Судьбы...Судьбы...Судьбы...
Теперь уже сложно проверить, быль это или небыль. Историю я эту услышал в начале пятнадцатого года. Рассказанная просто и обыденно, мимоходом, еще не старым человеком, которому не раз заглядывала смерть в глаза.
Декабрь только собирался вступить в свои права и доказать, что он зимний месяц. Чудом перепаханное на весну поле под Чернухино, торчало острыми подмороженными грудками. Легкий, полупрозрачный ледяной туман, создавал причудливое марево из находящейся за полем посадки.
Там враг. Неясное гоготанье, приглушенные выстрелы. Развлекаются нацисты..Черт его знает, чего ожидать от тех, кто самогоном запивает пригоршни таблеток бесстрашия, с успехом проверенных майданом.
Не спит часовой, охраняя скромный ужин бойцов. Его острый глаз замечает отделившуюся от посадки тень. Атака? Но почему тень одна? Почему так хаотично бредет по полю? Звать иль не тревожить командира? Приближается, и планка прицела на автомате смещается - триста, двести, пятьдесят. Глаза отказываются верить - с трудом передвигая закоченевшие ноги, на него, в чем мать родила, шла молодая женщина.
Немая сцена в блиндаже, на пол пути застывшая ложка с кашей. Казалось бы,что в этой жизни способно удивить закаленных в боях ополченцев? Наверное только это: в наспех накинутом бушлате, прижимая к обнаженным грудям руки, крупной дрожью и застывшими глазами на них смотрела беременная женщина. На округлом животе уродливо, синей краской, смотрелась цифра девятка. Седая прядь на заиндевевших,черных как смоль волосах, казалась верхом абсурда.
Секундный ступор прошел. Кто чай, кто посадил поближе к буржуйке, кто кинулся ноги растирать. Прошел час и на немой вопрос шести пар глаз, сбивчиво, судорожно вытирая слезы, перескакивая с пятого на десятое, она начала свой рассказ. Как с дикой похотью затолкали ее в микроавтобус, где уже были четверо, насмерть перепуганных. Как раздевали. Как строили, как цифры рисовали. До двенадцати. Она девятая. Как дико ржали, личинки колорада, ножом армейским добывая. Как вырвалась, стрелой летела, как рой пчел жужжал вокруг... Сомлела.. Все смотрели на огонь, как будто в нем сокрыта истина. Как по команде, безмолвно достали ножи, подтянули амуницию и молча растворились в ночи.
Не было пленных. Не было пощады. Залитая кровью палатка на сорок человек.... Наверное соврал мне тот товарищ. Ну не могут быть люди такими жестокими, правда??? Хотя и в расстрелянные автобусы с крымчанами не верилось. И что заживо сожгут одесситов, разум отказывался принимать...
Судьбы...Судьбы...Судьбы...