На охоте.
В мире много необъяснимых на первый взгляд, но неизменно пугающих вещей. Недаром страшные истории, рассказанные ночью у костра или прочитанные в темном комнатном одиночестве, так сильно будоражат воображение, распаляя наш спящий до поры до времени первобытный страх темноты, каждым шорохом в соседней комнате уничтожая нервные окончания и иногда даже оседая на голове белым инеем седины. Когда-то наши далекие предки боялись выйти из безопасного жилища навстречу негостеприимной ночи, помня о клыках саблезубой кошки и глубоком овраге, невидимом ровно до той поры, пока ты не окажешься на его дне. Поэтому темноту с постепенным развитием культуры начали демонизировать, населяя ее беспокойными полтергейстами, злыми умертвиями и ужасными оборотнями.
Прошли тысячелетия, но подсознательный страх этот и богатые, неизменно страшные образы остались с нами благодаря эволюционному механизму наследственности и устным преданиям, передаваемым от отца к сыну. Старые мифы и сказания забывались, чтобы через века снова всплыть из небытия, меняясь и искажаясь, каждый раз обрастая новыми подробностями и неизменно упуская частицу первоначального варианта. С увеличением населения и общего качества жизни разного рода страшилок стало просто до неприличия много. А интернет с его рационализмом, бесчисленными «крипипастами» и «стремными видео» на «YouTube» привил уже не одному поколению иммунитет к любого вида стрессам. Мы уже совсем не боимся гулять ночью по лесу одни, ведь мы вооружены научной теорией и относимся ко всякого рода предрассудкам в лучшем случае с ухмылкой. У нас есть простая и понятная картина мира, в котором совершенно нет места ничему «стремному».
Собственно, выше в общих чертах набросано отношение к вопросу всех достаточно разумных по современным меркам людей, к коим себя причислял и я. Ну нет в нашем замечательном, но ужасно скучном и обыденном мире никаких призраков и леших. Есть только светящийся болотный газ, миражи и древние защитные рефлексы. Именно так думали мы с хорошим моим товарищем Антоном, направляясь на несколько дней на охоту в район Таватуя, что близ города Екатеринбурга. Места там цивильные и известные, заплутать довольно сложно, а коли и угораздит — к вашим (ну, то есть к нашим) услугам GPS и, на худой конец, те же егеря в обнимку с МЧС. Экстрим и реализация древних охотничьих инстинктов без отрыва от благ цивилизации, так сказать.
Прибыв на место и справивши все формальности с егерем дядей Мишей, обладателем веселого нрава и невероятно пышных усов, которым бы позавидовал и поручик Ржевский в лучшие свои годы, мы оставили автомобиль недалеко от въезда в хозяйство, и вместе с дядей Мишей налегке отправились навстречу романтике и приключениям. Дядя Миша, ввиду скорого приезда охотничьей делегации каких-то мажоров из Екатеринбурга (клиентура не чета нам, двум вчерашним студентам), имел возможность рассказать и показать очень немногое. В конце концов, пройдя с нами лишь пару километров вглубь и в общих чертах описав текущую ситуацию со зверьем, он с извинениями откланялся, рассказав напоследок анекдот и пожелав нам удачи.
— Ах да, пацаны, последнее время кто-то зверье дерет так, что страх и ужас просто, — обернувшись в пяти метрах от нас, сказал он. — Вы на ночь лучше возвернитесь к въезду поближе, а то мало ли кто там лютует, кабан какой взбесился, может, а добрый кабан, он ого-го каких размеров бывает. Я бы вам рацию дал, но не могу — блаародные оспода прибывают-с, им понужнее будет, не приведи Господь, испугаются чего, — гоготнул он.
— Да у нас GPS есть, дядь Миш, нормально все будет.
— Тьфу ты, джи-пи-эс у них, ты это волку с медведем будешь объяснять. Ну да ладно, у нас тут, чай, не сибирская глушь. Ну все, покедова, пора мне, — сказал он и удалился восвояси.
