Владимир Виноградов. Как я поехал на войну в Чечню ч.2⁠⁠

Вот такие дела. Ходили, значит ходили, жрать охота. Никому не нужны мы. Смотрим написано «Тыл». О-о-о! То что нужно! А мне же еще дома саблю дали. Сказали передать начальнику тыла. Презент типа. Вот и попёрся я к нему в кабинет, с саблей этой. Да! На сабле-то и фамилия его была написана. Захожу. А откуда я знал, что туда надо без рожка заходить? Автомат разряжать надо, а мне никто не сказал. Захожу, а предбаннике люди сидят. Ну, раз сидят значит им так нужно. Я то парень крестьянский - простой, и сразу в кабинет, прямиком, с автоматом. А за мной хер вприпрыжку, майор заскакивает, хвать меня за автомат.

- Нельзя суда входить с автоматом.

- Что-ж я тебе его отдам? Не отдам я автомат, отвяжись.

Ну, представь, опять автомат отнять хотят. С саблей значит можно, а автомат - отдай.

Он мне на ухо шепчет:

- Отстегните, пожалуйста, магазин.

Час уже хожу по штабу - можно, а к генералу - отстегните магазин. Ладно, отстегнул. Подхожу значит к начальнику, вот мол, тебе сабля. Он вжик, привычным движением, под стол её. Не первая наверно сабелька уже. Я к нему влез, а он как раз тут с другим генералом разговаривал. Генералы на войне, это надо было видеть. Вальяжные, красномордые, пузатые. Одно слово, тыловики. Один у другого спрашивает, как будто тут вообще никого нету:

- Какое у тебя ружьё?

- Сайга.

- У меня тоже Сайга. Пострелял на дачке по бутылочкам, кучно бьёт.

Вот сидят и обсуждают. Дача там, клубника, и эта война им на хер не нужна. Посидит в Ханкале, в кабинетике. Орден мужества получил и домой. Теперича, значит посылает он меня:

- Иди вон к тому подполковнику...

Фамилию называет и правда, хоть на х...й не послал. Единственный из всех. Ну, за саблю, вроде как не удобно посылать-то. Я значит к этому, подполковнику подхожу, говорю, слушай-ка, вот мы такие-то такие-то. Куда нам деваться? Ответ такой-же как всегда. По лицу вижу - угадал. Точно - «на х...й!»

Ну так вот, значит. Подполковник этот говорит:

- На хер вы суда приехали-то?

- Ты хоть запиши, что мы приехали. У тебя же должен быть журнал прибытия-убытия? А то вдруг позвонят с Владимира, а мы еще как бы и не приехали.

А время-то - двенадцатое уже число, день рождения как раз у меня. А в Моздоке-то мы прикупили четыре литровые водочки. Ну, как же? Всё-ж день рождения у меня. Чтоб день пропал не зря. Ага. Спрашивает этот подпол у другого:

- Куда их блин отправить-то?

Тот ему отвечает:

- Да пусть едут в Грозный.

Думаю: - «Ради Бога, надо-ж определиться в конце концов». И говорю ему:

- Ну, в Грозный так в Грозный. А как туда добираться?

- А вот, щас выходите из штаба, и сразу налево. Поймаете машину и поедете в Грозный.

Да ё-моё! Вертолёт - поймайте, машину - поймайте. Кто нас повезёт? Первый раз нас увидит человек, так вот сразу и повезёт!

Ну ладно, хрен с ним, вышли, грязюка по яйца. Стоит часовой грустный и угрюмый, охраняет не пойми от кого - генералов. Ходили-бродили, никто нас везти не желает, и попутки нету. Ну вот, а время то уже четыре часа. А после четырёх никто уже никуда не едет, чтобы в ночь не попасть. Спросили у дежурного:

- Куда нам податься то? Не в грязи же ночевать.

- А там вон, есть гостевая палатка. Идите туда.

Ага, ну спасибо, потопали. А там, в этой палатке такой срач - упаси Господи. Полная жопа. Вот, я там должен ночевать, в день рождения-то свой.

Думаю: «Надо выкушать все четыре бутылочки. Вот тогда день рождения пройдёт не зря».

И тут нам повезло. Хорошо Чуваши приехали. ОМОНовцы, своих менять. Они и говорят нам:

- Мы вот, сейчас в Грозный поедем, можем и вас с собой захватить.

