"Никогда не пойму эту страну полностью". Немка о жизни в России
Какой видит Россию генеральный директор издательского дома Axel Springer Russia, выпускающего, такие журналы, как «Вельт», «Бильд», «Auto Bild», «Maxim», «YAM!», Регина фон Флеминг. Об этом она рассказала в интервью телеканалу DW. Несмотря на то, что Регина фон Флеминг работает в оппозиционных изданиях, она очень объективно подходит к вопросу журналистики в России и за рубежом.
Даже вопросы ведущей, которая пыталась получить негативные ответы о России и о российской журналистике, Регина фон Флеминг была во многих вопросах объективна и непреклонна. Итак, видео про негативное расширение НАТО на Восток, про абсолютное сходство российской и западной пропаганды и про некрасивое поведение ведущей, которая хочет заставить человека говорить то, что DW хотят услышать.
Жанна Немцова (далее Ж.Н.): Каковы ваши ассоциации, когда вы слышите слово «Россия»?
Регина фон Флеминг (далее Р.Ф.): Я никогда не пойму эту страну полностью. Никогда. Мне нравится то, что Россия полна сюрпризов. Я живу и работаю в России 20 лет. Когда русские говорят: «Все будет нормально», я начинаю нервничать, так как это означает, что есть проблемы. Так как я знаю, что это «все будет нормально», это как красный флаг.
Ж.Н: Вы сказали, что вам комфортно жить в России. Вот сейчас, в последние два года вам так же комфортно жить в России как иностранке.
Р.Ф: Не совсем. Тяжеловато. Мне не нравится культивирование ксенофобских настроений. Это мне напоминает 1989-й год, когда члены коммунистической партии говорили: «Нам не нужны тут иностранцы». Тогда я впервые услышала (говорит по-русски) «капиталистическая страна». И эта ксенофобия сейчас возвращается со всеми этими иностранными агентами, шпионами, неприемлемой в 21 веке риторикой о том, что за всем стоят США. Я – немка, и за мной американцы не стоят. Была одна неприятная ситуация пару лет назад, когда ввели санкции и контрсанкции. Я разговаривала по телефону по-английски, и пожилая женщина подошла ко мне и сказала: «Мы тут говорим по-русски». Я ответила: «Я закончу телефонный разговор и буду разговаривать с вами по-русски».
Ж.Н: Вы в конце прошлого года буквально через несколько недель после своего ухода из Axel Springer Russia выступали в Берлине и как раз вы посвятили эту речь журналистике и вчастности вы сказали о том, что очень любите играть в шахматы. Если посмотреть на российское медиапространство, то кто, с вашей точки зрения там король, а кто пешки.
Р.Ф: Я думаю, что совершенно точно королем российских медиа является господин Ковальчук – он прямо или косвенно контролирует большую часть российских медиа активов. Об этом сложно говорить – все быстро меняется. Но сейчас есть еще пара мини-королей и все. Есть одна-две медиа компаний, которые работают относительно независимо. Но есть и другая проблема: я психологически понимаю журналистов – это самоцензура, то есть, они намеренно не поднимают некоторые темы, публичное обсуждение которых может иметь последствия. Самоцензура – это самая страшная форма цензуры.
Ж.Н: В связи с тем, что произошло с работниками РБК – были уволены ключевые редакторы (я работала сама на РБК). После прихода Осетинской сильно преобразилось, это все отмечают, это стало независимым и сильным изданием. Вы как многолетний руководитель независимого медийного издания, что выберете: возможность журналистам продолжать работать (то есть так называемая социальная ответственность) или все-таки независимое информирование своей аудитории о происходящем в России.
Р.Ф: Трагедия в России в том, что что бы ты ни делал, обязательно попадешь в какую-нибудь переделку. Даже если качество твоего журналистского материала хорошее (ну вы понимаете, о чем я), например, материал с дочерью Путина. Это классический пример журналистского расследования. Это вовсе не обсуждение частной жизни дочери президента. Это расследование об использовании государственных средств, и это нужно расследовать. Говоря об РБК, я почти всех там знаю. Это трагедия. Многие из них не смогут найти работу, а им надо кормить свои семьи, платить проценты по кредитам и аренду за жилье.
Ж.Н: В Германии есть такое выражение «Путин – ферштейн». Вы наверняка его знаете. Вы являетесь представителем этого течения философской мысли?
Р.Ф: Нет. Я не являюсь человеком, понимающим Путина. Думаю, что из-за моей работы в последние десять лет я – больше агрессор для Путина. Я однозначно не поддерживаю присоединение Крыма, так как не понимаю, с какой целью совершен этот шаг. Однако сейчас я буду выглядеть человеком, понимающим Путина, хотя я не хотела бы принадлежать к этому кругу людей. Эта история началась в 2007 году с выступления Путина на Мюнхенской конференции по безопасности. Тогда он говорил о расширении НАТО на восток и об американской системе ПРО в Европе. И сказал: «Только не на нашем заднем дворе». Он имел в виду Грузию и Украину. И я поражена наивностью Евросоюза: как они решили сблизиться с Украиной, как они не понимали, что эта страна управляется олигархами – страна с клептократической системой. Это не означает, что я понимаю Путина. Я ощущаю дискомфорт оттого, что оттого, что НАТО в Европе становится все сильнее.
