В деревне убивают все живое...
Навеяно постом "Ад для животных в масштабах совхоза"
http://pikabu.ru/story/ad_dlya_zhivotnyikh_v_masshtabakh_sov...
Как прочитал, не идет из головы и ранее прочитанное.
Пишет Олег Дивов http://divov.livejournal.com/264404.html
У нас деревня, как бы так сказать, не брутальная. Привезли меня туда впервые в состоянии кулька с лапками, но за последние лет тридцать отвечу: не было у местных привычки бегать по улицам с топором, пырять без дела ножиком или учинять перестрелку с соседями. Максимум, бабы из-за мужика подерутся, да и то по пьяни. Одна другую поволтузит в дорожной пыли, заберет свой приз невменяемый, да и в койку его за шкирку. Напротив, было всегда снисходительно-неприязненное отношение к «тюремщикам», от которых заводится на селе всякая бытовая психопатия.
Резня бензопилой - это, товарищи, в Техас.
Вот анекдотическое, до идиотизма, ДТП с участием сельхозтехники - ох, это наше всё. Нажрутся механизаторы - и вперед. Любят кататься, профессия такая. Одно из ярчайших детских воспоминаний: улица, и справа-слева заборы через один повалены, а далеко впереди уткнулся в электрический столб комбайн «Нива». Столб правильный, его дядя Витя ставил, едва танком своротишь.
Опять-таки, когда трактор с двумя баками аммиачной воды пропадет, и его ищут полдня с привлечением радиосвязи, а трактор лежит в канаве буквально за околицей, и тарахтит легонько, и от трактора через поле наискосок борозда: механизатор за добавкой уполз - это у нас было в порядке вещей. Я же помню, не дети, что ли, трактор нашли, да в контору прибежали с новостью.
Ну и когда подросли те трактористы, да пересели на БМВ за пятьсот долларов, хватало от них веселухи, ого-го. Пока не повадилось к нам по выходным ГИБДД, у которого подвеска казенная, не жалко десяток километров по ухабам отмахать. Да и трактористы оседлали, по большей части, бюджетные иномарки, даром, что ли, зимой дальнобоем пробавляются. Некоторые совсем переквалифицировались, сначала возле избушки кривой «Сканию» паркуют, а там, глядишь, взамен избушки те еще хоромы вознеслись, аж с сайдингом.
Но хорошенького понемножку, у нас деревня фатальная. Как подавляющее большинство русских деревень. Если ты не жилец, рассчитывать не на что. Во-первых, все заметят с одного взгляда, что ты не жилец. Во-вторых, минимальный уход и участие ты получишь, но не рассчитывай, что кто-то будет, себя позабыв, самоотверженно драться за твою жизнь.
Особенно если ты животное.
И самая большая глупость, которую можно тут сделать - проезжая мимо, выбросить из машины собаку...
Летом в три часа ночи светло. Я стоял и глядел, как, мелко дрожа, умирает от голода, холода и безнадеги молодой амстаф.
- Не понимаю, - сказал мне «ночной продавец» сельского магазина, - неужели так трудно, если собака надоела, довезти ее до клиники и усыпить?
К амстафу медленно шла «магазинная» кошка, серая и пушистая, он на нее даже не глядел, а она шагала очень деловито и таращилась все понимающими глазами. Думаю, она шла его согреть.
Усыпить у нас не проблема. В Вышнем Волочке есть что угодно, вплоть до «женского такси» и курсов экзотического восточного танца. Ветклиника работает круглосуточно.
- Когда-то это было обычное дело в Москве, - сказал я. - Выталкивали собак на автобусные остановки.
- Вот и до нас докатилось.
- Его нужно убить немедленно. Прямо сейчас.
- Эххх... - только и сказал продавец. Снял руки с решетки, отделявшей его от ночного клиента, и убрался в глубь магазина.
Амстаф лежал, свернувшись плотным калачиком. Его колотило. Света мягко гладила пса по голове, он не реагировал. Кошка стояла рядом и глядела на него.
Я думал, как же все глупо: у меня нет огнестрельного оружия, а у кого есть, те спят крепким сном. А навернуть посреди деревни собаку, пусть она сто раз не жилец, и сто раз «городская», кувалдой в лоб, это и не по понятиям, и годы мои не те, столько не выпью.
Не шучу, именно так думал.
Света взяла бы пса и попыталась выходить. Ей удавалось это раньше, до меня. Как минимум, однажды она подняла ризена, и тот хорошо отплатил за доброту - это лишь то, что я знаю. Но то было в Москве.
Амстаф был не жилец, но она взялась бы откачать его. Мы потом основательно поцапались из-за этого, и я покорно выслушал все, что у Светы накопилось в мой адрес за последние семь лет.
Я почти не огрызался. Потому что двумя днями раньше амстаф потянулся ко мне.
Это было тоже ночью, мы подошли к магазину, а там сидел рядом на лавочке народ. И как раз собрался домой Санёк-рыбинспектор - может, помните, которому я в прошлом году засветил по лбу на двести рублей, чтобы должок его погасить; свой парень.
Санёк тащил волоком на поводке собаку явно себе не по чину: молодого правильно окрашенного амстафа на трех ногах. Правую заднюю пес поджимал.
