История Бреста 151. Не боги горшки обжигают . Проект "В поисках утраченного времени" от 29 июня 2012. Часть 4.⁠⁠

(Это все НЕ МОЁ, а с сайта газеты Вечерний Брест. Читайте там.

(Автор - ВАСИЛИЙ САРЫЧЕВ http://www.vb.by/projects/oldbrest/)

Вещь необыкновенная! Статьи постепенно собираются, и выходят отдельными книгами.(Очень много неизвестных и трагических историй. Захватывает.)

Часть 1: https://pikabu.ru/story/istoriya_bresta_148ne_bogi_gorshki_o...

Часть 2: https://pikabu.ru/story/istoriya_bresta_149ne_bogi_gorshki_o...

Часть 3: https://pikabu.ru/story/istoriya_bresta_150ne_bogi_gorshki_o...

Организационно церковь представляет собой жесткую иерархическую структуру, а для кардинальной коррекции жестких структур, будь то переподчинение или смена ориентации, вернее работать с острием пирамиды, нежели топтаться вокруг ее основания. Немцы не случайно обратили внимание больше на пастырей, чем на паству, при этом разделив православную церковь на две ветви и постаравшись столкнуть иерархов лбами.

Политика оккупационных властей серьезно влияла на религиозную ситуацию. Немцы сознательно стимулировали возрождение церковной жизни. Их армейские командиры во многих случаях способствовали восстановлению церквей, преследуя чисто прагматичную цель: обеспечить себе спокойный тыл, безопасные коммуникации и невраждебное отношение населения.

Однако германская политика в отношении православия не была единообразной. В первые месяцы за ее проведение отвечало командование группы армий «Юг», после чего церковно-политическими вопросами стало ведать рейхсминистерство восточных территорий Альфреда Розенберга и рейхскомиссариат «Украина».

В ведомстве Розенберга имелась группа религиозной политики (руководитель Карл Розенфельдер), желавшая объединить два враждующих течения и создать единую Украинскую церковь, самостоятельную от Московской патриархии. В октябре 1942 года состоялась попытка объединения автономной церкви с автокефалистами – прошли переговоры автокефальных архиереев с экзархом Алексием в Почаевской лавре.

Но рейхскомиссар Украины Э. Кох категорично противился такому объединению и был заинтересован в сохранении раскола и вражды верующих друг с другом – классическое «разделяй и властвуй».

Колебания в церковной политике в Украине определялись взаимодействием и борьбой трех центров власти – рейхскомиссара, министерства оккупированных территорий и СД.

В проекте указа Розенберга за январь 1942 года читаем: «Русскую православную церковь в рейхскомиссариате “Украина” ни в коем случае не поддерживать, т. к. она является носительницей великорусской и панславянской идей. Автокефальную же украинскую церковь, напротив, следует поддерживать в качестве противовеса Русской православной...»

Но уже скоро немцы перешли к равноудаленной политике, не отдавая видимого предпочтения автокефальному или автономному церковному направлению. Ведомства были едины в одном: религиозные чувства населения следовало использовать в интересах Германии. Все средства надлежало использовать под лозунгом «Гитлер против Сталина» или «Бог против Дьявола».

Священнослужителям настойчиво рекомендовалось выражать верноподданнические чувства к Гитлеру и рейху в проповедях и при отправлении обрядов и церемоний. Духовенство принуждали участвовать в празднованиях годовщин начала войны и германских государственных дат. Вновь открываемым церквам ставилось условие молиться за фюрера при совершении литургии. Активно распространялась листовка-молитва: «Адольф Гитлер, ты наш вождь! Имя твое наводит трепет на врагов. Да приидет империя твоя, да осуществится воля твоя...»

Прихожане могли только догадываться о происходившем за кулисами, не зная о том, что немцы не просто санкционируют содержание проповедей, а цензурируют текст. Для верующих важнее была полученная возможность открыто выражать религиозные чувства, не опасаясь преследования властей.

Отношение духовенства к германской оккупации было различным: от открытой поддержки до организации сопротивления. При этом во многих случаях, чтобы сохранить себя и приход, священнику приходилось находить язык с двумя, а то и тремя равноопасными сторонами.