С собой у нас в объемных туристических рюкзаках были два армейских зеленых спальника, притыренных из стратегических закромов Родины одним знакомым старшим прапорщиком, поесть-попить-покостровать, множество всякой мелочевки вроде ножей и пакетов, и конечно же два ружья — моя самозарядная «Сайга-12» и Антонов старенький «Тоз-34». Для бывалых охотников мы наверняка представляли собой смешное и жалкое зрелище — два городских лопуха, понятия даже не имевших, зачем они приехали в эту глушь и неизвестно на кого вообще собравшихся охотиться. Действительно, ехали сюда мы скорее для того, чтобы просто поноситься по лесу и вволю пострелять по найденным бутылкам, наделать пафосных фотографий с закосом в милитари-стайл (для этого я даже откопал на балконе свою старую «флору», оставшуюся после службы в армии, а «Сайга» на вид ну просто вылитый АК-74). Да и лицензия на какую-то мелкую шушеру была любезно предоставлена Антоновым отцом, отставным полковником МВД, неизменно имевшим хорошие знакомства в самых разных ведомствах.
Углубившись в лес километров на десять, мы за бодрой беседой и смакованием будущей обильной добычи и не заметили, как наступил вечер. Темнеет в конце августа достаточно рано, и было решено разбить импровизированный «лагерь» на краю поляны под ближайшим большим деревом. Наделав множество фотографий (которые я потом все-таки залил на «ВКонтакте» и которые при случайном взгляде на них то и дело заставляют меня поежиться) мы начали готовиться к ужину и последующему сну. И только зачерпывая ложкой наваристый суп из картошки с тушенкой, я впервые осознал — очень уж тихо в лесу. Ведь даже в городском лесопарке то и дело раздается пение какой-нибудь птицы, собачий лай, да вообще миллион разных звуков. А тут… Тихо, только листва шуршит. Да и не видели мы никакой живности, как отдалились от дороги на приличное расстояние. В этом момент мне стало очень не по себе. Так не бывает, любая экосистема содержит в себе кучу разных видов животных, хоть кого-то мы должны были увидеть или услышать! Неприятно так стало, даже жутко. Но тут рациональный разум начал предлагать свои объяснения. Что-то их всех просто спугнуло и заставило уйти с пути нашего следования (может, наши громкие разговоры и шутки?). А возможно, тут геопатогенная зона, вызванная разломом в земной коре? Такие «нехорошие места» объяснены наукой, знаменитые стаи птиц-суицидников обязаны своим неадекватным поведением как раз таким аномалиям — уж очень сильно искажен около них «тонкий мир», магнитные и прочие невидимые глазу поля.
Магнитные поля… Вспомнилось предостережение егеря. Рука сама потянулась к ружью. Прикосновение холодного металла успокоило и обнадежило — против 12-го калибра не устоит никакая аномалия, подумалось мне. Я поделился своими опасениями с Антоном. Тот, имеючи красный диплом физтеха, лишь с улыбкой отмахнулся. Мало ли что? А нам вставать с утра, да хорошо бы еще не замерзнуть за ночь. На том и порешили, еще через пару часов разговоров и обсуждений планов на завтра постепенно откланявшись ко сну в теплых спальниках под уютной потрескивание костра.
… Когда я проснулся, было очень темно. Как обычно бывает сразу после пробуждения, не сразу понял где я и что послужило причиной пробуждения. Спустя несколько долгих секунд я пришел к выводу, что все-таки не сплю. Холодно, темно, пахнет костром и… чем-то еще? Сладковатый такой, противный запах, неуловимо знакомый и определенно ассоциирующийся с чем-то очень неприятным. Тухлое мясо? Или…
И тут я услышал. Метрах в трехстах от нас хрипло завыл волк. Потом еще один, и еще, пока вой не слился в единую пронзительную до седины симфонию. Волки все выли и выли свою разбойничью песню, и казалось, что нет в мире больше тишины, тепла и покоя, но тут… в их хор вплелся и заглушил его, возвысился над ним звук, который по сей день снится мне в самых неприятных из кошмаров. Он был похож, наверное, на предсмертный крик страшно истязаемого человека, хриплый, срывающийся вопль боли и непостижимой ненависти. Так, наверное, кричит умертвие из старых сказок. Вероятно, именно в этот момент я заработал седую прядь на правом виске, по которому люди ныне могут узнать меня в толпе. Волки еще как-то укладывались у меня в голове, но этот вопль… Впав на момент в порыв того самого липкого безумия, которое настигает нас в моменты наивысшего ужаса, я что есть мочи закричал:
— АНТОХА!!! СУКА, РУЖЬЕ!!!
