Рыжее счастье⁠⁠

Солнце слепит глаза.

Отключите, пожалуйста, солнце, я его ненавижу.

Я ненавижу утро. Отмените его. Уберите это ясное небо без единого облачка, уберите этих птиц, которые своим гребаным щебетанием будят меня каждый день. Уберите.

Господи, с кем я говорю? Пожалуй, с господом. Ладно, мысли вслух. Бога нет. Все умрем.

— Сынок, доброе утро. Я пошла на работу, еда на плите, деньги на полке в коридоре. Не забудь заплатить за свет, вынести мусор и прибраться в квартире.

— Хорошо, мам.

Отмените родителей.

Я не могу дождаться момента, когда мне наконец стукнет восемнадцать, чтобы покинуть это "гнездышко", ведь все это уже достало.

Достали эти дубиноголовые братья-имбецилы, которые вечно стебут меня и не грешат подзатыльником или даже хорошей взбучкой.

Почему? Потому что они пьют пиво, а я нет. Потому что они шляются непонятно где и с кем ночами, а я нет.

Быдло.

Надоела мать со своей гиперопекой. Мне 17, а не 7.

Надоел отец со своими отличными историями и рыбалке и гараже.

Одноклассники, с задержкой развитии.

Кажется, я родился не на той планете.

Однако, пора вставать.

Лучше йогурта по утрам... Да и йогурт по утрам говно.

Лучше скурить сигаретку, сидя на толчке, благо дома никого нет.

Я вытаскиваю сигарету из пачки. Я кладу её в рот. Я открываю дверь туалета. Я вижу удивление в глазах отца, сидящего на толчке. Он видит удивление в моих глазах. Удивление настолько меня распирает, что сигарета падает из моего приоткрытого рта. Я ошибался.

Получив отборных подзатыльников я снова сижу на кухне, перед строгим батей, склонив голову от стыда. Точнее, стыда я не испытываю. Я испытываю ненависть, маскируя её под стыд. Я сижу, опустив голову, и пережевываю весь табак, что был заботливо извлечён моим недалеким батей.

Он думает, что после этого я перестану курить.

Он прав, пару дней меня будет тошнить от одного упоминания сигарет. А начнет тошнить меня прямо сейчас.

— Ты что, щенок, охренел?! Даже я не курю, а когда курил — то никогда не ходил по дому с сигаретой в зубах — красные глаза, полные злобы таращились на меня — Жри, давай! Пока все не сожрешь — никуда не пойдешь!

Меня тошнит все сильнее. Он же должен был вернуться с командировки через три дня...

— Бать, может хватит? — комок подбирается к горлу. Не комок обиды, комок блевоты. — Мне плохо, я извлек урок.

— Жри, кому я сказал?!

Злость в глазах сменилась шоком, когда весь стол, а так же его бессменная когда-то бывшая белой майка, а так же протертые от старости до дыр штаны были облиты неприятной серо-коричневой субстанцией.

Рвотные позывы сложно сдержать. А я предупреждал. Получив очередную порцию отборной брани и серию тумаков, я пошёл в школу.

Одиннадцатый класс. Ещё шаг и свобода будет совсем за порогом.

В школе я снова получил по голове от местного быдла и с испорченным настроением, лениво перебирая ногами, плелся домой.

Зайдя в магазин, я купил немного молока и вискаса на деньги, предназначенные для обеда.

Рыжий кот. Бесхвостый, никем не любимый. Тощий и обреченный на гнусное существование. Он напоминает мне меня, но он куда более несчастный.

Покормив котика, я собирался было идти домой, как вдруг услышал сзади голос: "Привет".

Разглядев обладателя сего голоса с ног до головы, я убедился, что это очередная инфантильная мразь женского пола. Такая же как и все. Ненавижу их.

Я не стал ничего отвечать, а просто развернулся и зашёл в подъезд.

Вечер не обещал ничего хорошего. Поэтому я натянул наушники и начал слушать новый альбом своей любимой группы, но даже сквозь эти самые наушники слышался свинячий гогот отца, смотревшего очередной низкопробный аншлаг какого-то бездаря российской сцены юмора.

Меня снова тошнило.

Я лежал и думал о том, что со мной происходит. Что я делаю не так и почему проживаю какой-то день сурка вот уже 17 лет. Я обдумал все это, рылся в воспоминаниях и уснул, укрывшись этими мыслями. Так происходит каждый вечер.

Отключите уже это блядское солнце, у меня болит голова. Отмените утро, устройте вечную ночь на земле. Убейте птиц, убейте все живое. Оставьте меня в покое.

