Читаем вместе "Спящие красавицы"⁠⁠

Совсем недавно у мастера вышла новая книга "Спящие красавицы". Начал ее читать и понял, что очень хочу поделиться прочитанным, тем более, что профессиональный перевод выйдет еще не скоро. Ну а где же еще это сделать, как не на любимом Пикабу))

Каюсь, уже пытался начать переводить Возрождение. Но дом, семья, работа... В общем не вышло. Не то, чтобы я чего-то из этого лишился, но в этот раз, обещаю, выйдет лучше) Думаю, буду выкладывать примерно одинаковые куски текста раз в 2-3 дня.

Я не профи, даже, наверное, не любитель, но мало ли, вдруг кому-то, так же как и мне, не терпится прочесть этот новый роман, написанный, к тому же, в соавторстве с сыном. В общем, поехали.

Эви рассмеялась, когда мотылек уселся ей на руку. Она легонько коснулась указательным пальцем коричневых волн на его крылышках: «Привет, красавчик». Мотылек вспорхнул и стал подниматься все выше и выше, пока его не поглотил луч Солнца, пробившийся сквозь блестящие зеленые листья в двадцати футах над Эви, которая устроилась на земле среди корней.

Отблескивающая медью красная веревка вытекла из черного дупла в середине ствола. И, извиваясь между чешуйками коры, устремилась вниз. Разумеется, Эви не верила Змею. У нее уже были из-за него проблемы.

Вместе с десятью тысячами других, ее мотылек вспорхнул с вершины дерева. Потрескивающим пестрым облаком рой пересек небо в направлении болезненных низкорослых сосен, растущих на противоположной стороне луга. Эви поднялась и последовала за мотыльками. Стебли хрустели под ее ногами, высокая, по грудь, трава щекотала кожу. Достигнув унылого, почти полностью заболоченного леса, она почуяла первые химические запахи – аммиак, бензин, керосин, множество других… Десять тысяч шрамов на единственном куске плоти. Надежда, которую Эви, сама того не зная, все еще питала, угасла.

Лохмотья паутины, искрясь на солнце начали вываливаться из ее следов.

Часть 1. Старый треугольник* (*Речь идет о металлическом треугольнике, которые раньше висели в ирландских тюрьмах. Звон от удара об этот предмет являлся сигналом к побудке. Также, звон использовался для пытки, состоявшей в том, что заключенным долгое время не давали возможности уснуть.)

Семьдесят женщин

в женской тюрьме

Я хотел, чтоб это

Было с ними,

Я остановился.

Тогда этот

Старый треугольник

Разнес свой звон

Вдоль берегов

Королевского канала

Брендан Биэн*

(*Это отрывок из песни, вот не знаю как его корректно перевести,

очень уж все абстрактно, ну и перевод поэзии пока выше моих сил))

Глава 1.

1.

Ри спросила Джанет, наблюдала ли она когда-нибудь за квадратом, который образуется от света, падающего в окно. Та ответила, что нет. Ри расположилась на верхней койке, Джанет на нижней. Обе ждали, когда откроют камеры к завтраку. Шло очередное утро.

Оказалось, сокамерница Джанет провела целое исследование, посвященное этому световому квадрату. Ри объяснила, что он, начав движение со стены напротив окна, медленно сползает вниз, затем перетекает через поверхность стола и, наконец, оказывается на полу. Как могла убедиться Джанет, сейчас он сиял именно там, в середине пола.

- Ри, - сказала Джанет, - я просто не могу беспокоиться по поводу светового квадрата.

- А я говорю, ты не можешь не беспокоиться из-за него! – Ри издала гогочущий звук, которым обычно выражала удовольствие.

- Окей, что бы это ни значило.

В ответ Ри в очередной раз счастливо гоготнула.

Ри была как ребенок, который просто не может сидеть в тишине. Когда-то она промышляла кредитным мошенничеством, подделкой документов и даже пыталась продавать наркотики. Ни в чем из этого она не была достаточно хороша, что и привело ее сюда.

Джанет попала сюда за непредумышленное убийство. Зимой 2005 она ударила своего мужа Дэмиана отверткой в пах и, поскольку, он был под кайфом, просто села в кресло и позволила ему истечь кровью. Конечно же она тоже была под кайфом.

- Я сверялась с часами, - продолжила Ри, - засекала время. Двадцать две минуты он движется со стены до того места на полу.

- Тебе стоит позвонить Гиннесу.

- Прошлой ночью мне снилось, что я ем шоколадный торт с Мишель Обамой. Она ругала меня, говорила, что я от этого растолстею. Но сама тоже его ела. – Ри гоготнула, - ладно, это я выдумала. На самом деле мне снилась, моя учительница. Она все время говорила, что я пришла не в тот кабинет, а я утверждала, что именно в тот, она соглашалась и какое-то время вела урок, потом вновь заявляла, что я не в том кабинете, я отрицала… И так по кругу. Это невероятно раздражает. А что снилось тебе, Джанет?

