привычные нам казармы.

Глава 43 НОВЫЙ НАЧАРТ

Мы приехали в полк после двух дневной командировки, буквально из лесу. Грязные, чумазые и голодные. Все о чем я мечтал, когда машина остановилась в парке у наших боксов, так это снять с себя грязное тряпье и помыться.

Не дожидаясь команды командира, я закинул свой автомат на плечо и побежал в казарму.

Согласно армейскому уставу, когда солдат проходит мимо офицера, он должен отдать воинское приветствие приложив правую ладонь ко лбу. В принципе, мы так и делали, но только когда проходит офицер званием не меньше майора - да и то не всегда. Как правило, офицеров ходит много, особенно лейтенантов и капитанов, и на всех рукой не намашешься, та же позиция была и у офицеров - отвечать приветствием каждому солдату - можно вообще руку привязать к шапке! Да, это идет в разрез уставу, но всем так было проще. Но были и такие личности, которые обижались, когда им не отдавали воинское приветствие. Так случилось и в тот день.

- Солдат?! Солдат!? - услышал я чей-то настойчивый голос за своей спиной.

Я обернулся и увидел перед собой худощавого капитана.

- Это вы мне? - удивился я.

- Нет, блять, маме твоей! - возмутился капитан и начал кричать. - Тебя кто учил воинскому приветствию?

- Так это...

- Ну-ка, вернись на исходную позицию и повтори свой подход!

- Какой подход, товарищ капитан - я вообще мимо проходил. Мы только с полей, я бежал помыться. Вас не заметил - извините.

- Я что, должен повторять?! - капитану явно были не по душе мои оправдания. - Ты с какого подразделения?

- АДН.

- Ох, еп ты! Ну, надо же! А где командир твоего дивизиона?

- У боксов.

- Ну, так позови его мне сюда!

Вот это поворот! Какой-то капитан приказывает мне, чтобы я позвал к нему полковника... Ну, дела!

- А как вас представить? - решил я уточнить, прежде чем ошарашу своего командира такой наглой просьбой.

- Чего? Ты не знаешь, кто я такой?!

- Никак нет!

Этот капитан мне с первых секунд не понравился. Напыженный, самовлюбленный, горделивый...

- А ты скажи своему полковнику, что его зовет охуевший капитан! - от последних слов капитан аж надулся - словно павлин хвост свой распушил.

Делать нечего - я вернулся к своему дивизиону и рассказал своему командиру о странном капитане.

- Я понял тебя. Можешь идти. - на мое удивление, полковник Перов спокойно отнесся к данному инциденту - видно капитан не простая шишка.

Я, наконец, добрался до казармы, не забыв по пути махать рукой каждому встречному, дабы не наступить дважды на одни и те же грабли. Один младший лейтенант аж сигарету из рук выронил - видимо ему еще никто приветствие воинское не отдавал. Он так растерялся, что чуть было руки не перепутал, но потом собрался и бросил мне в след:

- Да иди ты нахуй!

Мне уже было на все и на всех плевать - я добрался до долгожданного умывальника, скинул с себя грязное обмундирование и вновь почувствовал себя человеком. Потом я почистил свой автомат и сдал его в оружейную комнату.

Через пару часов мы строились у казармы на обед. Перед дивизионом встал сам командир дивизиона. Как только мы собирались становиться в пешую колонну и выдвигаться на долгожданный обед, поступила команда "Смирно!".

Я подумал, что мимо проходил командир полка и именно ему наш полковник подал такую команду, но краем глаза я заметил все того же напыженного капитана.

- Вольно! - махнул нам рукой капитан и встал рядом с полковником Перовым.

- А вы знаете, товарищ полковник, что сегодня произошло? - На это слащавое лицо, с мерзкой и пошлой улыбкой, было противно смотреть.

- Нет, не знаю. - нехотя ответил полковник и отвернулся в сторону, приподняв брови и еле покачав головой.