"Сынок, завтрак на плите, деньги на полке..." бла-бла-бла.

День сурка.

Лень гладить рубашку. Плевать. Пойду так. Не только мне плевать. Всем плевать.

Выйдя из дома, я заметил, как вчерашняя женская особа, кормит кота. Того несчастного.

И даже гладит по его облысевшей голове. Странно. Никто и никогда кроме меня его не кормил. Пинали, шугали, обливали водой, поджигали шерсть. Но кормить — никогда.

Да нет. Она такая же как все.

— Привет.

Она что издевается? Что ей нужно?

Почему она улыбается? Это розыгрыш. Да пошло оно все.

— Слышь, лох! Мелочь есть?

— Нет.

— Пидора ответ, ахахаха...

Шумный гогот разнесся по всему классу. Заросшая, бородатая шутка из интернета, добралась в массы. Бездарная, тупая шутка. Тупые шакалы.

Последние два слова я случайно произнёс вслух, поэтому я иду домой не только в мятой, но к тому же ещё и запачканной в крови рубашке.

— Привет. Что с тобой?! — Неподдельное удивление в глазах шкуры. Забавно, — Кто с тобой это сделал?!

— Ничего. Никто. Отстань.

Присев на лавочку, я открыл рюкзак и достал молоко и корм. Кот уже тут как тут.

— Почему ты такой грубый? Я не желаю тебе зла.

— Что тебе нужно?

— Понимаешь. Ну, это. В общем, мне скучно, — Чего это она раскраснелась? — Давай погуляем?

Теперь раскраснеться пришлось мне. Последний раз я гулял с девочкой во втором классе, поэтому сейчас я словно язык проглотил. Смог лишь робко кивнуть.

Мы гуляли несколько часов. По парку, по мосту. Она говорила о себе. Я молчал, тщетно пытаясь оттереть пятна крови, которые все больше впитывались в ткань.

Она не такая, как я думал. Она хорошая. Наверное. Не стоило делать о ней предварительных выводов. Хотя и сейчас не стоит. Нельзя доверять людям.

Часы пролетели незаметно. Я и на заметил, как сумерки поглотили наш город. Таня, а как оказалось, именно так её зовут, попросила проводить её. Я проводил. Подходя к её дому, она повернулась ко мне лицом, улыбнулась и просто так, ни за что, ни с того ни с сего поцеловала меня в щеку и, назвав хорошим, убежала прочь.

Я лишь успел крикнуть "ты сама хорошая".

Как глупо.

Неужели я возвращаюсь домой с хорошим настроением? Иду и улыбаюсь как болван.

Нет, такого не бывает.

Господи, даже ненависть поубавилась. Что со мной?!

Солнце. Солнце озаряет мою улыбку. Какого черта?! Ещё и слово такое в голову пришло "озаряет".

Бред какой-то. Нужно же отключить это солнце. Отменить это утро. Отключить, отменить, удалить!

— Сынок, завтрак на плите, деньги... Хотя. Ты же и сам все знаешь. Ты же уже взрослый парень, а я как дура каждый день со своими напоминаниями. Хорошего дня, сына.

Что, мать вашу, происходит?!

Чувствую запах сигарет, спешу на кухню, где отец, напялив очки, читает газету с сигаретой в зубах.

А говорил...

Увидев мою презрительную ухмылку, он произнёс:

— Сынок. Нам нужно поговорить. Присаживайся. Итак, сын. Впрочем, знаешь, давай сперва покурим, — ехидная, но при том добрая и тёплая улыбка расплылась по лицу отца и, протянув сигарету ничего не осознающему мне, он продолжил, — Ты извини, сына. Не прав я был. Взрослый ты уже, сам можешь о себе позаботиться.

Я, растеряно кивнул головой и пошёл собираться на учёбу, когда ко мне подошли братья-имбецилы. Хотя я не удивлюсь, если и они окажутся нормальными.

— Братик. Ты это самое. Короче, может по пивку? Хотя бы безалкогольного, а? Все-таки братья, как никак, а живём как звери какие-то.

В полном ступоре, я вышел из дома с так и не подожженной сигаретой и услышал такой знакомый и тёплый "Привет".

Таня сидела на скамейке. Она, оказывается, красивая. Как я раньше этого не заметил? Её длинные, огненно-рыжие локоны спускались до такого же рыжего кота, сидящего рядом.

Довольная, сытая морда выражала счастье и довольство.

Кажется, он что-то понимал. И в чем-то был замешан. Даже показалось, что он мне подмигнул.