ЧУДЕСА ПСИХОТЕРАПИИ⁠⁠

Вера Николаевна робко посмотрела в глаза своему первому психотерапевту, так, словно оставила там на самой глубине бюджетную шоколадку, и снова опустила взгляд к своим выходным туфлям.

- Понимаете, доктор.. я человек верующий, и мне намного проще было бы сходить в церковь, но там на меня посмотрели как на дуру... Проблема ведь нестандартная, и даже в гугле я такого не нашла, - еще больше смутилась Вера Николаевна.

- Да да... Я очень хорошо вас понимаю, женщина. Я ведь разное выслушивал за четыре месяца практики. Но такого, поверьте, ещё не было. Да уж... Но вы главное не волнуйтесь так шибко, лучше расскажите мне о своем детстве, много ли времени вы проводили на огородах, возможно, пропалывая грядки, однажды, вас кто-то напугал? Например ужик, каракурт, или сосед эксгибиционист? - поинтересовался психотерапевт Вадим Щавеленко, и ласково погладил указательным пальцем качающую головой сувенирную собачку, которая 10 лет сопровождала его в дороге, когда он служил отважным дальнобойщиком.

Вера Николаевна, тыкаясь-мыкаясь взглядом, наконец-то нашла объект, на котором не грех было и зацепиться. Этим объектом оказалась весьма пожилая и дряблая мышь, которая восседала в углу кабинета в позе публичной девки, ожидающей заказ. Эта мышь, казалось, повидала и выслушала куда больше, чем все то, что довелось услышать Щавеленко. Ведь ранее это полуподвальное помещение принадлежало паспортному столу, и хорошенько пропиталось всеми его эмоциями и горячностями.

- Я, когда поняла, что тут вопрос не простой и нужно действовать по зову интуиции, я именно вас и подчеркнула в газете с объявлениями. Из-за фамилии вашей... Она ведь тоже, как это правильней сказать? Имеет отношение к урожаю, овощам, прости Господи, - пояснила Вера Николаевна.

Вадим глубоко вздохнул, когда обнаружил, где именно завошкался взгляд Веры, затем крутанулся на стуле разок по часовой стрелке, и резко встав, подошёл к небольшому холодильнику, спрятанному в тумбе, достал оттуда баклажан и кабачок, и молча положил овощи перед Верой Николаевной.

Увидя натюрморт Вера тут же закрыла глаза руками и неприятно зашипела.

- А теперь давайте успокоимся и ответим мне, хотя нет! Ответим первым делом самой себе, на важный вопрос, где же тут кабачок, а где баклажан? - настоятельно спросил психотерапевт Вадим Щавеленко.

- Вы же знаете... Вы же знаете... Я не могу ответить на этот вопрос. Ведь именно из-за него я к вам и обратилась. Я совсем перестала отличать баклажаны от кабачков. Они для меня совершенно на одно лицо, на одну жопку даже. А для человека, который обожает кабачковую икру и ненавидит баклажанную, это очень обидный момент. Очень обидный, - не отрывая ладони от лица залепетала Вера Николаевна.

Вадим достал из кармана носовой платок и накрывши им овощи, снова уселся на стул-егозу.

- Итак! Я так понял, обыкновенная терапия тут бесполезна. Переходим к заданию со звёздочкой. Секретарь, включайте Эннио Морриконе! Вера, как давно вы перестали отличать баклажан от кабачка?

- Этим летом, на новую луну, - успокоившись ответила Вера Николаевна.

- А все остальное? Вы ещё в силе отличить, скажем... Веру Брежневу от Веры Полозковой? Или термометр от будильника? Тяпку от сапки? Сникерс от Марса? Шишкина от Пушкина, белый уголь от черного, батон от бидона, и все такое?- продолжал интересоваться психотерапевт Щавеленко.

Вера Николаевна молчала. Она больше не смотрела на мышь, на свои выходные туфли. Эннио Морриконе будил в ней странные романтические чувства, которые последний раз она ощущала на четвертой юбилейной встрече выпускников. Она хотела расплакаться, обняться, возможно даже, пожаловаться на то, как сложно она перенесла развод пятнадцать лет назад, но боялась этого сделать, ведь она проплатила всего один час, а если разговор завяжется... Кто его поди знает...? В конечном итоге лето подходило к концу, и с кабачковой икрой уже можно было и попрощаться до следующего лета.

- Доктор, вы знаете, мне только что все стало понятно. Прямо как рукой сняло, - неожиданно для самой себя выпалила Вера Николаевна и натянуто улыбнулась, - Наверное это сезонное, високосный год же, знаете, у всех свои странности. Вон Ирка, с мясного ряда, так она все бросила и пошла на курсы маникюра. А Люся, кума моя, так та продала участок и поехала в Египет. И правильно, говорю, сделала, жизнь же одна, хоть и собачья.- Да вы что? И как этим летом в Египте? - оживился Щавеленко.

- Ой, вы знаете... оооочень хорошо. Она ведь не сама вернулась даже. А с верблюдом в такой специальной перевозной коробке. Там такие коробки выдают. Маленьким верблюдом, правда, но он подрастет, - продолжала оживляться Вера Николаевна.

- Ну и отлично! Видите, как хорошо, что вы больше не волнуетесь. На самом деле я и сам не понимаю, где из них баклажан, а где кабачок. Хи-хо-хи! Это ведь такие мелочи на самом деле...- стащивши носовой платок с овощей, чтоб обтереть им потный лоб, завершил сеанс психотерапевт Вадим Щавеленко.

Вера Николаевна по старой привычке нежно подсунула под бумаги на столе купюрку в 500 рублей, ещё раз поблагодарила за помощь и поскорее покинула кабинет.

Август, по своей обыкновенной манере выжимал из себя все те невыжатые краски, которые так крохоборно экономил в своем начале. Какой-то странный старик, шагая по аллее через дорогу, накидывался всем телом на первые опавшие жёлтые листья, словно это были и не листья вовсе, а гранаты, от которых пора спасать это странное, но милое человечество.