— Щас, щас! — Антон рванулся к рюкзаку, под которым лежало ружье, прямо вместе со спальником.
«Семь патронов у меня (восьмой я никогда не заряжаю в магазин по совету бывалых владельцев «Сайги», говорят, что часто клинит), два у Антона, плюс ему быстрее перезаряжаться… Чёрт, патроны-то в рюкзаке, далеко… Девять, девять, девять… Сейчас бы отцовский СКС!» — лихорадочно думал я, потихоньку приходя в себя.
Видимо, крик был очень большой ошибкой. Вой затих. Я выскочил из мешка, судорожно схватил ружье и прыжком преодолел те три метра, что отделяли меня от высокой сосны, под которой мы заночевали. Сосна была с подлянкой — до ближайшей ветки, за которую можно ухватится, не допрыгнешь даже под диким адреналином, думал в тот момент я. Спиной я прижался к сосне, одновременно досылая патрон и снимая карабин с предохранителя. Антон последовал моему примеру.
— Ч… что делать будем? — задал я дрожащим шепотом глупый, но казавшийся тогда единственно правильным вопрос.
— Стрелять.
И тут началось. Со стороны леса показался первый волк. За ним еще. Твари начали обступать наше дерево полукругом. Волки они вообще загоняют добычу очень тихо, слышно лишь их сиплое дыхание. Паника. Я начал лихорадочно пытаться прицелится то в одного волка, то в другого, хаотично описывая оружием дугу. Умные твари, каким-то немыслимым образом ощутившие опасность, исходящую от двух ружей, как бы в нерешительности остановились. Секунда. Другая. Еще несколько. Ничего, стоят. Всколыхнулась какая-то совершенно безумная надежда. Антон издал сдавленный то ли хрип, то ли смешок. Минута.
Прошли тысячелетия, но подсознательный страх этот и богатые, неизменно страшные образы остались с нами благодаря эволюционному механизму наследственности и устным преданиям, передаваемым от отца к сыну. Старые мифы и сказания забывались, чтобы через века снова всплыть из небытия, меняясь и искажаясь, каждый раз обрастая новыми подробностями и неизменно упуская частицу первоначального варианта. С увеличением населения и общего качества жизни разного рода страшилок стало просто до неприличия много. А интернет с его рационализмом, бесчисленными «крипипастами» и «стремными видео» на «YouTube» привил уже не одному поколению иммунитет к любого вида стрессам. Мы уже совсем не боимся гулять ночью по лесу одни, ведь мы вооружены научной теорией и относимся ко всякого рода предрассудкам в лучшем случае с ухмылкой. У нас есть простая и понятная картина мира, в котором совершенно нет места ничему «стремному».
Собственно, выше в общих чертах набросано отношение к вопросу всех достаточно разумных по современным меркам людей, к коим себя причислял и я. Ну нет в нашем замечательном, но ужасно скучном и обыденном мире никаких призраков и леших. Есть только светящийся болотный газ, миражи и древние защитные рефлексы. Именно так думали мы с хорошим моим товарищем Антоном, направляясь на несколько дней на охоту в район Таватуя, что близ города Екатеринбурга. Места там цивильные и известные, заплутать довольно сложно, а коли и угораздит — к вашим (ну, то есть к нашим) услугам GPS и, на худой конец, те же егеря в обнимку с МЧС. Экстрим и реализация древних охотничьих инстинктов без отрыва от благ цивилизации, так сказать.