- Ой, - говорю – как хорошо-то. А где машина стоит?

- А не далеко тут, около танка.

Вот зараза. Откуда я знаю, где тут танк стоит? Ну, думаю: «Не далеко так не далеко». Предупредили они нас:

- Только вы не отставайте, ждать не будем.

И потопали они, а мы за ними. Время уже около пяти, ехать как бы нельзя. Но, если очень хочется, то - вперёд и с песней, чтоб помирать не страшно было. Ага. Они налегке, только с автоматами, а у нас рюкзаки и вся эта приблуда. Они быстро идут, а у нас - жопа в мыле, и отставать нельзя, утонем в этой грязи. На каждом ноге по пуду глины. Бля-а-а! Устали как бобики. Колея по яйца, а тут еще «БэТээР» сзади пипикает. Уступи ему дорогу, видишь ли. Куда уйдём с колеи-то? Короче уступать дорогу - не стали. Так он за нами и пыхтел и бибкал, «БэТээР» этот. Уж не знаю, как и дошли. Ноги-то по колено стёрлись.. У танка ЗИЛ стоит, броневик. Залезли и дальше как на такси. Как на Мерседесе, после пешком-то, с каким удовольствием ехать. Едем значит, а ОМОНовцы говорят:

- Время уже шесть часов. Если по нам стрелять будут, шибко не переживайте. Главное что-бы свои, с пьяну не подстрелили.

Ну, думаю: «Еще не хватало от своих, смертью храбрых погибнуть».

Проезжаем площадь минутку, под Романовским мостом. Всё исторические места. Приезжаем сюда, на базу, заруливаем. Тут пацаны стоят, показывают куда идти. Приходим значит в дежурку. Картина та-же, что в Ханкале и Моздоке. Тары-бары ноги стары, я к дежурному:

- Вот, мы приехали, нас сюда прислали.

Тот говорит мне:

- А на х...й вы тут нужны?

- Слушай, а куда еще ехать-то? В Моздоке туда-же посылали. В Ханкале, в этом-же направлении. И тут на х...й посылают... Ну, отправьте нас хоть куда-то. Где тут еще место, откуда нас не куда послать уже будет?

- А всё, дальше не куда. Здесь самая жопа. Так что с прибытием вас! Сушите вёсла, пишите завещание.

И ржет сидит, паразит такой. Ну, спаси-и-ибо, обрадовал, блин. В общем, говорит он:

- Вон там, на первом этаже, водилы живут из Москвы. Идите и ищите себе место для ночевки. Переночуете, а завтра увидим, что с вами делать.

Приходим в кубрик, пацаны встретили хорошо. Земляки ваши. Тем более мы с водкой. Дунули за день рождение, да спать легли. Притомились шибко. На втором ярусе места свободные, мы туда и залезли. А они топят печь соляркой, дым коромыслом. Они-то внизу, а дым весь вверх идёт. А наверху натурально - душегубка. Полтора метра над землёй дыма нет, а выше - даже кровать не видно. ЛяжИшь блин, как в облаках, ё... твою мать, ага. Минут десять полежал и пипец, не дышится совсем.

Представляешь? Ну и как спали-то, вот беру куртку, на голову её намотал, щели все закрыл, а рукав вниз опустил как хобот у слоника, мля. Внизу маленько посвежей воздух. Ага. Вот так и спали.

Утром встали, приходит папаша, ну батянька местный - командир. Давай спрашивать кто, где и чем работал. Ну вот мы и рассказываем, Серёга говорит:- «Я старшина», Димка - пятое-десятое, то-то и то-то.

Папа говорит:

- Нам такие не нужны.

Думаю: «Опять двадцать пять, где же нужны мы тогда? За каким хером посылали нас тогда? Бумага ведь пришла в отдел, распоряжение, тары бары, вот туда то народ отправить».

Тут я имел неосторожность сказать, что какое то время в штабе работал. А чё там работал-то у себя в лесу. Какой там компютер? У нас там машинка печатная стоит «Зингер», паровая еще, дров подкинул и печатай, ага. Раскочегарил и вперёд.

Чего вы смеётесь? Правда-правда, машинка с капотом каким-то, открываешь капот а там буковки скачут. Ага.

Ну, папашка мне:

- Вот видишь компьютер?