Газета «Наше слово» от 5 февраля 1943 года с воодушевлением писала об акте христианской благотворительности: «Брестское духовное правление Полесской епархии при Св.-Симеоновском кафедральном соборе в Бресте 2 февраля передало в руки П. Комиссара Брестского округа 2000 карбованцев, предназначенных правлением на благотворительные цели. Пан Комиссар принял с благодарностью и высказал намерение передать их брестскому Комитету самопомощи для раздачи бедным горожанам».

А архипастырское пасхальное послание митрополита Полесского и Пинского Александра, опубликованное 7 мая 1943 года, местами походило на воззвание, состряпанное идеологическим ведомством Геббельса:

«Нельзя служить Богу и мамоне (Матф. VI, 24). Станьте же, братья, в этой решительной борьбе на стороне защитников добра и справедливости. Мы уже обязаны Немецкому Народу за изгнание с наших земель жестокой коммунистической власти. Немецкая армия сегодня борется за новую жизнь человечества. Вы окажете ей свою помощь своим решительным противодействием вражеской пропаганде.

Мы все обязаны ее поддержать честным отношением к труду. Мы обязаны стать ее верными союзниками и добросовестно выполнять распоряжения, которые нам дает Немецкая Власть. Законы войны суровы, но, поскольку они подразумевают успех общего дела, им следует подчиняться. Для победы над общим врагом, которым является большевизм для всего культурного человечества, Немецкий Народ несет наитяжелейшие потери. Мы должны вместе нести это бремя, чтобы быть участниками победы над злом».

Но это была лишь одна, внешняя сторона.

В звучавшей в церквах антисоветской пропаганде паства зачастую угадывала формальность. Вопреки ожиданиям немцев, церкви не столько вели борьбу с большевизмом, сколько становились центрами национального самосознания. Официально и неофициально они создавали кружки взаимопомощи, протягивая руку обездоленным, включая командирские семьи и узников лагерей военнопленных. Милосердие вошло в противоречие с позывами к мщению.

К середине войны идеологи рейха были вынуждены признать, сколь значительное место заняла Русская церковь в патриотическом движении в СССР. В бюллетене полиции безопасности и СД от 7 мая 1943 года указывалось: «Советская пропаганда сумела ловко использовать религиозные чувства населения в своих целях».

Митрополит Московский и Коломенский, патриарший местоблюститель Сергий вел последовательную борьбу с украинской автокефалией и ее администратором архиепископом, а позже митрополитом, Поликарпом (Сикорским). В воззвании от 5 февраля 1942 года митрополит Сергий писал: «Лакейски увлеченный, Сикорский будет теперь призывать украинцев целовать терзающую их руку в благодарность за столь свое образное “освобождение”, всемилостивейше пожалованное им от Гитлера.

Именем Божиим заклинаю всех православных не поддаваться всем речам соблазнителя и не входить с ним ни в какое общение; крепче держаться за духовно породившую нас исконную нашу матерь-Церковь Православную и идти только с нею одобренным и указанным ею путем. Преосвященных же архипастырей Украины братски умоляю бодренно и молитвенно стоять на страже своей и не давать Боговрученной паствы на расхищение волкам, ее губящим».

4 сентября 1943 года Сталин принял митрополита Сергия и двух других высших сановников церкви. Он высказал одобрение патриотической деятельности духовенства и верующих православной церкви, разрешил избрать Патриарха Московского и всея Руси и образовать Священный синод. Таким образом, отмечали историки М. Геллер и А. Некрич, состоялось не только официальное примирение государства с православной церковью, но и признание ее де-факто (и по мере надобности) интегральной частью режима». Вскоре было разрешено открыть в Москве двухгодичный Богословский институт, а в епархиях одногодичные богословско-пастырские курсы. 8 сентября Сергий был избран патриархом, а собор архиереев, избравший его, принял важный документ под названием «Осуждение изменников вере и отечеству».

В церквах стали возноситься молитвы за здоровье Сталина.

Окончание следует.