Впереди всего две или три главы. В худшем случае моего словоблудия - четыре. К счастью, хождения по больничным койкам были конечны. Стоит ли говорить, что концом этой истории будет приторный до горечи хэппи-энд. В общем-то, меня это радует больше всего.

Поехали!

Как я снова очутился в больнице - не помню вообще. В голове есть какие-то призраки воспоминаний о том, что ко мне приходила участковый терапевт. Брали на дому какие-то анализы крови, вроде бы… Но как ехали, как обустраивались на старом койкоместе.. Вообще ничего. Помню уже второе утро в больнице, на обходе зав.отделением, колоритнейший Сергей Шаликович посмотрел на меня, и гаркнул за спину, толпе врачей: смотрите, а! Талант! Как отъелся за месяц, вы посмотрите!

Стоит отметить, что я действительно заметно поднабрал массы. Хотя, что угодно будет выглядеть лучше 37-39 килограмм костей при выписке из больнички.

А там уже понеслись обычные больничнобудни. Меня снова натыркивали иголками, высасывая последнюю кровь. До сих пор удивляюсь, как так выходит. Бегаешь, роняя кал, собираешь все эти анализы по поликлиникам. А в больничке всё по-новой. Тут же, причём. Понятно, что у них там своя кухня, свои допуски по актуальности информации, но всё равно, надо побрюзжать. В этой “ходке” в больницу, мне уже было значительно легче. Уже доводилось хавать и больничную еду. На удивление, она была сносной. Овсянка, например, в моём любимом виде: разваренная до состояния соплей. Пюрешка, без котлетки, из порошка, что не особо меня огорчало. Желудок уже растянулся до нормального объёма, и продолжавший регенерацию организм мёл в себя всё, что плохо приколочено. Для восстановления конечностей нужен был титан. Даже ТИТАНИЩЕ! Пластина для остеосинтеза мыщелков бедра, пластина для этой же цели в правое запястье. К сожалению, меня не было, когда разговаривали о том, что и где закупать из железа. Но конечным результатом был легендарный рейнметалл. Т.е. немецкие пластины. Держал в руках штуковину, которую потом запихнули мне в бедро. Прикольно. Железка, как железка. Нашёл бы на улице, выкинул бы обратно. А ведь стоила она за полсотни тысяч тех ещё рублей, когда доллар был значительно меньше шестидесяти четырёх рублей (клавиатура мгновенно намокла от моих слёз ностальгии). Суммарно весь хард стоил семьдесят девять тысяч. Как сейчас помню. Смотрю в чек, и понимаю, что можно было неплохой компутер прикупить. ОЧЕНЬ неплохой. А в итоге.. Вот это.. Фу. В общем, долго решали, как мне делать операции. Сразу все конечности резать, или последовательно. Так как уже достаточно близко был день рождения, меня вообще не устраивало пролежать в больничке до декабря. Но у Шаликовича не принято было особо распространяться о ходе мысли или планах. Он ставил, по большей части, просто перед фактом. Но от него можно было добиться вразумительной информации. Хотя слов он особо, как я понял, не любит. “Резать к чёртовой матери! Не дожидаясь перитонита!”© Вот его девиз. Мне, уже отвыкающему от больничного режима, снова пришлось учиться вставать в семь-полвосьмого. Ну, как вставать. Открывать глазки и садиться в кровати. О-оооо! Забыл рассказать, каково это, впервые сесть. Это невообразимый… Блевонтин! Садиться я начал ещё за полторы недели до первой выписки, поэтому тут некоторая ретроспективочка. В общем, сняли швы с пузяки моей многострадальной. Швы, кстати, наложены были как в морге. Это инфа от Светы, охуевшей от зрелища ещё в сепсисе.

Для сидения нужен был бандаж. Специальная такая хреновина, чтобы после операции пупочек не развязался от всяких нормальных для неломанного человека нагрузок. И в моём случае, это должен был быть нерастяжимый бандаж. Вафельное полотенце спасёт мир, как спасло меня. Покупается вафельное полотнище длиной в метр, шириной под длину пузяки, нашиваются с одного края бельевые крючки помощнее. Не те, на которые полотенца вешают, конечно, а для белья, типа для лифаков, только металлические и большие. Для БОЛЬШИХ лифаков. И всё. Замотали, застегнули прямо сквозь ткань, без прорезания дыдочек, и можно садиться.

