Саймалы-Таш. Левомицетин ведет к одиночеству.
Переход на режим питания в условиях высокогорья сказался практически на всех участниках экспедиции. Благо у нас было 5 пачек левомицетина (как и других копеечных, но крайне эффективных лекарств), а для восстановления рабочих кондиций было достаточно 1-2 таблетки. Когда мы уже привыкли к новому питанию, беда настигла наших соседей.
Дело было так. Соседи-чабаны почему-то решили, что я начальник экспедиции. Наверное я как бывший сержант Советской армии слишком громко разговаривал плюс внушительные габариты. Через 5 дней с начала нашей работы ко мне подошел Булат и сказал, что Ахмет хочет со мной поговорить. Этот разговор у меня до сих пор вызывает ощущение некоего сюрреализма всего произносимого.
- Саня, - начал разговор Ахмет – продай нам Марину и Таню. Даю ГАЗ-24 или 100 овец.
(Девчата у нас действительно с мужской точки зрения были как на подбор. Марина, 24 года, научный сотрудник Кемеровского госуниверситета – научный руководитель нашей рабочей группы. В глазах местного населения красивая русская женщина с выдающимися формами. Таня, 18 лет, моя сокурсница – после экспедиции должна была выходить замуж. Собственно, чтобы избежать сельскохозяйственной практики после бракосочетания поехала в экспедицию, так как стройотрядовцы от нее освобождались. У местного населения котировалась как самая красивая и фигуристая из наших девчонок. Двух других Оль чабаны не отмечали, так как одна, подруга Тани, была остра на язычок, в том числе и местными, а другой Оле я симпатизировал и это, наверное, было заметно).
Не зная, что ответить на столь прямой вопрос, я невольно закосил под дурачка:
- А зачем они вам нужны?
Пришла очередь Ахмета вести разговор в дипломатическом ключе – Ну понимаешь, нам как бы не положено, пищу готовить, если рядом женщины есть.
- Отлично! – соображаю на ходу какую пользу можно поиметь из этой ситуации – У нас не принято торговать людьми. Каждый – свободная личность. Единственно, что я могу сделать для тебя по братски, устроить вечер. Вы отстёгиваете свежее мясо, картошечку. Мы крупы, консервы и еще что-нибудь. Девчонки приготовят ужин. Сядем, выпьем, поедим, у вас гитара есть – поиграем. А там как говорится, уболтаешь, будет у тебя персональная повариха, нет, тогда извини, брат. Но никаких скандалов и насилия, договорились?
Ударили по рукам, разошлись. Вечером собираемся в палатке девчонок и рассказываем ситуацию и договариваемся, что девчонки аккуратно в 10 часов свалят в палатку, а мы возьмем дальнейшую культурную программу на себя с параллельным контролем женской палатки.
В обед Ахмет подогнал баранью ногу. Мясо было обработано и с 5 часов вечера варилось как могло в высокогорных условиях. К 8 вечера стол был готов. Праздничный вечер начался. По ходу были умяты две бутылки водки чабанов, съедены мясной суп и каурдак (тушеная картошка с мясом). Девчата непринужденно общались, но аккуратно в 10 часов свалили спать. Тут пришла очередь Вадима, который разбавил огорчение хозяев фляжкой спирта и еще 2 бутылками водки. Местным было объяснено в следующем духе – «Да ну их баб, с ними и не выпьешь как следует».
И пошла чисто мужская пьянка с веселыми историями и сальными анекдотами до часу ночи. При этом «клиенты» ушатывались до вырубленного состояния следующим способом. Возле каждого садились по двое наших парней и по очереди выпивали за мир во всем мире, за дружбу, за науку, за здоровье и чисто, чтоб стоял и деньги были. Через час местные ребята, которые выпивали больше нас в два раза, потихоньку стали отваливаться на боковую. К 12 часам на ногах был только Ахмет, который с нами и попрощался.
Утром, я как всегда встал первым и стал готовить костер. Ко мне поеживаясь подошел Ахмет и спросил:
- Саня, левомицетин есть?
- Сколько?
- Да на четверых.
Я отдал ему пачку таблеток. Видимо даже за 3 часа мясо так и не проварилось. И если нашим желудкам, уже переболевшим медвежьей болезнью, это было по барабану, то пища, приготовленная нашими девчонками, местным ребятам оказалась не впрок. Вечером, когда мы перед дождем вернулись в лагерь, ни Ахмета, ни его братьев, ни овец возле нашего лагеря уже не было. До конца экспедиции пришлось работать на Саймалы-Таше в одиночестве. Мяса, которые девчата сэкономили при приготовлении торжества хватило еще на три прекрасных ужина, а картошки до конца работы.
Запасы нашей водки были уничтожены за вечер, но мир и дружба народов сохранены. Осталась только фляжка спирта, в медицинских целях растраченная наполовину к концу работы. Остальное чисто символически приговорили за успешное окончание экспедиции.