От наркомана до..... Часть 8/2
Глава 8 Есть один путь наверх.
.«То, что кажется иному человеку раем, для другого будет просто нездоровым образом жизни.»
Виктор Пелевин.
Часть вторая. Перемен..!
Сейчас я уже не помню имени сопровождающего меня в Центр парняги, но вроде так же звали предводителя казацкого бунта в ХVII веке, в Запорожье. Тогда от него я впервые узнал о волонтёрстве и служении. Конечно же мне и раньше встречались эти слова, но это понималось как что то связанное с папой Иоанном Павлом II или матерью Терезой и вообще было неинтересным, так как не имело отношения к моей жизни. А тут я прям вдохновился его рассказом, представляя себя в будущем, оказывающим первую медицинскую помощь рахитичным негритянским детям, где то в Южной Африке. Но скорее всего моя эйфория была вызвана фенобарбиталом. Перед самым отъездом, мне удалось выклянчить у знакомых таксистов немного мелочи и купить в аптеке две банки корвалола, этой ядерной смеси из барбитуры и спирта, единственное назначение которой было быстро и дёшево поправлять здоровье синчерам и сливорезам. Я вонял как процедурный кабинет в доме престарелых. И хотя на улице только-только минула середина июня, на мне была кожаная куртка, в которой я ходил зимой, чудом уцелевшие брюки от свадебного костюма и зимние замшевые ботинки Mascote, купленные когда то за бешеные бабки, но от времени имевшие сквозную рваную рану на подошве.
На тот момент, Центр я представлял неким подобием дурки, с решётками на окнах и здоровенными санитарами, с дверьми без ручек и с не закрывающимся сортиром, у которого в двери сделано окно, чтобы санитары видели, что псих просто какает, а не вскрывает себе вены. Но жажда перемен и хорошее настроение, подаренное аптекой, звали в дорогу. Так что вперёд, ведите меня, таинственный незнакомец!
Мой попутчик поил меня кофе и кормил пирожками с грибами. Ах, какими вкусными были эти перекусы!
Последние полгода я пил. Нет не пил, а бухал, керосинил, синячил до поросячьего визга. Из 180 дней своего алко-трипа я не мог вспомнить чего то внятного. Огромная борода и косматые волосы говорили о том, что я вряд ли за это время подходил к зеркалу. В моём доме не осталось ничего, что представляло хоть какую то ценность. Даже столовые приборы были сданы в металлоприёмку. Уцелел лишь холодильник и то только потому, что несколько дворовых синеболов, во главе со мной, не смогли его поднять. Иногда, когда моё тело было ещё в состоянии передвигаться, я отправлялся на колхозный рынок, перед закрытием, и выпрашивал у мясников остатки сала, жилы и всякую обрезь. Потом всё это жарилось на огромной сковороде у меня дома. Адская кухня отдыхала! Тухлый смрад пережаренного мяса поднимался к потолку, соседи сверху гневно захлопывали форточки, а у меня был настоящий пир!
Когда до точки невозврата оставалось ещё пол пути, мне в голову пришла мысль о сравнительно честном и не особо трудозатратном способе заработка. Пока с утра ещё не выветрились вчерашние пары этанола и тело не начала сводить судорога от похмельного страха, я шёл в ближайший магазин, выпрашивал на кассе небольшую коробку и ручку. После того как на коробке появлялись написанные жирными буквами слова «Хочу похмелиться», мне было нужно занять позицию на подходе к продуктовому магазину. Фишка была в том, чтобы пойти не к сетевику, типа Пятака или Магнита, а к захолустному лабазу в рабочем районе, куда спешили по утрам ещё не павшие бойцы синего фронта с деньгами, понимающие как может быть плохо с утра с бодуна и их сердобольные женщины, готовые придти на помощь раненому, в неравном бою с зелёным змием, солдату. Часа за два стояния у крыльца магазина, я изрядно поправлялся, у моих ног стояли несколько, разной наполненности бутылок пива, а в коробке лежало рублей двести мелочью. Бумажные деньги сразу убирались в карман, чтобы у благотворителя не возникло желания вычислять мой заработок.
Самое главное, вызывать у граждан жалость, а не брезгливость. Грустные глаза, лёгкий тремор рук и глубокие, с дрожью в голосе вздохи, чтобы у прохожих не осталось сомнения, что мне очень плохо, но на самом деле я не такой, просто перебрал, не рассчитал, пропив все деньги. Нужно было быть одетым с аккуратной бедностью, а не как бомж. Лучше всего подавали мамашки, жёны вчерашних босяков, разъезжающих сегодня на кредитных Камрюхах. Вероятно и они, что то от меня получали. Наверное чувство превосходства, понимания, чего они в жизни добились. Внезапно разбогатевшие люди невероятно щедрые. Они ещё не дотягивают до модных бутиков и Азбуки вкуса, но уже могут покупать в лавке возле дома пиво Туборг и Рафаэлло с мягким вкусом.
Постояв так пару-тройку часов, я высыпал мелочь в карман и шёл в подвал чурбанской общаги, брал две три бутылки палёнки, картошки, несколько бомж-пакетов, какой нибудь едкой газировки, пару пачек Лиггет-Дуката и банку дешёвого тушняка из бычьих хвостов и требухи. Ближайшие сутки можно было не беспокоиться о еде и напитках.
...Мы вышли из автобуса ранним утром, на автовокзале города, вокруг которого шумел сурово одноимённый лес и выл тёзка-волк.
Я закурил. Воспоминания о просроченных полумиллионных кредитах не вызвали приступа тошноты или страха. Корвалол действовал, даже через пятнадцать часов. За триста километров от траблов, жизнь была не так ужасна.
«Сейчас приедем в Центр, поешь и будешь отдыхать»- сказал мой новый друг. Эх, сейчас бы чекушечку раздавить и можно хоть на край света..