Про лагеря⁠⁠

На волне постов о поездках и попутчиках вспомнилась забавная история из юности. В середине нулевых я жил, учился и работал вожатым в Артеке, том, что детский всесоюзный и орденоносный. На первом курсе мы были настолько не обременены учебой и работой, что решили с группой товарищей человек в 8 после новогодних праздников устроить железнодорожный тур по Украине: Симферополь - Киев - Черновцы - Ивано-Франковск - Львов - Днепр - Симферополь.

Поездка выдалась насыщенная, событийная, в Черновцах мы гостили у знакомого бармена (да так гостили, что следующего по маршруту Ивано-Франковска я не помню от слова совсем). В поезд Львов - Днепр мы погружались уже порядком наевшиеся местным колоритом (и  самогоном немножко). Оказалось, что в попутчиках у нас два брата-грузина: бандитской наружности Мираб (стереотипный кавказский бизнесмен в кожаной куртке, черных очках и с мешком долларов в Тбилиси) и бывший профессиональный регбист Джонни (так представился), который с собственных слов играл во Франции за клуб Лион, но украл в ювелирной лавке какое-то украшение и был депортирован на родину. Ребята оказались невероятно компанейскими, заприметив гитару у меня за плечом принялись тащить всю нашу студетскую братию в вагон-ресторан, но пепел черновицкого самогона еще стучал в наши сердца и вечернего застолья не получилось.

Но утром уж отмазки никакие не катили, грузины разбудили нас запахом свежих пирожков, пива и прочей снеди. Денег своих у нас уже не было почти, угощаться на халяву было неудобно, но Джонни всю нашу скромность твердо отмел словами: "У тебя бог Хрыстя - и у меня Хрыстя, ты параславный - я параславный, угощайтесь". Слово за слово, дошло до гитары, в ход пошли русскороковые хиты, мелодии и ритмы советской эстрады. Джонни на русском говорил плохо, но подпевать пытался. Просил он скромно песню про тюрьму спеть хоть какую-нибудь, но я, извинившись, ответил что подобным репертуаром не владею. Когда запас знакомых песен начал подходить к концу, мы переключились на детские песни (крылатые качели, прекрасное далеко и все такое прочее), а с них - естественным образом на артековские. Спев про горбатый Аю-Даг, про лучшего в мире вожатого и кусочек сердца мы дошли до гимнов. И вот когда прозвучали первые строки гимна Кипарисного лагеря:

"Мы с тобой живем в этом лагере,

я люблю его так друзья..."

восхищенный Джонни просиял и молвил: "Видишь, брат, а говорил, что про тюрьму не знаешь!"