- Ну, вижу.

Я вообще-то компы эти и раньше видел, издалека-то. А сам-то отродясь не нажимал ни на одну кнопку. Страсть Божья, мне как сказали, что он стоит двадцать пять тыщь, я и перепугался. Я в год столько не зарабатываю. Щас нажми каку ни таку кнопку и всё, пипец, пыхнет и сломается, ха-ха... Ага. Папашка и говорит:

- Садись, будешь на нём работать.

Думаю: «Ну ни хрена себе! Во попал, блин».

Хорошо пацан, который на нём работал не уехал еще. Санька-то дня через три только уехал. Я ему:

- Сань, ты покажи хоть как на нём работать-то. На машинке я представляю, как печатать, а как чего тут и не знаю совсем.

Тот говорит мне:

- Х...ня война, главное манёвры! На верхние кнопки не нажимай, вот мышка, поводишь ей туда-сюда, стрелочка бегает, куда надо туда и нажимай.

Ох, и мудрёная это штука. Ну, в общем показал, я попробовал, вроде получается чуток. На другой день прихожу там забивать всяку информацию, ну печатать то я умею, он мне всё включит, я и нажимаю кнопки. Как стирать меня научили, там стрелочка назад и всё. Так вот, чик-чирик, печатаю значит. Напечатал, а он мне:

- Теперь запомни.

Дак я вроде как запомнил, чего печатал-то. Фигушки! Оказывается, там кнопочка такая есть, запоминает ящик, чего написал-то. Ага, показывает, мышкой ведёшь и на кнопку нажимаешь, память стало быть.

Во, техника едрит её. Как запомнит всё это? Башку сломаешь, блин. День за днём, вот так и научился. А Санька уезжал и показывает, вот тут вся информация по нашему отряду. Показал, кнопку нажал, и уехал. Ох и мучился я, и спросить-то не у кого, сижу сутками, печатаю. Устану, глаза как у кошки, огромные и красные. А жил-то в 405-й, комнате, пойду спать, уже часа 3-4 ночи. А там проходной двор, только закимаришь, дёргают:

- Дай закурить.

Прикурил, ушел. Опять закрыл глаза. Минут 20 проходит.

- Вовка, дай сигареточку.

- Бля-а-а! Да когда-же вы накуритесь?! Как будто я самый крайний. Чё ли на всём этаже и курить ни у кого нету?!

- Все спят...

- Ага, а я бодрствующая смена значит. Да?

Ага, ну ладно, сплю дальше. Двадцать минут проходит, «БЧСник» припёрся, кликуха у него еще была - «Бандерлог». Опять какую-то железяку приволок, на стол её грохнул и ко мне:

- Вовка давай покурим.

Я как глянул и обомлел. Он мину на стол положил. Во дурак-то, железки со всего Грозного стащил. То череп с дыркой притащит, а теперь мину эту. Не дай Бог бахнет и всё - прощай молодость. Он и домой сувениров этих, шесть сумок уволок, чудо в перьях. Ага.

Утром папа спросит:

- Вова, сынок, чёт глаза у тебя красные. Ты хоть спишь немного?

- Ага, - говорю, - сплю. Иногда часа четыре получается. Мож мне хоть выходной дашь? Я отосплюсь чуток.

Он смеётся:

- Ни хера-а-а. Терпи, дома отоспишься.

Дома... Часто дом снится. А у нас со всей Собинки, один мужик только был здесь. Начальник уголовки. Он и рассказывал, какой бардак тут. А по телевизору-то как показывают? Тишь гладь, да Божья благодать. Ага, и вот представь себе. У нас тут Иван Дмитрич был, командир Таганрогского ОМОНа. Вот мужик! Так вот, тут баба приехала, журналистка, и к нему. Ей видишь ли хочется снять мирный город. Ё... твою мать. Он ей:

- Как же мы тебе мирный город покажем? Куда не глянь, одни дырки.

- Мне хочется что-бы по городу первый трамвай проехал. По мирному городу. Я всё это сниму - на камеру.

- Где-ж мы тебе тут трамвай найдём? Да и электричества нету, хоть и найдём, так не поедет.

- А это ваши трудности. Сделаете как надо, я сто баксов вам дам.