Так вот. Когда я в первый раз сел, меня порадовало, что посадили меня для обеда. Потому как желудок пустой был. Головокружение катастрофическое! Даже если туловище под сорок пять градусов, тушка съезжает на бок! Голова, сука, охренеть какая тяжёлая! У меня реально шея болела держать голову ровно. А когда я кивал, то бился в грудь подбородком. Мышц не хватало погасить инерцию. Забавное зрелище, наверное. Так вот, короче, меня покормили, и я начал жалеть, что меня посадили не просто так посидеть, а для такого деликатного дела. Но я удержался. Пюрешка детского питания была крайне вкусная. И вряд ли она была бы так же вкусна на обратном пути. Начинать садиться было, фактически, поворотным моментом в выздоровлении. Организм понял, что он не овощ не только мозгом, но и остальным телом. Отдельно можно сказать, что сидеть прямо без опоры на спинку кровати было ооооочень тяжело, а поначалу - невозможно. Мышц спины почти не было. Но это было сделано, в конечном счёте. И чтобы дважды не вставать, надо рассказать ещё одну постоянно забываемую процедуру. Мне же в самом начале лечения шинировали челюсти. Именно из-за этого я не мог нормально есть даже когда по показаниям это было разрешено. Так вот лежу я такой красивый в палате, отдыхаю от отдыха. Заходят уже упомянутые ранее силуэты. О! Говорят, ничо так у тебя хоромы, оно нам и лучше, что ты один. Будем тебе снимать оковы с челюстей. Тогда со мной дежурила моя тётка, которая, кстати, нашла и сшила упомянутый выше бандаж. Так вот, отогнали они её подальше, за дверь, и начали экзекуцию. Шины эти, короче, на проволоке. На проволоке, КАРЛ(!!!), она продета у корней между зубов изнутри, концами наружу, где и закручена, как типа проводов на скрутку. Только проволока стальная. Ну, или какую там используют. Когда её вставляют, она в виде скобок для степлера, или что-то типа. Вставляется нормально, как мне сказали. А вот вытягивать… “Надо потерпеть, будет совсем, сука, не больно, но ты всё равно потерпи!”. Такие дела. Эта хрень раздирает дёсны, причиняя нереальные муки. Один врач держит, второй экзекутирует. Не знаю, сколько они надо мной бились. Но лучше бы я был овощем из сепсиса, ибо когда ты он, время как-то не осознаётся. Вырубается мыслительный процесс, и баста. А тут лежи, терпи, мычи, мысленно матерись и проклинай. В конечном счёте, когда они закончили, у меня во рту была хренова туча кровоточащих дёсен, а в плевательнице лежало нечто. И у меня появилась, мать её, мимика! Я мог улыбаться! На память об этом событии мне достались шрамы на нижней части внутренней стороны нижней губы. За те полтора месяца, или сколько их там было, скрутки эти продрали, прорезали или продавили овраги в истончающемся от голода мясце. Прощупываются языком даже сейчас. Меморизы.

Но вернёмся к моменту операций остеосинтеза металлоконструкциями.

