Дедушка мечтает, чтобы я вышла замуж.
Ему, по большому счету, по барабану за кого, когда и случится ли это вообще, но ему хочется нести какое-то глобальное добро. Так он чувствует себя нужным. Поэтому и выбрал цель – выдать меня. В мужиках он не силен, женихов за руку мне не водит, а занимается, чем горазд – собирает деньги на торжество. Он хочет цыган, кортеж из белых "иномарок" и какую-нибудь полумертвую советскую певицу – это ему симпатично и понятно. Я знала, что он что-то откладывает, но понятия не имела, куда, сколько и чего.
И тут я приехала в гости, и он поднял тему:
- Сколько там уже в твоей свадебной копилке?
- В моей? - спрашиваю. - Какой?
- Ну да. Я же тебе деньги на твой депозитный счет кладу. У тебя есть доступ?
А я душе не это самое, какой такой счет. Смотрю на свою маман, а у нее лицо в удивленный батон вытянуло. Во взгляде читается паника, молитва вольной интерпретации и вполне себе конкретное: "я тебе потом все объясню, давай, родимая, кивай, ты мне должна за роды". Я это выражение знаю. Знаете, как у кота, сожравшего ваш лелеянный фикус.
Важно понимать, что у нас в семье принято деда не расстраивать. Во-первых, из уважения, конечно, а во-вторых, потому что грустный дед равно всем пизда – будет скандал и перепись завещания. И вот я сижу, не понимаю, что говорить, чтобы на выходе беседы такое же количество живых родственников осталось, как на входе. Но вижу, что мамочка брови уже не то что в домик, в восьмиэтажную высотку сложила и в эксплуатацию сдала.
- Эм. Не помню, дедуль.
- Примерно хоть. Лен, знаешь? - обращается он к матери моей. - Я ж просто не умею пользоваться этими системами, внуча, поэтому Лене деньги отдаю, а она их тебе кладет.
И тут я понимаю, что к чему. Дед на свадьбу деньги мне выдает, а эта принцесса в балетках с кокетливым бантиком складывает мою фату себе в карман. О горе мне, придется жрать голубцы на торжестве без Ларисы Долиной. Но, думаю, потом разберемся, не при дедуле. Кое-как срезались с темы, расцеловались, едем с маман домой:
- "Где деньги, Зин?" - спрашиваю у родительницы.
- Я не трачу! - отвечает ма. - Я откладываю, клянусь!
- На свадьбу?
- Ну нет... Я это... На Бали.
Тут обатонилась уже я. Приехали. Всем тещам, значит, в тазу ноги моют, а наша себя не в дермище нашла, ей – в Индийском океане ополаскивайте, будьте добры.
- В смысле?!
- Ну замуж ты пока не планируешь, а в Индонезию я хочу давно, мне надо. Тебя тоже возьму.
Мне, конечно, не жалко, езжайте, куда хотите, родственники дорогие. Это интереснее, чем 78 тостов за молодых и горячее, но... Кажется, на свадебку мою, кроме деда, уже никто и не ставит. Всем Азия ближе, чем мои перспективы. Приехала домой, проверила шкаф. Оказалось, что полотенцами, которые двадцать лет неприкасаемо хранились в качестве приданого, кто-то начал вытирать семейные зады.
Надо срочно замуж, а то проебу остатки приданого – чайный сервиз "в розочку" и кухонный комбайн "Мрія". Нам это с Долиной не на руку.