Так и не узнал, он уже с порченой ногой из машины вывалился, или ему потом в деревне отдавили. А это важно?
Надо знать нам - как он кидался к проезжающим автомобилям, и, отпрыгивая, угодил лапой под колесо? Думаю нет. Не имеет значения.
Мы приближались - и амстаф потянулся ко мне. Не к Свете, именно ко мне. Неуверенно. Вяло. Так не тянутся к человеку, которого выбрали в хозяева или хотя бы временные защитники. Сейчас понимаю, что он уже в тот день не мог ничего делать кроме как вяло. Так или иначе, искра между нами не проскочила.
Я даже рукой не шевельнул псу навстречу. Если есть на свете «не моя» собака, то это американский стаффордшир-терьер. Не вижу их в упор. Они мне просто не нравятся, дизайн не тот. Да, знаю кое-что об их пользовательских качествах. Это честный зверь, преданный, верный. Ну и хрен с ним. Его тащит на поводке Санёк, а пес поджимает заднюю правую. Добыл где-то парень себе животное. Пусть сами разбираются. Этого пса наверняка уже предали и сломали его верность об колено, иначе откуда он тут, и зачем тянется к незнакомцу.
Кстати. Собак у нас в деревне, когда те не могут больше работать, стреляют промеж глаз. Так испокон веку заведено. Думаю, ни одна домашняя собака здесь не умерла от старости.
Собачья работа заключается в облаивании всего, что движется. С цепи. Больше работы нет. Исключение делается для специально купленных гончих или лаек, этих натаскивают, но конец у них тот же.
В деревне убивают все живое, если вы не в курсе. Оно для этого и появляется там: чтобы убить его в конце концов. Соответственное и отношение: доброе, участливое, иногда даже с сентиментами, но, в конечном счете, предельно деловое. Настало время - под нож. За исключением собак, их-то заводят не на убой. И только собаки удостаиваются чести: пуля в лоб, глаза в глаза. Почти на равных с человеком. Обычно хозяин потом напивается и страдает. Но лучше так. Собачья старость мучительна, это видно.
Не готов это комментировать.
Выпадение амстафа из проезжей машины с номерами тверского региона сломало местный порядок. Псине было, судя по всему, от силы года два, и она точно не проходила курс ЗКС. Домашняя игрушка. Именно таких выбрасывали в Москве раньше. Пачками.
У нас в деревне летом живет тетка с двумя пожилыми колли, собаки очень красивые, но едва хозяйка исчезнет из поля зрения, устраивают истерику: они с автобусной остановки. Восемь лет назад их выкинули на Ленинском проспекте.
Усыпить собаку просто. Присутствовать при этом несколько муторно. Животное конвульсивно дергается, из него течет моча, человек чувствует себя убийцей. Поэтому гуманные и добрые люди, которые не убийцы ни разу, выбрасывают собак. Чтобы кто-то подобрал.
Санёк подобрал.
Этот парень, в общем, неглуп, но ему не стоило заводить породистую собаку, тем более, выброшенную «городскими» у всех на глазах. Решил покрасоваться наверное. Не то место выбрал. Да женись он вдруг на британской принцессе, все бы поняли: ту принцессу выпихнули из машины с тверскими номерами...
Через двое суток мы пошли ночью к магазину - кофе у нас кончился вдруг, - а там лежал умирающий амстаф.
- Погоди, - сказал я, - его же Санёк взял.
- Вот, привел, - сказал продавец. - Говорит, порченый какой-то, ни хера не понимает, гадит в доме.
Гадит в доме. Ни хера не понимает. Собаковод хренов. Да я сам в собаках ни хрена не разбираюсь, но понятно же все. Амстаф-двухлетка на тяжелом стрессе... Судя по всему, действительно «порченый» напрочь хозяевами, добрыми людьми из славного русского города Вышнего Волочка.
Игрушка. Испорченная, ломаная, ненужная игрушка.
Лежала и медленно умирала.
Я вообще-то бездомный, если кто не знает, снимаю однушку в Москве, только мне не хватало для полного счастья трехногого амстафа, тем более, я этих амстафов в упор не вижу.
Какого черта он ко мне потянулся тогда, так, что Санёк его оттаскивал. Да, неуверенно, хоть и сильно. Да, ко мне тянется все живое, особенно течные суки: эти подъезжают задом. Даже кошки. Света потом сказала: он тянулся именно ко мне, не к ней. Зачем?
Утром на окраине деревни жахнул знакомый выстрел: двенадцатый калибр.
Потом сказали: индифферентную собаку аккуратно оттащили за шкирку в кусты и там застрелили.
Но что у Светы накопилось в мой адрес за последние семь лет, я услышал все равно.
Впрочем, я слышу примерно то же самое время от времени безо всяких собак.
Как говорят автомобилисты про мусор в салоне: «на скорость не влияет». Вот и у нас: на любовь не влияет.
Но давайте все же подобьем бабки. Нет таких обстоятельств, при которых я взялся бы выхаживать умирающего трехногого порченого амстафа, который, вдобавок, был просто не жилец.
Есть люди, которые взялись бы.
Не готов это комментировать.