Сказ о Балде на новый лад

Жил да был Балда, и было ему 30 лет и 3 года. Дожил он до своих лет, да так ничего и не нажил, ни хозяйства, ни жены, да и ума далеко не палаты. Жил он ни далеко, не близко, ни высоко, не низко, а как раз посредине, в тридевятом царстве, тридесятом государстве, прям на его окраине, названия уж не припомню, но помню, что рядом с его деревней, старый и заброшенный храм, такой старый, что уже никто и не знал, когда и кем построенный. Да кедры вокруг того храма росли, высокие, да разлапистые, лет под 300.
Это присказка была а вот и сказка.
Пошел как-то Балда погулять, себя показать, да на людей посмотреть.
Видит – лужа. Ну, вроде лужа как лужа, всегда здесь была, народ ее по краешку обходил. «А дай-ка я посеред пройду!» - подумал Балда. И пошел. Да как шлепнется! Лежит на спине – ноги к верху, на белый свет меж ног смотрит. А народ хохочет, ну и Балде весело.
Пошел дальше, глядь – дерево стоит. «Щас я на него влезу. Да так быстро и ловко, что все обзавидуются.» - решил Балда. Сказано-сделано. Да вот незадача вокурат посередине дерева, сук под ним и обломился. Полетел он в обнимку с суком, да и грохнулся о земь, опять лежит на спине, ногами небо подпирает, девкам на потеху.
Встал, потер ушибленные места да и дальше топает. Колодец! Конечно-же надо заглянуть! А вдруг что интересное там есть. Ну и естественно поскользнулся, но не упал, а то бы небыло у нас сказки.
Долго ли коротко, а вышел к храму. Что делать? Лезть на колокольню! Зачем? Ну как-же, чтоб сверху, значит, на всех поплевывать, И полез.
Полез он на колокольню, ну и не выдержала стена. Подломилась, да и упала колокольня, а Балду отбросило в сторону да наспину. Лежит Балда и думает: «Да что-ж это я все на мир меж ног-то смотрю? Судьба у меня что-ль такая?» Встал, огляделся вроде нет никого, ну и хорошо что его не видели. Пошел внутрь.
А внутри диво дивное! Вместо храма разрушенного – светелка длинная, а по бокам то все лавки рядками стоят, да столы меж ними. И все новое, только-только отскребено да вычещено, а на столах кое где и скатерти. Ну а на лавках куколки сидят, простенькие, такие дети сами, из старых носков, да полотенец делают. Прошелся Балда вдоль лавок, везде чистота да порядок, и уже было к выходу пошел, да зацепился поясом за что-то. Оглянулся а его как будто одна из куколок держит. Страшно стало Балде. Похолодел весь, и вдруг как бросило его в угол да на лавку (в уже известную вам позу) а на грудь еще одна кукла прыгнула, да такая тяжелая, что и не оторвать! И говорит ему кукла: «что на тебя Балда упадет, должен будешь назад вернуть!» И сгинуло все.
Стоит Балда в пустом и разрушенном храме и думает: «Привиделось мне? Или как? Ну да ладно там видно будет». И пошел домой. Идет себе потихоньку, и все никак понять не может, что же сделать он должен. В лужу он сам упал, да и не поднять ее никуда. Она и не изменилась, как и колодец. На сук он вроде как тоже этого, сверху хряпнулся. Ну и не клить веть теперь его обратно. Вот с колокольней в церкви то да, промашка вышла. Но и тут нестыковка. По ней постоянно детвора ползала, и ладно хоть под ним упала, а не на них. Ндаааа. И тут БАЦ!!! Что-то прам по голове, и сверху! Аж упал. Мир меж ног не изменился, Только шишка кедровая то дороге от него недалеко откатилась, да здоровая такая, что твоя голова.
Намек понял – не дурак. Да вот как ее обратно наверх поднять. Сел. Думает. Даже кинул пару раз кверху. В его оправдание он конечно не совсем чтоб кретин был, и думал что она там и останется, нет, это он так, для проформы. Потом привязать к ветке решил. И уже совсем было лезть на дерево собрался, но, припомнив в подробностях день сегодняшний, отказался от идеи. Ума то видать все эти падения чутка прибавили, сдвинулись как то правильно извилины.
Сел он под кедр, да призадумался. Сидит и так ему хорошо вдруг стало… Самый разгар августа. Тепло, но уже не жарко. Да и гнуса всякого мелкого нет. Знай, отдыхай, да жизни радуйся. С одной стороны Балду солнышко пригревает, а с другого бока дерево прохладу даёт… Дерево. ДЕРЕВО! Вот кто шишку назад в небо поднимет!
Ну, не в том смысле что само, вот так возьмёт да и поднимет, нет. Тут сколько по лесу ни бегай, или вот даже у этого конкретного дерева не: проси, умоляй, угрожай, упрашивай, клянчи, кричи, матом его крой, издавай указ, петицию подписывай, привлекай могущественных покровителей, корни ему лижи, ну и хоть ты что делай, нет, все равно дерево само шишку не поднимет. Никак, Ну не приспособлено оно природой хватательно-поднимательные движения делать.
Ну и вариант привязать шишку к молодому пока еще дереву, да погодить, пока оно вырастет, тоже как-то отпал, хотя надо признаться мыслишка проскакивала.
Нет. Шишку надо посадить! Тогда она вырастет в дерево, и сама себя поднимет! Правдо как то озадачивало немного малое участие в этом процессе самого Балды. Скребла гдето мыслишка, что шишка то и так бы проросла, да и не он ее сам поднимет, а дерево. Но мысль была похоронена под твердой волей, и железной глупостью.
