Евгения Гаркуша-Ширшова.
«Работа должна быть связана только с добычей золота. Театр категорически запрещен. Этапирование должно быть осуществлено изолированно от других заключенных» - такие указания были даны в отношении Евгении Гаркуши-Ширшовой при ее ссылке в Магадан. По профессии она была актриса, до ареста в 1946 году работала в театре им. Моссовета, снималась в кино (фильмы "Пятый океан", "Неуловимый Ян"). Была замужем за наркомом морского флота СССР Петром Ширшовым.
"Ее арестовали по личному распоряжению Берия в 1946 году. Ордера на арест не было. Отец год не знал, где она. Мне известно, как он искал ее, пытался спасти. Даже до Сталина достучались. Тогда была произнесена знаменитая фраза, попавшая впоследствии в западную прессу: «Мы найдем ему другую жену». Через год тюрьмы моя мать была выслана в Магаданскую область на 8 лет, где умерла 11 августа 1948 года", - пишет дочь Марина Ширшова, которая смогла восстановить трагическую историю своей семьи через архивы, дневники отца, тюремные письма матери, поездку по лагерным местам.
Марине было немного больше года, когда к ним на дачу приехал Абакумов и обманным путем увез Евгению: "Он запросто заехал и сказал, что маму вызывают в театр, а у нас телефон не работает. Впрочем, он предложил подвезти до Москвы. Как была она на реке в летнем платье, смеющаяся, села к нему в машину, и исчезла навсегда. Это совсем не было похоже на арест, и при этом присутствовали я, в коляске, и мой сводный брат Роальд, который как всегда проводил у нас летние каникулы. Отец был в городе, на работе, и до вечера у домашних не было, собственно, повода беспокоиться за Женю".
Первоначально ей было предъявлено обвинение по расстрельным статьям 58-1 «а», 58-10 ч. Благодаря вмешательству мужа, приговор заменили ссылкой на Колыму (Дальстрой) сроком на 8 лет за спекуляцию и подозрительные связи. Настоящей причиной ее ареста, по словам Марины, было то, что она "оскорбила всемогущего грузина" и он ей таким образом мстил: "Лаврентий Павлович востребовал, по своему обыкновению, любви Жени, а она ухитрилась дать ему пощечину на одном из приемов в Кремле".
Во время следствия она подписала все показания на себе (шпионаж в пользу Англии, ожидание в Москве прихода немцев). Только спустя 16 месяцев тюрьмы ей удалось передать два письма мужу. "Ты извини за все, но меня так научили сомневаться во всем, что я сама себе не верю. Во мне произошла линька. Бог свидетель, какие это муки. Я стала другим человеком. Много произошло переоценок, и я пришла к выводу, что Любовь — главное, где бы она ни была, и к чему бы она не была.
В таком положении как я — не врут. Душа моя такая, как ты знаешь ее. Ну а внешняя форма — «подгуляла». Она всему и причина. Мы оба «страдаем» этим недостатком.
Не суди за мысли о смерти. Когда у человека забирают все: Родину, мужа, дочь, сестру, родных, то она одна (смерть) может дать утешение. Если нет Родины и вас, то все кончено. Знаешь, как я отношусь к Родине! ... Моя жизнь в твоих руках. Я для тебя буду кем захочешь. Теперь не печалься, что я слаба. Меня будет держать дух!".
Меньше чем через год Евгения скончалась в поселке Омчак Магаданской области в возрасте 33-х лет. По одной из версий она покончила с собой, отравившись снотворным.
Марина вспоминает, что о смерти матери ей не сообщали, поэтому все детство она ждала ее возвращения: "Больше всего мое воображение потрясали туфли на прозрачных высоких каблуках — на «хрустальных» каблучках, совсем как у Золушки. Я надевала, путаясь в длинном шлейфе, концертное платье, сшитое все из блесток, как рыбья чешуя. В больших коробках лежали шляпы, вуалетки, веера и искусственные цветы. Все это было так красиво и необычно. Я знала, что все эти вещи принадлежали моей маме, и что моя мама уехала на длительные гастроли, которые все никак не кончались".