- А я вам расскажу! - продолжил капитан - Пару часов назад, когда я заходил в парк, мне на встречу попался один баран, который даже не знает, кто я такой!!!

А я и сейчас не знаю - мелькнуло у меня в голове. То что речь шла именно обо мне, я не сомневался. Хотя обидно - вот так взяли и окрестили бараном! Однако нашелся офицер, который вступился за меня - им оказался капитан Лютаев.

- А вы знаете, товарищ капитан, - начал говорить Лютаев выйдя из строя, - в том, что солдат, которого вы назвали бараном, не знает вас, не его вина. Вы в должности начальника артиллерии полка сколько? Неделя? Вы построили артиллерийский дивизион, минометные батареи, чтобы представиться и обозначить себя? Откуда ж парням знать, кто вы такой. Я вот сам вас впервые вижу - я теперь тоже баран, что ли?!

Ох, Лютаев! Ну, мужик! Такую речь задвинул, что наш новый начарт, дар речи потерял! И ведь все по делу сказал - откуда нам знать, что этот капитан новый начальник артиллерии полка, который приехал прямиком из Сочи по выдвижению своего отца? Фактически этот капитан уже был майоров, так как звание капитана не позволяло занимать такую должность.

- Ну, так знайте, господа, что я ваш новый начальник артиллерии полка - капитан Волк! - вышел из ступора начарт и гордо задрал подбородок.

Потом начарт Волк что-то пикнул капитану Лютаеву про субординацию, и удалился. Офицеры же переглянулись меж собой, мол, что это сейчас было, и повели наш дивизион на обед.

Глава 44 ПИВО, РЫБКА И БАНКА ВАРЕНЬЯ

Помню, как на утреннем разводе, майор Кузнецов попросил двух человек в свое личное распоряжение. Майору дали в городке двухкомнатную квартиру и ему нужно было перевезти вещи с однокомнатной, где он жил с женой и двумя детьми. Бевза спросил у меня, не хочу ли я выйти за территорию городка, и я согласился. Вместе со мной пошел Димка Гурбанов.

После развода, майор повел меня и Димку через КПП в городок. Мы с Димкой, словно два ребенка – ходили и осматривались по сторонам заглядываясь на местных девчонок, и на витрины магазинов с обилием выпивки и разных вкусностей.

Обыкновенная хрущевка – пятиэтажка. Не помню точно этаж, кажется третий или четвертый, где поселился майор. Мы поднялись по лестнице и зашли в полупустую квартиру. На пороге нас встретила с улыбкой милая девушка – жена майора. Жену звали Марина. Марина нам приятно улыбнулась и предложила выпить чаю.

- Они только что из столовой! – недовольно пробурчал майор.

- Я бы не отказался от чашечки чая! – невзирая на недовольства майора улыбнулся я Марине, отчего майор меня чуть живьем не съел своим взглядом!

- Проходите, ребята! Я вам сейчас бутерброды сделаю! – Марина прошла на кухню, мы с Димкой поспешили за ней, чтобы не оставаться наедине с разгневанным майором.

Не успели мы сесть за стол, как майор нас отчитал:

- Куда?! Руки за вас я, что-ли мыть буду?!

Действительно, чище руки - крепче кал!

- Никак нет! – в один голос отчеканили мы с Димкой и поспешили в ванную комнату, чтобы вымыть руки. Чище руки – крепче кал! – таков девиз нашей армейской кухни.

По пути в ванную комнату на встречу к нам выбежали двое мальчишек – играли в догонялки. Младшему было годика три, звали его Илья. Второму было около пяти – Антон.

- Здарова, пацаны! – поздоровался я с мальчишками.

- Сдароа! – просопливил мне Илья и протянул руку для пожатия.

- Ты смотри, шустрый пацан! – улыбнулся Димка находчивости Илье, который не растерялся и протянул руку для приветствия.

Потом мальчишки убежали в соседнюю комнату, а мы с Димкой помыли руки и вернулись за стол к майору и его жене.