Ну, ребята ОМОНовцы находят где-то трамвай, без колес, облезлый весь, прострелянный. Цепляют его за «БэТээР», ага. Сто баксов всё таки деньги. Да? Цепляют его тросом, а она им:

- Надо что бы там люди шевелились, ну типа пассажиры едут.

А стёкол-то нету, ну надо хотя бы видимость создать. Чёрт с ним без стёкол, зато первый трамвай и люди в нём ходють. Едет вроде и чёрт с ним. А колёса-то не снимает баба. Так поверху камерой водит и снимает. Вот они трамвай и дотянули до этого. Как его? А, ну до моста-то. Он ей кричит:

- Давай еще сто баксов, мы его и обратно утянем.

Та ему:

- У меня больше денег нету.

Они его - херак, с моста-то и скинули. Ну, раз не платит больше, ё-моё.

Вот, и поехал я в командировку, чтоб посмотреть какой бардак здесь. Какой тут гадюшник. Ага, мирный город Грозный. Вчера видали, какой мирный город? Какой мир-то? Раньше у них расписание было, у боевиков, когда мы приехали, с 9 утра до 9 вечера - мир. У нас вот здесь, в округе. Да? С 9 вечера как по будильнику, тр-тр-тррр, стрельба-война. А тут еще ОМОН мудрит, как нова смена приезжает, так они поверх них стрельбу учинят. Чтоб попугать-то. А чё пугать-то? Люди едут и так им неуютно, а тут еще эти, шутники мля... А ну как в ответку пулять начнут? Своих же и постреляют, блин.

А так, чего еще здесь? Фугасы рвутся, народ стреляет, «хорошее» место.

У нас тут товарищ, в 10 вечера пошел дурачок за коньячком, бух и всё. Подорвался. Растяжечки кругом стоят и наши, и чужие, ага. Не хрен шляться по ночам. Ну, правда написали-то, что в бою погиб. А вообще - по рас...здяйству своему выходит.

А как Ваську-то у нас в жопу ранили, а он еще этой жопой и на печку горячу сел. Ха-ха! Теперь срака вся обгорела, а домой приедет весь в шрамах. Герой! А он щас ходит без штанов, юбку сделал, ага. Когда в жопу подстрелили, он еще ничё ходил-то. А как на раскалёну печку сел, то тут уже пришлось юбку изобретать, портки-то не наденешь. Ага. А медик-то у нас сам знаешь какой. Таблетку пополам разломит, вот те от головы, а эту половинку от жопы, смотри не перепутай. Вот он и лечил его. Жопа обгорела, трусы к жопе прилипли. Он отдирал лоскуты, а Васька орёт благим матом. Да-а-а, «шприц» у нас сильный, весь промидол пропил, и нечем обезболить Ваську.

А вообще, у нас четыре «шприца», двоих из них я ни разу и не видел. А тут второй доктор, то-о-олстый такой, грязный, ко мне припёрся. Заходит, пьяный как онь, натурально - «в дупло», совсем ни какой. Веришь, нет? Ага, и пистолетик в руках.

Говорит мне:

- Пойдём постреляем.

Я ему:

- У тя балда што-ли съехала? У тя и магазина-то в нём нет. Как стрелять собрался?

Он глянул и удивлённо так:

- Ё-ооо! А хде-же я его про...бал, магазин-то?

- Да хрен тебя знает. Ку-ку поехало, с пистолетом бегаешь. Ляж проспись, а завтра найдём тебе магазин. А не найдём, так трофейный вставишь. Мало тут железяк трофейных что ли?

Вот такие у нас доктора. В состоянии комы постоянно. Как у нас старшина говорил? Приезжаешь в командировку, выпил за принятие должности, очнулся, ордена на грудь и домой поехал. Ага. Не, ну пацаны здесь хорошие. Вояки-то, слава тебе Господи. Щас-то мы совсем мало пьём. А вот Чеченцы так те - совсем не пьют. Чеченский ОМОН. У них, кстати, сухой закон, да-а-а. Они как приехали, вообще не пьют. Ну а мы люди вольные приехали, попили маненько. А теперь и не знаю, ходят слухи, что боевые платить не будут. Может и менять нас никто и не поедет теперь.

Вот я поехал не за деньгами. Просто, что бы у меня было написано, что я тут был. Правильно? А то начинаешь с кем-то ругаться, а он тебе тыкает, мол крыса ты тыловая. Ага, а вот теперь любому начальнику, открываешь книжечку, будьте любезны. Вот теперь я съездил, палочка есть.