- Эмм… - Джанет попыталась вспомнить, но ничего не вышло. Ее новые медикаменты, судя по всему, укрепили сон. Раньше ей снились кошмары про Дэмиана. Обычно он выглядел точно так, как в то утро после смерти – кожа полосато-синяя, как будто испачканная в чернилах. Джанет однажды спросила доктора Норкроса не связано ли это с чувством вины, на что тот уставился на нее своим «ТыБлятьСерьезно?» взглядом, который обычно выводил ее из себя. Однако, в этот раз она стерпела, и он все же ответил: «А у зайца длинные уши?» Так или иначе, Джанет не скучала по тем снам.

- Извини, Ри, я не помню. Если что-то и снилось, это ушло.

Вдалеке, в холле второго этажа крыла Б послышался стук каблуков о цементный пол – офицер выполняет последнюю проверку перед тем как двери камер откроются.

Джанет закрыла глаза. Она придумала свой сон. В нем на месте тюрьмы были руины. Мощные лианы взбирались на древние стены камер, колыхаясь на ветру. Потолок наполовину исчез, обглоданный временем. На его месте остался лишь небольшой нависающий выступ. Пара маленьких ящериц носятся по груде ржавого металлолома. В воздухе кружат бабочки. То, что осталось от камер наполняет густой запах земли и листьев. Бобби стоит в стороне в стенном проеме. Он впечатлен. Его мама – археолог. Она нашла это место.

- Как думаешь, можно попасть на телеигру, если у тебя есть судимость?

Видение рассыпалось. Джанет застонала. Что ж, это было прекрасно, пока не закончилось. Жизнь на таблетках определенно лучше. Ей удалось обнаружить тихое и спокойное местечко. Надо отдать должное доктору, химия работает. Она открыла глаза.

Ри испуганно смотрела на Джанет. Трудно сказать что-то в защиту тюрьмы, но для такой девушки как Ри это, пожалуй, самое безопасное место. Там во внешнем мире, она бы наверняка попала под машину или продала травку наркоману, который ее и прикончил бы.

- В чем дело? – забеспокоилась Ри.

- Ни в чем, просто я была в раю, вот и все, а твой большой рот его сдул.

- Что?

- Забудь. Слушай, я думаю должна быть специальная телеигра, в которой участвовать могут только люди с судимостью. Назовем ее «Вранье ради призов».

- Мне очень нравится! И как это все устроено?

Джанет села и, зевнув, пожала плечами.

- Мне надо подумать об этом. Ну, знаешь, правила придумать.

Их дом. Всегда им был и всегда им будет, незыблемый, мать его, мир, аминь. Камера длиной десять шагов. Четыре шага между кроватями и дверью. Стены гладкие, цементные цвета овсяной каши. Мятые картинки и открытки висят в одном единственном разрешенном месте. Маленький металлический стол - перед одной стеной, металлический стеллаж - перед другой. Слева от двери стальной унитаз, на котором надо сидеть на корточках, другой при этом должен отвернуться, чтобы сохранить хотя бы иллюзию приватности. Дверь камеры. Маленькое, с двойным стеклом, окошко на уровне глаз с видом на короткий коридор, проходящий через крыло Б. Каждый дюйм, каждый предмет в камере приправлены всепроникающим ароматом тюрьмы: потом, плесенью, лисолом* (*сильное моющее и дезинфицирующее средство).

Сама того не желая, Джанет все-таки обратила внимание на световой квадрат между койками. Он почти уже добрался до двери. Но ведь он все равно не сможет продвинуться дальше? Если только тюремщик не отопрет дверь, он заперт здесь так же, как и они.

- А кто будет ведущим? – Ри не унималась, - в каждой телеигре есть ведущий. И какие будут призы? Они должны быть классными. Детали! Мы должны продумать все детали, Джанет.

Ри подперла голову рукой и, наматывая на палец свои густые белобрысые кудри, смотрела на Джанет. В верхней части ее лба виднелась череда шрамов, напоминающая след от гриля – три глубоких параллельных линии. Хоть Джанет и не знала откуда появились эти шрамы, она могла с уверенностью заявить, кто их оставил – мужчина. Может быть отец, может брат, может бойфренд, а может парень, которого она никогда не видела прежде и больше не увидит. Среди постояльцев исправительного учреждения Дулинга, мягко говоря, у немногих были веселые истории. При этом, почти все истории включали в себя плохих парней.

Что тут сделать? Можно жалеть себя. Можно ненавидеть себя или всех остальных. Можно обдалбываться, нюхая чистящие средства. Можно делать все, что угодно (в рамках весьма ограниченных условий, разумеется). Ситуация все равно не изменится. Твой следующий шанс крутить большое сверкающее колесо фортуны выдастся не раньше следующего слушания по условно-досрочному освобождению. Джанет не позволяла себе лишнего, ей стоит беречься ради сына.

Раздался звучный грохот – офицер из своей будки разом открыл все 62 замка. Половина седьмого утра. Все потянулись на утреннюю поверку.

- Не знаю, Ри, подумай об этом сама. И я подумаю, а потом обменяемся мыслями.

Она спустила ноги с койки и встала.