Надо ли вам рассказывать, в какой обстановке мы пили чай? Майор прожигал нас с Димкой своим грозным взглядом из-под рыжих бровей, в то время, как Марина поглядывала на него как на пса-шкодника - мол, только попробуй ребят тронь, сразу накажу! Мы же, воспользовавшись добротой хозяйки, которая имела над своим мужем особый авторитет, уплетали со стола бутерброды, что приготовила Марина. Когда на тарелке остался последний бутерброд, майор, было за ним потянулся, но я сделал вид, что не увидел этого и выхватил бутер первым, сразу же затолкав его в рот. Ох, как Кузнецов лютовал в душе! По его глазам все муки ада можно было прочитать! Однако, стоило Марине на него с прищуром посмотреть, как начштаба тут же менялся в лице.

После того, как мы набили свои животы чаем с бутербродами, майор нам приказал оставаться дома вместе с его женой и детьми.

- Машина с мебелью скоро подъедет. Мне нужно будет отлучится ненадолго в часть, а вы ждите здесь. Как машина прибудет – начинайте перетаскивать мебель – Марина покажет что и куда.

Майор ушел.

- Мальчики, если я вас попрошу посидеть с детьми, вы справитесь? Мне нужно на старую квартиру сбегать, кое-что забрать. Я могу на вас положится?

- Так точно! – улыбнулись мы с Димкой, предвкушая немного свободы.

Вот и жена майора ушла, дав небольшое наставление своим детям, чтобы они нас с Димкой слушались.

- Ну, что пацаны? Что делать будем? – спросил я у двух мальчуганов, как только дверь квартиры захлопнулась за Мариной.

- Давайте в прятки играть! – предложил Антон.

- Ну вы идите прячьтесь, а мы с дядей Мишей вас будем искать.

Мальчишки убежали довольные прятаться, а мы с Димкой поспешили к холодильнику майора, в надежде там чем-нибудь незаметно поживиться.

Открыв холодильник мы ахнули – в дверце стояла початая бутылка пива!

- Давай по глоточку! – накинулся я на бутылку.

- Хохол, не гони – вдруг майор узнает?! – беспокоился Димка, хотя и сам уже начал облизывать губы.

- Да никто не узнает! – успокоил я своего товарища и сделал первый глоток холодного пива.

Ох, какая же вкуснотища! Как я соскучился по этому пенному напитку за полгода! Еще бы рыбку сюда… Бросив взгляд на нижнюю полку, я увидел вяленую рыбу. Бинго!

- Мишаня, прибьет ведь нас майор! – причитал Димка, при этом не забывая пить холодное пиво из горла.

- Не убьет – ранит! – улыбался я и чистил вяленую рыбку, напрочь забыв и про майора и про его детей, которые прятались где-то в квартире.

Через двадцать минут мы с Димкой опустошили половину бутылки и съели целую рыбу.

- Ну и как мы это скроем? – чесал я в затылке.

- В смысле, как?! – недоумевал Димка. – Ты же сказал, что все будет нормально! Я бы и пить бы не стал, если бы не ты!

- Может водой разбавим?

- А может и вовсе туда нассым?! – передразнил Димка.

Вариант с водой оказался лучше, чем вариант Дмитрия – ладно ненавистный майор, жена ведь его тоже могла пивка попить, а она нам ничего плохого не сделала. Долив в полупустую бутылку воды до того уровня, как было до нас, мы убрали пиво обратно в холодильник.

- А рыба? – кивнул Димка на остатки вяленой рыбы, лежащие на столе.

- Что рыба?

- Ну, рыбу то мы как возместим? – да, этот вопрос я как-то не обдумывал, когда рыбку чистил…

- Слушай, а пацаны то где? – переключился я на двух мальчуганов.

- Прячутся поди где-то.

Илью мы нашли в туалете – пока он там прятался, и ждал, что его найдут – не выдержал и уснул сидя у горшка. Антон прятался за дверью спальни.

