Наши герои. Александр Горовец
Бывший до войны лётчиком-инструктором в аэроклубе, Александр Горовец активно совершенствовал своё мастерство в лётном деле.
К июню второго года войны младший лейтенант служил в составе 186-го истребительного авиационного полка 4-й воздушной армии, проявляя бесстрашие и высокое боевое мастерство.
С началом боёв на Курской дуге за ним было уже 74 боевых вылета, 10 боёв и два лично сбитых самолёта врага. На второй день основных сражений Горовец в составе эскадрильи вылетел на боевое задание. По возвращении был атакован двумя «мессерами», но сумел отбиться. На потрёпанном «лавочкине» устремился догонять своих. И в это время увидел немецкие бомбардировщики. Их было десятка два, но Горовец пошёл в атаку. Свидетели сумасшедшего боя с земли, видели, как один наш самолёт, выделывая невероятные виражи, не только отбивался, но и нападал на целую группу «Юнкерсов». И он сбил 9 бомбардировщиков. Уже уходя от места боя, еле держащийся в воздухе самолёт попал под атаку «Фокке-вульфов».
Подбитый самолёт ушёл в пике. Лётчику удалось открыть фонарь кабины, и он попытался выпрыгнуть с парашютом. Но купол оторвал мощный потом воздуха.
Самолёт на полной скорости ушёл в землю, попав в воронку от крупной авиабомбы. Сверху его засыпало целой «горой» земли, которую смогли откопать только после окончания тяжёлых боёв.
Единственный советский лётчик, который сумел в одном бою сбить 9 вражеских машин, был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.
Ряд современных историков (в частности Н. Бодрихин) считают, что Горовец не мог сбить в одном бою столько самолётов. Но верится больше дважды Герою Советского Союза, участнику боёв на Халхин-Голе, в советско-финской и Великой Отечественной войне – лётчику-истребителю с огромным боевым опытом, генералу Арсению Васильевичу Ворожейкину. Он сказал, что такого не было никогда. Для этого нужно было хотя бы не менее девяти раз исключительно точно прицелиться и «работать» длинными очередями. Но Александр Константинович Горовец действительно сделал то, что теоретически считалось невозможным.