Миша⁠⁠

Уж третий день не выходил Миша из дома. То ли боялся, то ли не мог - было непонятно. Все вокруг его сторонились и злобно перешёптывались о его скорейшей кончине. Его вчерашние кореши , которым он задолжал бутылку водки, ломились в дом, дабы выбить из своего собутыльника дерьмо. Ни денег, ни бутылки они, конечно, так бы от него и не добились, но им, будучи в пьяном угаре, хотелось лишь морального удовлетворения. А что Миша? Миша страдал похмельем: болела голова, ломило тело. И тут эти ещё стучали во все окна. Попробовал подняться — не получилось. Что ж, на сегодня месть отменяется. Кое как поднявшись на колент, Миша пополз к горе бутылок, оставшихся после череды бурных попоек. Ровным счётом ничего. Ни капли. Организм же требовал алкоголя. Миша чувствовал: если он не выпьет, то точно отдаст богу душу, а этого он допустить не мог. Жить ему хотелось. Но только для того, чтобы достать ещё бутылочку спирта и забыться. А как же всё начиналось...

Он был обычным трактористом. Зарабатывал немного, но на семью хватало. Жена у него — искусная рукодельница. Делала различные вышивки, зашивала одежду всему хутору. Её все любили, носили продукты и звали в гости. Детишки бегали в её вышиванках - любо-дорого смотреть! Миша тоже был в почёте у односельчан. Никогда ни в чём не отказывал. Вспахать огород? Да без проблем. Привезти сено для скотины? Запросто! Он ничего не требовал взамен, но люди сами помогали ему: кто молока принесёт, кто яйца, кто свежих фруктов да овощей. У самого Миши с женой был небольшой участок, где росла зелень да пару деревьев. Некогда ему с женой было заниматься огородом. А потом родился сын. Здоровый, крепкий, с голубыми глазами — весь в отца! Миша с женой не могли нарадоваться. "Будет теперь тебе помощничек!" — смеялась жена. А он и сам рад. Два поля за раз вместо одного на радостях вспахал! Миша работал, не покладая рук, всё твердил себе: "Вот сынишке на новую игрушку есть. А это — на обучение. Подрастёт — отправим его в город, пущай учится, ума набирается. Не подобает ему быть трактористом, как его отец". Работал он без устали ради того, чтобы сын не был голодным. Жили они счастливо, чем не мог похвастаться больше никто в селе. Малыш рос не по дням, а по часам. Вот уже родители учили его читать, а через год он помогал отцу в мастерской — подавал инструменты. После тяжёлой работы они любили вдвоём идти в магазин за мороженым и кушать его, наблюдая закат.

Что же могло случиться такого, что Миша вдруг потерял всё, что имел, оставшись в одиночестве? А случилась война. Отобрали всех парней с хутора, погрузили в машины и увезли, как они думали, сражаться. С кем и как - никто не утруждал себя объяснениями. Дальше — автоматы в руки и бегом воевать. Миша сражался достойно. Уроки стрельбы из ружья, преподанные ему отцом в детстве, не прошли даром. Бородатые нохчи, отправившие на тот свет немало русских парней, были бессильны против него. Эта бессмысленная война походила к концу. Много смертей повидал Миша за это время и сам был на грани, будучи контуженным гранатой. В живых осталось всего несколько односельчан, обычных парней, которых так же дома ждали жёны и дети. Перед отправкой в родное село каждый получил письмо из дома. Пришло и Мише. Только не от жены. Жену убили, дом частично сгорел, сына похитили. Ведётся расследование. С горя Миша хотел застрелиться, да товарищи вовремя спотхватились. Вернувшись в сгоревший дом, он не смог оправиться от произошедшего. Дом был разграблен, а от двора не осталось ни кола. Решил Миша потихоньку начать всё восстанавливать — авось найдут сынишку. Дни тянулись за днями. Расследование зашло в тупик. Миша потерял всякую надежду, нашёл те сбережения, оставленные сыну на обучение, и купил бутылку водки. Он пил первый раз в своей жизни. Первый глоток обжёг ему горло. Второй прошёл легче. Третий он уже попросту не почувствовал. На следующий день он снова купил бутылку, потом ещё одну. Его стали обходить кругом соседи, а дети забрасывали камнями. Никому не было до него дела. Иногда в беспамятстве он приходил к жене на могилу и рыдал, проклиная всё, на чём свет стоит, но к утру успокаивался и засыпал прямо на холодном камне, обнявшись с ним. Вскоре денег тех совсем не стало, тогда Миша и влез в долги. Сначала, помня все его заслуги, люди, не думая, давали ему деньги, но Миша их пропивал и не возвращал назад. У него перед глазами стояли искажённые невыносимой болью гримасы товарищей, покорёженные танки, реки крови и привкус железа на губах. А по ночам ему снилась жена и звала пойти с ней туда, где им будет так же хорошо, как и прежде. Он протягивал ей руку, и видение тут же покидало его. Миша снова оказывался в пустой и грязной квартире, где царил смрад и роилась всякая живность. Да и он сам из рослого мускулистого парня превратился в жалкий скелет, обтянутый кожей. Его небритое лицо иссохло, веки впали. Теперь денег ему никто не давал. Сколько не выбивали из него долги - ничего не выбили. У Миши был только его дом, в котором за неуплату отключили как воду, так и электричество. Это было давно. Теперь он не способен был подняться с пола. Смерть принесла бы ему большое облегчение, но Миша теперь не мог покончить с собой, а бывшие товарищи по выпивке хоть и избивали его до полусмерти, он всегда поправлялся. Миша лёг на спину и стал ждать смерти. Вдруг он почувствовал в доме чьё-то присутствие. Повернулся и посмотрел на дверь. В дверном проёме стоял его сын. Повзрослевший, загорелый, но всё в той же рубашонке, которую сшила для него мать. "Как он открыл дверь?" — удивился Миша. Не задумываясь над этим вопросом, он удивительно легко поднялся и побежал обнимать сына.

— Сыночек, сладенький мой! Кровинушка моя! Изивини отца-дурака, нечем тебя накормить даже, не во что одеть! Ничего, папа завтра же устроится на работу, тогда-то мы точно заживём, вот увидишь. Заживём!...

Нашли Мишу с сияющей улыбкой на лице.