- Пацаны, - обратился я к мальчуганам, - пойдемте на кухню, мы вам кое-что покажем!

Мальчишки заинтригованные побежали за нами на кухню. Уже на кухне я предложил мальчуганам закрыть глаза, пообещав дать что-то вкусненькое. Когда Илья с Антоном открыли свои рты в надежде, что им дадут что-то сладенькое, я дал им по два маленьких кусочка оставшейся вяленой рыбы.

- Фу, какая соленая! – выплюнул рыбу Илья.

- Бяка! – последовал Антон примеру Ильи, сплюнув рыбу на пол. – Чо это?

- Рыба. Вяленая. Не нравится?

- Нет! – в один голос ответили мальчишки.

- Ну, нет так нет. Зато попробовали. Теперь, если мама вас спросит – ели ли вы рыбу из холодильника, что вы ответите?

- Что ели! – заулыбались мальчуганы, не понимая подвоха. Вместе с мальчишками улыбался и Димка, понимая, что я всю вину решил скинуть на Илью с Антоном.

- Может и пивом их тогда стоило угостить? – нахмурил брови Димка.

- Сдурел, что ли?! Это ж дети!

Пусть мы и выпили всего по пол-литра пива (бутылка была двухлитровой), но дало нам это по шарам не слабо. Полгода в организме алкоголя не было. Марина все не появлялась, а дети бегали вокруг нас, не зная чем себя занять.

- Так, пацаны! Знаю я одну игру классную! – заинтересовал я детей своим предложением. – Игра называется дежурный по хате. Играли в такую игру?

- Нееет. – с открытыми ртами смотрели на меня мальчуганы, впервые услышав про такую игру.

- Слушаем правила: Антоха, ты как старший, будешь дежурным по хате. А ты, Илья, будешь дневальным. Дневальный должен стоять у дверей квартиры и наблюдать за обстановкой – чтобы враг мимо не прошел.

- А дежурный? – не терпелось Антону начать играть в эту занимательную игру.

- Дежурный сидит на кухне – отдыхает с ночной смены и докладывает начальству про обстановку. – Подхватил мою затею Димка.

- Как только я выйду из той двери – я указал Илье рукой на дверь туалета, - ты должен будешь крикнуть: «Дежурный по хате на выход!». А дежурный, тем временем, должен прибежать и доложить, что в хате без происшествий, майора на горизонте не видно! Все понятно?

Мальчишки кивнули и разбежались по углам.

Разве можно российскому солдату, находясь в гражданской квартире, не воспользоваться нормальным туалетом, где можно спокойно посидеть с закрытой дверью, а не корячится на корточках над бездонной дыркой и придерживать железную дверь, которую, к слову, дергают каждую минуту.

- Я в туалет. – коротко и ясно изложил я свои намерения Димке.

Я уж и забыл про то, что мы с мальчуганами дурачились, когда вышел из туалета и ко мне подбежал Илья с криками: - Дежурный по хате на выход!

Из кухни, сломя голову, несся Антон. Подбежав ко мне, он начала отчитываться (видимо, пока я был в туалете, Димка его поднатаскал)

– Товарищ Хохол, за время вашего отсутствия в туалете, в хате происшествий не случилось. Майора на горизонте не видно! Дежурный по хате Антон....С облегчением вас!

После такого эффектного доклада, Антон прижал край ладони ко лбу и задрал подбородок вверх.

- Ну, Димка! – ухмыльнулся я своему товарищу, который надрывал живот от смеха вместе с Ильей. – Вольно, боец!

Антон развернулся и пошагал обратно на кухню

- Если майор узнает, что его дети у нас в наряде стояли, будем мы с тобой, Мишаня вечными дневальными. – без тени улыбки предположил Димка.

- Расслабься, братан. Все будет нормально. – здесь я уже лукавил, так как и сам начал сомневаться в том, что нам сойдут такие шуточки.

Мы вышли с Димкой на балкон покурить, наказав мальчишкам доложить нам, как только в квартиру кто-нибудь из родителей придет.