Дело за малым сталось: ямку выкопать, кинуть туда шишку, закопать, ну, и полить для надежности.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Начал Балда ямку копать (за остальным то дело бы не сталось, даже полив кой никакй организовать бы смог) да не тут то было! Дождя почитай с месяц не было. Земля как камень. Да и трава в августе сухая, да жесткая, так просто и не вырвать.
Поскреб Балда землю руками до вечера, но в ямку едва полшишки поместилось. Вроде и старается, и ногой попинает, и пальцами поскребет, даже по собачьи покопать попробовал, а ничего не выходит. Полько все руки стер, да умаялся. Вздохнул он горько да и домой поплёлся.
А путь домой не совсем чтоб уж короток, а так, в аккурат мыслями пораскинуть. Вот и докумекал Балда, что не в том дело что копал он слабо, аль с не старанием, а в месте. Не там надо дерево посадить, а там, где ему указано будет.
На следующий день, пошел он знак искать. Всю деревню обползал, под каждый куст заглянул, ну почти, была еще мысль проверить под подолами бабок Дыни, Тыквы и Репы, что, сколько себя помнил Балда, в любую погоду, в одной и той же позе, осматривая окрестности хмурым, пронзительным взглядом, и перетирая косточки соседям, сидели на лаке возле ограды. Но эта мысль была им отвергнута в самой жесткой форме. В поисках прошел почти весь день, и следующий и за ним еще два, и еще, месяц ходит Балда сам не свой, все место заветное ишет. Спит плохо, исхудал весь.
- Ну, если сегодня не найду, брошу, и пропади оно пропадом – рассуждал Балда, бредя по дороге – да и с чего я взял, что мне его непременно посадить то нужно?
- Да плевать я хотел! – бурчал он, все больше распаляясь – подумаешь, видение, тоже мне…
И вот, бурчал он да бурчал, брел да брел, особо не смотря вокруг, пока не привела его дорожка на кладбище.
А день осенний, хмурый. Морось небольшая идет. Кладбище хоть и знакомое, деревенское, а все равно – жутко. Огляделся Балда: «Э, нет, надо домой идти. Да и все, завязывать пора с этими шишками». Развернулся он на месте, да и зашагал домой, с чистой совестью. И уже почти дойдя до края кладбища, туда, где было расчищено место под новые могилы, он увидел вдруг, как луч солнца пробившись через тучи так ясно осветил небольшую полянку, что аж глаза заболели.
- Вот он знак! – тихо прошептал Балда, и от радости упал в обморок.
Очнулся он уже поздним вечером. Опустив ноги (немного покраснев при этом) отправился Балда домой. Твердо зная, что ему теперь делать нужно.
- Завтра, с утра – рассуждал он – возьму лопату, ведро, навоз, да и посажу шишку. Вот где ейное место-то оказывается. На кладбище.
Бухнулся Балда спать, и видит дивный сон. Как будто лежит он в чистом поле, а прямо из груди его растет дерево. И как будто бы он, не он, а целое поле, и даже весь мир. А дерево, вроде и не дерево, а весь земной свод, с птицами и прочими тварями небесными. Но что самое интересное, дерево это и есть он, а он это дерево. И в своих руках – ветвях он держит шишки. Половина из них золотые, а другая серебряные, и вместо сока у дерева кровь его.
Понял он тогда, что бесполезно ему садить, и без него все сделают. Да вот вырастет кедр уже на его могиле. Питаться будет его телом, так и получится, что он сам станет деревом, и поднимет свои шишки к самому небу.
Сел Балда на кровати, и так вдруг грустно ему стало…
Вроде и пожил то всего ничего, а скоро уже и положат под землю. Вроде еще и не сделал ничего путнего. Что о нем люди после смерти скажут?
А на дворе уже и рассвет, день новый начинается. Последний его день…
Решил тогда он хоть свой последний день прожить как подобает. Тут конечно многие не пойми чего подумают, у каждого «как подобает» вызовет разные мысли. И даже более, многие бы и в загул пустились, али чего еще похуже сотворили, но был Балда хоть и дурак, однако воспитан он был хорошо. А значит в его понимании последний день надо прожить достойно, чтоб после смерти тебя только хорошим словом вспомнили.
Встал он, умылся, оделся да и пошел по деревне.
Первым делом отдал долги всем кому должен был, помог соседке крышу починить, как та давно просила, старикам, что на окраине жили воды натаскал, да еще много чего успел…
Так и день прошел.
Лег Балда помирать. Завещание написал, в котором все свое небогатое имущество приюту велел отдать, в баню сходил, в чистое переоделся, посмотрелся в зеркало – хоть на свадьбу, а не в гроб, вздохнул горько – жить то охота, да лег пораньше. Как говориться: «Раньше ляжешь, раньше, э-э-э «встанешь»?». Хотя это наверное не про то говорили. Ну да ладно.
Разбудили его как ни странно петухи. Он то надеялся на архангела какого, Михаила там, или Гавриила на худой конец. Ну да ладно, в конце с петухами как то привычнее, чем по трубе.
- Наверное в рай попал. – решил Балда – в аду колоколом наверное по лбу бы огрели, или петухам бы разбудили, засунув его кой в какое место.
От таких мыслей стало вдруг так страшно, что он поспешил открыть глаза, чтоб значит точно удостовериться.
Вверху, в предрассветной темноте, смутно проглядывали знакомые очертания досок