Решили сначала оприходовать мне ноженьку-хромоноженьку. Т.к. кость самая крупная, операция кровавая, и лучше её сделать на свеженьком организме, чтоб последствий меньше, последствия слабже, а в целом всё было шЫрше. Из-за того, что операция была не экстренная, а плановая, кровь для неё можно было получить только по обмену из банка крови. Т.е. двое друзей сдают по единице, мне выделяют мою родимую. Не помню, рассказывал ли я раньше, но на сдачу крови пришла хренова орда друзей, друзей друзей, людей даже, с которыми я лично не был, как оказалось, знаком. Сдали, наверное, две полноценных железнодорожных цистерны. Будто у меня тяжёлая форма лучевой болезни, едрён-батон! Но это было круто! Помню, как зашёл анестезиолог-реаниматолог за день до дня Х, пообщаться, давление мне померить. Предложил услуги “особого” наркоза с ~~блэкджеком и~~ противорвотным и труЪ наркозным в-вом. Естественно, ответ был утвердительный. И под подушку на каталке во время отправления в царство “кого-то-режу-без-ножа-до-кости” мне впихнули волшебную химию. Классно было лежать в прохладной операционной после жаркой парилки палаты с окнами на солнечную сторону. Правда, я уже через пять минут дрожал, как осиновый лист, но это всё равно было прикольно. Валяешься в позк Исусика, а тебе подключают всякие штуки. Втыкают в руки катетеры, подключают тонометр.. Опер.сёстры классные в той смене были. Чтобы под наркозом я был стабильнее, старались рассмешить, разряжая мою нервозность. После чего в операционную завалился Сергей Шаликович. Реально, как ангел во плоти! Вся бригада в бирюзовых, голубых и зелёных робах среди голубого кафеля операционной. А он аж ослепительно сиял белоснежным халатом (или как это называется) и высокой шапкой. У меня реально челюсть отвисла. Только “здравствуйте” промямлить и смог. Хотя это я зря, потому что в ответ было: и чего это мы тут вставать пытаемся! Почему не пристёгнут парень? И меня привязали через грудь к опер. столу: ((( Печаль. А сразу послеэ того завесили ширмой поле обзора. После чего мне анестезиолог дал подышать в маску со словами “там только кислород, ты не беспокойся, дыши глубоко!”. И очухался я только в послеоперационной реанимации, где таких как я, отходящих от наркоза, было пруд пруди. А может, это и не интенсивочка была, чёрт его знает. Но было мне хорошо! Меня штырило не по-детски. Как бухой, только без тошноты (спасибо волшебному ширеву) и головной боли. Потом каточка до палаты, где я снова спокойно заснул где-то часов на много.

А вот уже на следующий день я проснулся от боли. И это был хороший приветик из прошлого хирургии сепсиса. Нога болела беспощадно. Если кто бился со всей дури голенью обо что-то твёрдое, умножьте на двести, это будет достаточно близко. Колено после операции было в полусогнутом виде. И первое, что мне сказали, перекошенному от боли, что его нельзя ни в коем случае сгибать. И знаете, что захотелось сделать сразу же? Вот и я о том же. И мысли не было тревожить почиканную ногу. А тут, на тебе, прямой запрет! Хорошо, что в больницах специальные кровати. Она как трансформер. Может подниматься головная половина, тогда можно сидеть. Может подниматься зигзагом со стороны ног, тогда голень лежит как на полочке. классно было смотреть на ногу до первой перевязки. Окровавленный бинт, в потёках, затянуто всё до невозможности. Но я всё равно ржал, как конь, когда скинул простынь. Едва до истерики не дошло. Есть такой оранжевый труЪ раствор, которым санируют операционную зону на теле пациента. Так вот. У меня была оранжевой, сука, вся нога. Со всех сторон. И знаете, что было обмазано гуще всего, правильно, половая, мать её, система! Я не знаю, что там и кому взбрело в голову, но меня как-будто на четверть окунули в этот санирующий морковный ад. Бригада попалась юморная, и это хорошо. Этот раствор, кстати, ни хрена не смывается. Отдыхает по сравнению с ним даже зелёнка. Даже пурпурность фукарцина отступает легче, чем это детище советской (наверное) химической индустрии. Санировать, так чтобы даже могильные черви через два века стороной обползали!

Есть я особо не хотел от боли, но приходилось. Лежал, поскуливал себе в подушку, боясь побеспокоить бабушку, которой достался тогда тяжкий жребий заменять Свету. И где-то через дней пять я уже почти не замечал ноющей с наплывами ломоты боли. Видимо, порог приподнялся с июля месяца на достаточно большую высоту.

Теперь оставалось только ждать, когда консилиум решит, что я уже достаточно восстановился для того, чтобы почикать мне руки. Как ни странно, обе.

Ставки Баяномера всё выше и выше: ))))

Мой личный Адъ. ч.14 "Back to the НИИ" Ушиб Игорька, Моё, Текст, Длиннопост, Больница