На улице, местами, лежал снег. Машины снуют туда-сюда. Ничего, кроме нашей формы, не напоминало тогда об армии. Словно не солдаты мы, а два приятеля с гражданки, которые вышли покурить на балкон.

Докурив, мы пошли обратно в квартиру, но дверь оказалась заперта изнутри.

- Вот это номер! – удивился Димка.

Мы стали стучать в окно, чтобы мальчишки, которые нас же и закрыли в шутку, открыли нам дверь.

- Да где их носит?! – начал уже я стучать зубами, так как вышел на балкон без тапочек.

Мы все мерзли, а мальчуганов и след простыл. Вот на пороге мелькнул Илья, помахал нам рукой, думая, что мы тоже ему дружно помахали, тогда как мы с Димкой просто истошно звали его открыть нам дверь. Но Илья нам лишь улыбнулся и снова скрылся в коридоре.

- Это они нам за дневальных мстят! – сделал вывод Димка.

Минут десять нам пришлось мерзнуть на балконе, пока двери не открыла Марина.

- А я вас везде ищу! Спрашиваю у мальчиков где дяди, а те смеются! – Марина погрозила мальчуганам пальчиком, когда они выглянули из-за угла с хитрыми ухмылками. – Там машина привезла мебель.

Мы с Димкой начали разгружать машину. Вещей было не так уж много – пару шкафов, комод, холодильник и стиральная машина. Тряпье я в счет не брал – это мы быстро стаскали наверх. Когда очередь дошла до холодильника, то оказалось, что он не пустой – в нем были банки с вареньем и разносолами. Вот только узнали мы об этом, когда, при выгрузке, дверца холодильника открылась и банки повалились на землю. Не помню, о чем точно я тогда подумал - как нам влетит за это от майора или же сколько добра сейчас пропало, только потому, что нас никто не предупредил. Разбилось три банки – одна с вареньем и две кабачковой икры. Остальные банки остались целыми. Мы с Димкой быстро убрали с дороги разбившуюся тару, а остатки варенья с икрой присыпали грязью с мокрым снегом.

- Давай пару банок стырим! – предложил я Димке небольшую аферу.

- Хохол, ты мало сегодня накуролесил?!

- Ой, да нормально все! Спрячем банки за кустами, а на обратном пути заберем. Если майор спросит, мы ему осколки от разбившихся банок покажем, мол разбились при выгрузке.

Солдатский голод – вещь ужасная! На все солдат пойдет, лишь бы пожрать чего-нибудь вкусненького, поэтому долго Димку уговаривать не пришлось.

Когда мы почти все стаскали наверх, пришел майор Кузнецов.

- Ничего не разбили?! – с порога накинулся на нас майор.

- Одна банка с вареньем выпала. – виновато опустил я голову, поняв, что мы плохо скрыли улики на дороге.

- Ну, ничего страшного! – поспешила заступиться за нас Марина.

- Ладно, собирайтесь – отведу вас обратно в часть.

- Может мальчики останутся пообедать у нас? – снова проявила свое добродушие Марина.

Майор уж было дело хотел возразить, но мы с Димкой уже сидели за столом в ожидании домашней пищи. Делать нечего – жене майор возражать не стал и уселся за стол вместе с нами.

- Тогда я тоже поем. – пробубнил майор и полез в холодильник.

В тот момент, когда начштаба достал из холодильника бутылку пива, у меня перехватило дыхание. Да что там у меня – у Димки вообще сердце остановилось!

- Марин, дай стакан. – ласково попросил майор свою жену.

- Может тебе рыбки к пиву? – спросила Марина подавая майору стакан, и не дождавшись ответа, полезла в холодильник за рыбой. – Ой, а где рыба? – удивилась она.

Димка мельком взглянул на меня – по его глазам я понял, что он меня люто ненавидит! Я лишь сделал виноватый взгляд и пожал плечами, мол, все – приплыли. На кухне висела неловкая тишина – Марина спросила про рыбу, но ответа не получила. Майор понял, что раз ни он, ни его жена, рыбу не брали то… да, все верно – ее слопали мы!

