Казик и Манька
Манька давно мечтала стать учительницей. Часто она представляла себе, как заходит в класс, чтобы научить буйных, непослушных, а то и откровенно наглых мальчишек и девчонок письму, чтению, счёту и прочим безусловно интересным и полезным вещам. Входит и говорит:
- Здравствуйте, садитесь.
Когда двадцать не совсем сознательных, а точнее, совсем несознательных человек с шумом занимали свои места за партами, Манька мысленно начинала урок.
- Ковальский, к доске! - говорила она, строго оглядывая класс, так что блеск её очков был виден с первых парт во всех рядах.
И вот однажды Манькина мечта сбылась. В школе был объявлен день самоуправления. Шестиклассники должны были пойти в третий класс и провести там уроки. Маньке довелось вести урок немецкого языка.
Манька несмело (непривычно всё-таки) спустилась на первый этаж, нашла нужную дверь и вошла в класс.
- Guten Tag, Kinder (здравствуйте, дети), - неуверенно начала начинающая учительница.
- Зиг хайль! - выкрикнул с задней парты кто-то.
Девочка остолбенела. Так плохо ей никогда не было. Но через минуту она оправилась от шока, и записав число и день недели, начала диктовать:
- Mein Vater, der mich aß...
Мальчика выкрикнувшего, "Зиг хайль", звали Казиком. Казик с неохотой вытащил тетрадь и принялся записывать жуткую песню птицы из сказки о можжевельнике.
Всю жизнь Казик мечтал стать рыцарем. Часто ему представлялось, как он разъезжает по лугам на верном коне, размахивая мечом, сражается с драконами, участвует в турнирах, а в свободное время пирует в собственном замке.
Но увы, Казика всюду преследовала суровая реальность, и вместо турниров, мечей и красавиц - дела, дела в доме и школе.
Отец Казика умер ещё до того, как Казик родился, поэтому Зофия (так звали мать Казика) вскормила его одна. С младенчества он осознавал то, что он - единственный мужчина в доме. Поэтому ему рано пришлось учиться забивать гвозди, мыть полы и ходить за покупками.
Манька показалась Казику особенно красивой. Он не сводил с неё глаз, пока она диктовала, и строчки сами собой ложились на бумагу. Кто бы мог подумать, что учительница может быть настолько юной и красивой!
Ни много ни мало - Манька казалась Казику Лорелеей. Той самой Лорелеей, о которой писал Гейне:
Не знаю, что значит такое,
Что скорбью я смущён;
Давно не даёт покою
Мне сказка старых времён.
Прохладой сумерки веют,
И Рейна тих простор;
В вечерних лучах алеют
Вершины дальних гор.
Над страшной высотою
Девушка дивной красы
Одеждой горит золотою,
Играет златом косы.
Вот и Манька, золотоволосая блондинка, выглядела точь- в- точь Лорелея.
Но зовут-то её гораздо прозаичнее, а ведь Лорелея звучит не в пример красивее.
После урока Казик подошёл к Маньке.
- Что тебе надо? - спросила "Лорелея".
- Знаешь.. ну.. это.. - замялся Казик.
- Все вы, мальчишки, такие! - презрительно фыркнула Манька.
И ушла.