Прибыв на место и справивши все формальности с егерем дядей Мишей, обладателем веселого нрава и невероятно пышных усов, которым бы позавидовал и поручик Ржевский в лучшие свои годы, мы оставили автомобиль недалеко от въезда в хозяйство, и вместе с дядей Мишей налегке отправились навстречу романтике и приключениям. Дядя Миша, ввиду скорого приезда охотничьей делегации каких-то мажоров из Екатеринбурга (клиентура не чета нам, двум вчерашним студентам), имел возможность рассказать и показать очень немногое. В конце концов, пройдя с нами лишь пару километров вглубь и в общих чертах описав текущую ситуацию со зверьем, он с извинениями откланялся, рассказав напоследок анекдот и пожелав нам удачи.
— Ах да, пацаны, последнее время кто-то зверье дерет так, что страх и ужас просто, — обернувшись в пяти метрах от нас, сказал он. — Вы на ночь лучше возвернитесь к въезду поближе, а то мало ли кто там лютует, кабан какой взбесился, может, а добрый кабан, он ого-го каких размеров бывает. Я бы вам рацию дал, но не могу — блаародные оспода прибывают-с, им понужнее будет, не приведи Господь, испугаются чего, — гоготнул он.
— Да у нас GPS есть, дядь Миш, нормально все будет.
— Тьфу ты, джи-пи-эс у них, ты это волку с медведем будешь объяснять. Ну да ладно, у нас тут, чай, не сибирская глушь. Ну все, покедова, пора мне, — сказал он и удалился восвояси.
С собой у нас в объемных туристических рюкзаках были два армейских зеленых спальника, притыренных из стратегических закромов Родины одним знакомым старшим прапорщиком, поесть-попить-покостровать, множество всякой мелочевки вроде ножей и пакетов, и конечно же два ружья — моя самозарядная «Сайга-12» и Антонов старенький «Тоз-34». Для бывалых охотников мы наверняка представляли собой смешное и жалкое зрелище — два городских лопуха, понятия даже не имевших, зачем они приехали в эту глушь и неизвестно на кого вообще собравшихся охотиться. Действительно, ехали сюда мы скорее для того, чтобы просто поноситься по лесу и вволю пострелять по найденным бутылкам, наделать пафосных фотографий с закосом в милитари-стайл (для этого я даже откопал на балконе свою старую «флору», оставшуюся после службы в армии, а «Сайга» на вид ну просто вылитый АК-74). Да и лицензия на какую-то мелкую шушеру была любезно предоставлена Антоновым отцом, отставным полковником МВД, неизменно имевшим хорошие знакомства в самых разных ведомствах.
Углубившись в лес километров на десять, мы за бодрой беседой и смакованием будущей обильной добычи и не заметили, как наступил вечер. Темнеет в конце августа достаточно рано, и было решено разбить импровизированный «лагерь» на краю поляны под ближайшим большим деревом. Наделав множество фотографий (которые я потом все-таки залил на «ВКонтакте» и которые при случайном взгляде на них то и дело заставляют меня поежиться) мы начали готовиться к ужину и последующему сну. И только зачерпывая ложкой наваристый суп из картошки с тушенкой, я впервые осознал — очень уж тихо в лесу. Ведь даже в городском лесопарке то и дело раздается пение какой-нибудь птицы, собачий лай, да вообще миллион разных звуков. А тут… Тихо, только листва шуршит. Да и не видели мы никакой живности, как отдалились от дороги на приличное расстояние. В этом момент мне стало очень не по себе. Так не бывает, любая экосистема содержит в себе кучу разных видов животных, хоть кого-то мы должны были увидеть или услышать! Неприятно так стало, даже жутко. Но тут рациональный разум начал предлагать свои объяснения. Что-то их всех просто спугнуло и заставило уйти с пути нашего следования (может, наши громкие разговоры и шутки?). А возможно, тут геопатогенная зона, вызванная разломом в земной коре? Такие «нехорошие места» объяснены наукой, знаменитые стаи птиц-суицидников обязаны своим неадекватным поведением как раз таким аномалиям — уж очень сильно искажен около них «тонкий мир», магнитные и прочие невидимые глазу поля.