Ж.Н: Подождите, надо быть не «НАТО – ферштейн». Они боятся Путина.
Р.Ф: Везде одна и та же пропаганда: и на Востоке, и на Западе. Если я смотрю CNN, у меня возникают те же чувства, как и во время просмотра программ Киселева, к сожалению. Это мое мнение.
Ж.Н: Я все-таки вам возражу, в связи со сравнением CNN и Киселева. Есть принципиальная разница. Их две. Первое – пропаганда в России инспирирована государством. Это государственная пропаганда, это государственная политика. Второе – если говорить о Киселеве, Киселев – это еще к тому же и госчиновник, потому что он возглавляет РИА-Новости. Подождите. Так же как и Пушков, который ведет вечернее шоу и по совместительству (или, наоборот) возглавляет комитет по иностранным делам Госдумы. И третье – российская пропаганда иногда направлена – она формирует у людей понятия: свои и чужие.
Р.Ф: Я не считаю господина Пушкова и господина Киселева журналистами. Они – ведущие развлекательных шоу. Я говорю немного о другом. Я говорю о пропагандистских машинах на Западе и на Востоке. В России все очевидно, потому что, извините меня, они делают это очень топорно и неумно, слишком прямолинейно. Этот нарратив очень похож на советский. Во всех бедах России винят США. Журналистика в России, и я хочу это подчеркнуть, это массовая пропаганда, направленная на то, чтобы заставить людей поверить, что Путин – подходящий лидер. Для Путина журналист – это инструмент пропаганды, а не какая-то отдельная профессия. Для него не существует расследовательской журналистики. Он все время думает, сколько это стоит. Когда он думает о журналистике, он прежде всего думает о том, сколько нужно заплатить, чтобы получить необходимый эффект. Это диаметрально-противоположное восприятие журналистики, где она – отдельная сфера и играет свою роль в системе противовесов. Проблемы с западной прессой в том, что, во-первых, сейчас все меньше журналистов-экспертов по России, которые говорят по-русски. Это уже не так престижно, как во времена перестройки. Второе, это тот мейнстрим, которого придерживаются главные редакторы западных изданий. Все несколько однобоко. Я знаю многих немецкий корреспондентов, которые хотят освещать некоторые события, но издания, на которые они работают, настаивают на другом. В общем, вы не можете публиковать все, что хотите, так как поле ограничено.
Ж.Н: Но это решение редакции. Так бывает. Мы с вами будем говорить 50 минут, а потом останется 22 минуты.
Р.Ф: Так бывает, но я говорю о том, что журналист присылает материал из России, а в штаб-квартире издания придумывают заголовок. Я просто требую от западных коллег честности и объективности.
Ж.Н: Вы всегда говорите – должна быть свобода прессы.
Р.Ф: И непредвзятость.
Ж.Н: То есть государственного влияния должно быть минимум. Вот в Германии есть это? В России этого нет – в этом проблема.
Р.Ф: Жанна. Я могу вам сказать, что в течение 10 лет, когда я руководила восемью изданиями, мне ни разу не позвонили из Кремля и не сказали, чтобы я что-то не публиковала. У меня были проблемы с олигархами, которые были недовольны публикациями об их бизнесе. Здесь в 2012 году экс-президент Германии Кристиан Вульф позвонил главному редактору газеты Bild и оставил ему сообщение на автоответчике, правда, потом президент был вынужден уйти. Так что не идеализируйте западные принципы, не думайте, что там не пытаются оказывать влияние на журналистов.
Ж.Н: Но у нас результатом неповиновения является то, что произошло с РБК. Такое бывает в Германии?
Р.Ф: Да. У нас был один случай. В 60-е годы у нас был такой замечательный министр обороны по имени Франц Йозеф Штраус. С его подачи был арестован издатель Spiegel Augstein и еще несколько журналистов. Это был первый и последний случай в послевоенной Германии, когда правительство прямо пыталось влиять на независимую прессу.
Ж.Н: Регина, мне кажется, вы в России знаете абсолютно всех.
Р.Ф: Да, я горжусь тем, что знаю всех самых популярных звезд российской эстрады. Я могу петь песни Киркорова, я люблю Филиппа Киркорова.
Ж.Н: А можете спеть прямо сейчас куплет из репертуара Киркорова.
Р.Ф: Нет (говорит по-русски).
Ж.Н: Я думаю, достаточно многие люди с вами откровенны. Как часто вы стали слышать фразу – пора уезжать из России? Какое количество людей из вашего огромного круга общения всерьез об этом задумывается?
Р.Ф: Да, это очень грустная тема. С прошлого года я написала 68 рекомендательных писем, которые могут помочь получить грин-карты или стипендии на обучение для моих друзей, журналистов и бывших коллег. Все они хотят уехать. И я должна сказать, что это отток мозгов – это кошмар для страны. ист