- Это мальчишки съели! – выпалили я с испуга, глядя как лицо майора наполняется гневом.

- Странно, мальчики вообще соленое плохо едят. – удивилась Марина.

- Антоша?! – позвал сына майор.

Ну, все, пора писать завещание…

На кухню прибежали сразу двое – Илья и Антон.

- Вы рыбу с холодильника брали? – внимательно посмотрел майор на своих сыновей.

- Нет! – покачали ребята в ответ головой.

Надо было видеть лицо Димки – бледный, как мел.

- Но мы видели, что вы что-то ели. – намекнул я мальчуганам про невкусную рыбку.

- Аааааа. – протянули мальчишки. – соленая бяка! Да, мы кушали!

У меня на сердце отлегло! Кушали! Вы слышали?! КУ- ША – ЛИ! С нас взятки гладки!

- Ладно, бегите играть. Могли бы и отцу чуток оставить… - пробурчал майор и начал наливать пиво в стакан.

Мне показалось, что у Димки на голове волосы седели один за другим. Смотрю я на него, а он, то бледный, то волосы седеют… Да у меня и у самого что-то потряхивало коленки.

С первым глотком майор сделал удивленное лицо.

- Ничего не пойму. Вчера же только вечером пил!

- Что-то не так, родной? – засуетилась Марина, раскладывая тарелки на стол.

- Вкус странный, какой-то.

- Может выдохлось?

- С чего бы это? Оно ж закрытое стояло!

Мы с Димкой переглянулись и молча поблагодарили друг друга, за то, что не допустили друг другу злую шутку – пописать в бутылку.

- Муру продают всякую! – буркнул начштаба и, отставив стакан с пивом принялся за суп, что приготовила его жена.

Мы с Димкой вылизали тарелки до блеска – давно не ели домашнего супа, да еще и с мясом!

- Ждите меня на улице. Можете пока покурить! – приказал нам майор.

Мы с Димкой поблагодарили хозяйку за гостеприимство и поспешили на улицу, чтобы забрать припрятанные банки с вареньем. Банки мы запихали в рукава своих бушлатов – не сказать, что незаметно, но скрыть можно. Когда вышел майор, мы уже успели покурить.

До части было рукой подать. Вернее до забора части, так как майор не стал нас вести до КПП.

- У меня еще в городе дела есть, так что дальше сами. Быстренько через забор и в казарму!

Легко сказать, товарищ майор! Быстренько… А ты попробуй с банкой варенья подмышкой через забор перелезь! Да, чтобы банка не выпала. Мы с Димкой переглянулись решая, кто первый рискнет перелезть. Димка пошел первым.

- Ну, чего ждете?! Бегом давайте! – поторапливал нас майор.

Димка взобрался на верх забора и скрылся за ним. Повезло! Моя очередь…Так, правую руку сильно не задирать, иначе банка из рукава выскользнет под бушлат и… даже думать не хотелось об этом. Вот я уже на верху забора – осталось только перелезть на ту сторону…

Я прям почувствовал, как банка варенья тихо начала сползать, упрямо двигаясь вниз….

Я решил не медлить и спрыгнул с забора.

Хрясь!

Банка с вареньем приземлилась вместе со мной разбившись о камень!

- Что там такое?! – услышал майор звук разбитого стекла.

- На бутылку спрыгнул… - поспешил я оправдаться, глядя на разлитое варенье под моими ногами.

- Не поранился? – проявил заботу начштаба.

- Никак нет!

- Все, пулей в казарму!

Ну, пулей так пулей – долго уговаривать нас не пришлось. Да, одну банку варенья мы потеряли, но без трофея мы не остались – вторую банку Димка сберег. В казарму мы вернулись с чувством юношеского героизма – мы не только банку варенья сперли у майора, но и пива попили и рыбки поели.