Внутренний возраст
Неважно, сколько там стукнуло глупому твоему мясу, но хорошо, когда этому, внутреннему, печёнке, изнанке, лет где-то четырнадцать. Бесконечно чудесный период (массовая культура не даст забыть о нём ближайшие полвека, проливая глицериновые слёзы по ушедшим годам). Бесит всё. Сам себя в первую очередь. Основная ежедневная миссия - отстоять собственную независимость как маленький гордый Гондурас, праздновать можно тоже каждый день. Назло замерзнуть, заболеть, отравиться и прочитать Набокова. Хотят приличного отпрыска? Время бить наколки и жрать спиды. Переживают, что ничем не интересуешься? Лечь на кровать и лежать до полного отупения. Я тоже когда-нибудь заведу детей и они станут мне назло клерками-веганами в модных узких брюках, зуб даю.
Во внутренние четырнадцать каждую пятницу пишешь стихи про злой рок и обмираешь от собственной гениальности. Непонятно, как эта жалкая планета вообще заслужила такое счастье - набиться к тебе в современники. У зеркала отпускает - да не, обычный урод, ложная тревога, товарищи, просто вырвалось.
Это, конечно, забавно. Хуже то, что через пару прямых и переносных лет изобретёшь (для себя \ всего мира) любовь и секс, которые ну никак не захотят состыковываться. А доказывать будет уже некому, да и незачем.
Определённо неплохо, когда всей метафизике внутри только-только тридцать. Чтобы не вспоминать (боже, три и ноль, ноль и три, я старуха, развалина, у меня хрустит под коленкой, надо срочно кому-нибудь завещать мужа \ кота, интересно, а насколько сейчас мягкие гробы?) то-о-чем-нельзя-говорить, приходится резко устраивать пересмотр всего прожитого и понимать, что была-то достойна лучшего. Непонятно, как дворцы и единороги прошли мимо, но они прокрались, а кризис, напротив, подкрался. Актрисой и принцессой уже не стать, Зоя Космодемьянская умерла значительно раньше, а тут переломный момент, круглые цифры и нужно же срочно где-нибудь состояться.
При должном энтузиазме выходит живенько. Можно проматывать нарезкой под бодрую музыку, как в комедийных фильмах. Главное, грамотно ударяться в крайности - сначала чередовать оргии с кружком бисероплетения, потом рваться меж сходками оппозиции и популярными бизнес-тренингами, схема банальна, пусть помелькают кадры преподавания в средней школе, покорения волн на доске, попытки сыграть с лучшей подругой в парикмахера и позорного улепётывания после от неё же, а под конец поисков себя пора смириться и удовлетвориться каким-нибудь объяснением, вроде: я - незаурядная личность, я прекрасна и самодостаточна, жизнь только начинается, пойду поем.
Внутреннее тридцатилетие стоит устраивать себе только когда позволяют деньги, время и нажитые комплексы. Или всем им наперекор - тогда будет, что вспомнить в гипотетической старости.
Чудесно, когда в душе восемьдесят. Хочется везде требовать льгот и бить людей палкой. Там, в общем, сам чёрт уже не брат, если дожила. Младенцев можно пугать вставной челюстью, внуков выдуманными ужасами молодости, а детей - обещанием никогда не умирать. Самое время позволять себе всё, что непозволительно, а чуть что - так это не я угнала трамвай, это мой маразм.
Общественное мнение? Тьфу и растереть. Красить волосы чернилами - отлично. Курить трубку и гулять в ночной рубахе - замечательно. Кокетничать басом с молодыми почтальонами - вос-хи-ти-тель-но. В гроб, с намёком купленный потомками, пора весело скидывать пустые бутылки и потёртые скелеты любовников.
Когда у юного ещё организма в душе творится такое, то он как-то капитулирует, ссутуливается и отчаянно мечется, где бы раздобыть вставную челюсть. Благо, палка уже есть.
Но самый ад, конечно, когда внутри действительно восемнадцать. Так написано в документах и иногда на лбу, только короче - примерно в трёх популярных буквах.
Тогда вообще не знаешь, кем быть.