Но уж в 50 лет-то я сюда хер поеду. Вон, как Сан Саныч наш. Седой совсем. То кондрашка хватит, то еще чего. Так что - на хер. А тем более боевых платить не будут.

Спрашиваешь - почему платить не будут? Хе! А ты знаешь? Там в Ханкале, есть дяденька такой, приехал капитаном, третий срок уже, два ордена мужества - не выходя за забор. Ё... твою мать! Уже подполковник. На букву - Х, хорошая фамилия. Ребята где нибудь его дома встретят, так яйца оторвут ему по само ни-хо-чу, под самый корень. Мне так кажется дружище, что все денежки на стройку в этой Ханкале грёбаной идут. А списывают на нас, как будто нам всё заплатили. Ну и между собой делят денежку, финансисты долбанные. И наградной отдел не обижают, чтоб значит и на спину еще себе орденов навешать.

Да, вот еще говорят, что и «чехам» башляют, что бы постреливали иногда, у Ханкалинского забора. Чтоб значит войну изобразить. Вот так встретишь потом такого вояку. Скажет: «Я тоже воевал». Спросишь: «А ты где был?» Скажет: «В Ханкале» блин, и орденками увешан весь. Ага, всё ясно какой он доблестный вояка. По башке бы ему надавать, мля... А тут все мальчишки хорошие, честно слово. Угу. Веришь?

А вообще, по моему дружище, колючей проволокой огородить тройной здесь всё, кран выключить газовый, свет - бздык, и всё! Но русских надо вывезти. А то ведь всех погубят. За месяц, за тот, 62-е бабы русских грохнули, и ни хера. Наших стрелять значит можно. А одного если грохнешь, ихнего, так всё - труба. Трагедия! Набегут правозащитники и вой поднимут - до небес.

Хотя они тоже человеки, по большому счету. Приедет вот так к тебе в деревню или на дачу дяденька, ё...нет с гранатомёта, ё... твою мать, и развалился дом. Ты чё придёшь к нему с транспарантом «будьте любезны» чё-ли? Так ведь? В ответку бомбить станешь. Вот это плохо...

Но больше не поеду. Веришь, нет? Чесно слово - не поеду. А ты чё думаешь все жители воюют тут? Ни фига. Вот, давеча, документы у жмуриков собрали, грохнули которых, и в плен которых взяли. И чего там? 79-й да 81-й год рождения. 78-й еще, там ведь мужиков-то нету ни хера. По сводкам-то почитай, одна молодёжь воюет. Работать негде. Щас вон за 300 рублей фугасы ставят. А чего там, сумочку взял, поставил, 300 рублей. Кнопочку нажал и все дела. Правда щас им просто так не платят. Заставляют на камеру всё снимать. Чтоб значить подтверждение было. Так просто тебе хер кто заплатит, мля. Вот, кому-то это надо - война эта. И гибнут ребята наши. Хотя офицально тут благодать, а на самом деле, три месяца – будьте любезны, дюжина наших ментов. Так это только официально считай, двухсотые. А сколько в госпитале потом крякнут, царство им небесное, сразу то про них не пишут. Раненые и ладно, а потом сам дома как буд-то помер. Всё - будьте любезны. А пораненных сколько потом калеками остаются? И кому он потом такой нужен? Никому не нужен...

Бог милует, слава тебе Господи, живыми уедем. Вот еще хорошо - командиры тут хорошие. Папашка-то здесь - золотой. Зря под пули не пошлёт. Не было бы папашки, вообще «труба» была-бы .

А из Ханкалы, сюда ни одна тварь ведь не приедет. Так ведь? До хера ты генералов тут видал? То-то. По радио слышим: «На Северный прилетел министр и наградил всех значками «За службу на Кавказе». Ага, значок не утверждён официально, а министр им всех награждает. Дур-дом - полнейший.

Как у нас папа говорит: «Сколько у нас министров были настоящими ментами? По пальцам сосчитаешь. Остальные-то хрен знает откуда, комсомольские да партийные деятели». Пришел фуражку натянули, звёздочки ёбс на погон и всё, будьте любезны - мент. Да? А работы ментовской совсем не знает. Элементарный протокол не напишет. Обидно всё это...