Магнитные поля… Вспомнилось предостережение егеря. Рука сама потянулась к ружью. Прикосновение холодного металла успокоило и обнадежило — против 12-го калибра не устоит никакая аномалия, подумалось мне. Я поделился своими опасениями с Антоном. Тот, имеючи красный диплом физтеха, лишь с улыбкой отмахнулся. Мало ли что? А нам вставать с утра, да хорошо бы еще не замерзнуть за ночь. На том и порешили, еще через пару часов разговоров и обсуждений планов на завтра постепенно откланявшись ко сну в теплых спальниках под уютной потрескивание костра.
… Когда я проснулся, было очень темно. Как обычно бывает сразу после пробуждения, не сразу понял где я и что послужило причиной пробуждения. Спустя несколько долгих секунд я пришел к выводу, что все-таки не сплю. Холодно, темно, пахнет костром и… чем-то еще? Сладковатый такой, противный запах, неуловимо знакомый и определенно ассоциирующийся с чем-то очень неприятным. Тухлое мясо? Или…
И тут я услышал. Метрах в трехстах от нас хрипло завыл волк. Потом еще один, и еще, пока вой не слился в единую пронзительную до седины симфонию. Волки все выли и выли свою разбойничью песню, и казалось, что нет в мире больше тишины, тепла и покоя, но тут… в их хор вплелся и заглушил его, возвысился над ним звук, который по сей день снится мне в самых неприятных из кошмаров. Он был похож, наверное, на предсмертный крик страшно истязаемого человека, хриплый, срывающийся вопль боли и непостижимой ненависти. Так, наверное, кричит умертвие из старых сказок. Вероятно, именно в этот момент я заработал седую прядь на правом виске, по которому люди ныне могут узнать меня в толпе. Волки еще как-то укладывались у меня в голове, но этот вопль… Впав на момент в порыв того самого липкого безумия, которое настигает нас в моменты наивысшего ужаса, я что есть мочи закричал:
— АНТОХА!!! СУКА, РУЖЬЕ!!!
— Щас, щас! — Антон рванулся к рюкзаку, под которым лежало ружье, прямо вместе со спальником.
«Семь патронов у меня (восьмой я никогда не заряжаю в магазин по совету бывалых владельцев «Сайги», говорят, что часто клинит), два у Антона, плюс ему быстрее перезаряжаться… Чёрт, патроны-то в рюкзаке, далеко… Девять, девять, девять… Сейчас бы отцовский СКС!» — лихорадочно думал я, потихоньку приходя в себя.
Видимо, крик был очень большой ошибкой. Вой затих. Я выскочил из мешка, судорожно схватил ружье и прыжком преодолел те три метра, что отделяли меня от высокой сосны, под которой мы заночевали. Сосна была с подлянкой — до ближайшей ветки, за которую можно ухватится, не допрыгнешь даже под диким адреналином, думал в тот момент я. Спиной я прижался к сосне, одновременно досылая патрон и снимая карабин с предохранителя. Антон последовал моему примеру.
— Ч… что делать будем? — задал я дрожащим шепотом глупый, но казавшийся тогда единственно правильным вопрос.
— Стрелять.
И тут началось. Со стороны леса показался первый волк. За ним еще. Твари начали обступать наше дерево полукругом. Волки они вообще загоняют добычу очень тихо, слышно лишь их сиплое дыхание. Паника. Я начал лихорадочно пытаться прицелится то в одного волка, то в другого, хаотично описывая оружием дугу. Умные твари, каким-то немыслимым образом ощутившие опасность, исходящую от двух ружей, как бы в нерешительности остановились. Секунда. Другая. Еще несколько. Ничего, стоят. Всколыхнулась какая-то совершенно безумная надежда. Антон издал сдавленный то ли хрип, то ли смешок. Минута.