Бархотка
Хочу поделиться с вами одним из своих рассказов) Я не волшебник, я только учусь, поэтому прошу строго не судить)
- Ваф,ваф! Ка, ка! – радостно имитировала знакомые звуки и указывала пальцем то на собачку, то на ворону моя маленькая племянница Аня.
- Во! – она взяла по-осеннему яркий пожелтевший лист клёна и, восторженно улыбаясь, показывала его мне.
- Да, листочек, - подтвердила я, - Видишь, он стал жёлтым? Это осень пришла. Это уже твоя третья осень в жизни.
- Оси? Плисла? Куда? – удивилась новому слову Анечка. Она жадно впитывала в себя всю незнакомую информацию, её любознательность и любопытство к окружающему миру не имели границ.
- К нам пришла, в мир, - улыбнулась я. – Это одно из времён года. Вместе с ней приходят холод, дожди и жёлто-оранжевый цвет.
В том году я уже рассказывала Ане про осень, но детская головка, по-видимому, воспринимала только то, что она видела, ощущала или что ей рассказывали в настоящем. Да и тогда она была ещё совсем-совсем маленькой, даже меньше чем сейчас.
- Оси… - повторила она.
Но тут она увидела бархотки, весело рыжевшие на чьей-то клумбе, и уже забыла про «оси». Племяшка любила цветы, любила их нюхать и долго рассматривала причудливые формы их лепестков. В тот момент она замирала от высшего восхищения: её тёмно-синие живые глазёнки широко раскрывались и блестели, а уголки губ поднимались вверх, придавая лицу выражение радости и изумления. И сейчас она тянулась к цветкам, чтобы вспомнить, заново ощутить их резкий приторный запах. Оторвав один бутончик, Аня страстно вдыхала его аромат и как всегда уже спешила делиться им со мной. Протянув свою ручку мне навстречу, она важно изрекла:
- Сотли, рохотка!
Обычно я нюхала и говорила что-то вроде: «Ммм, как сладко пахнет!» Но сейчас я почему-то неожиданно для себя решила сказать:
- Вкусно пахнет… Только вот, Анют… Не рви в следующий раз цветочки. Нюхай так, несорванными, хорошо?
- Посиу?
Я ждала этого вопроса.
- Понимаешь… От этого они сначала болеют, а потом умирают.
- Умиают? Как это?
И тут я задумалась над вопросом. Я не любила оставлять в головах детей неразрешённые вопросы. Их и так было слишком много. Поэтому я постаралась объяснить как можно более простыми словами:
- Умереть – это перестать существовать, быть. Вот ты видишь этот красивый цветочек, чувствуешь его вкусный запах, но пройдёт время, и он уже не будет таким же красивым, не будет так же пахнуть. В нём не будет жизни. Это – уже без-жиз-нен-ный цветок.
- Безизе… - попыталась повторить Анечка и задумалась. А потом вдруг серьёзно спросила, - А звеи тозе умиают? И юди тозе?
Это был уже слишком серьёзный вопрос для ребёнка, на который, может быть, неправильно было бы отвечать, ведь они в таком возрасте мало что по-настоящему понимают, но я всё-таки решила попробовать:
- Когда-нибудь да. Все люди умирают. Это может случиться в любой момент.
- Этё как: лаз – и умиают? – не поняла малышка.
- Ну, вот так. Человек, значит, уже никогда не сможет говорить, видеть, слышать, двигаться. Он больше не засмеётся, не сможет кинуть камешек в лужу, не увидит эту бархотку.
Аня смотрела на меня изумлёнными, но любопытными глазами:
- Как зе? Никада-никада? А куда зе он денеся?
- Ну, у человека, в отличие от растений и животных, есть душа. Это как бы второй человек, который живёт внутри нас. Вот она не может умереть, она – бес-смерт-на. То есть всегда может жить.
- Бесмеа…
- Да. Когда-нибудь я расскажу тебе о ней поподробнее. Природа тоже умеет умирать, - перевела я разговор на более понятную ей тему. Осень – как раз то самое время года, когда природа умирает. Или даже, скорее, засыпает, чтобы вновь проснуться весной, родить новые, молоденькие листочки, вырастить такие же красивые цветы…
Я замолчала. Анечка неподвижно стояла и внимательно смотрела на оторванную маргаритку. Наверно, в этот момент её детские мозги были очень напряжены и сосредоточены. Много новых слов и информации укладывалось в её формировавшемся уме. Я не мешала ей. Потом племяшка наклонилась, взяла во вторую руку тонкий стебелёк мёртвого цветка и попыталась прикрепить бутон на место.
- На, пиделай, - попросила она, когда ничего не удалось.
- Анют, прости, но у меня тоже не получится. Бархотка умерла. Она без-жиз-нен-на.
Анечка нахмурилась, опустила глаза и некоторое время теребила в руках бархотку. Затем она осторожно положила его на землю рядом со стебельком и тихо сказала:
- Я босе не буду вать цетоки.
- Ваф,ваф! Ка, ка! – радостно имитировала знакомые звуки и указывала пальцем то на собачку, то на ворону моя маленькая племянница Аня.
- Во! – она взяла по-осеннему яркий пожелтевший лист клёна и, восторженно улыбаясь, показывала его мне.
- Да, листочек, - подтвердила я, - Видишь, он стал жёлтым? Это осень пришла. Это уже твоя третья осень в жизни.
- Оси? Плисла? Куда? – удивилась новому слову Анечка. Она жадно впитывала в себя всю незнакомую информацию, её любознательность и любопытство к окружающему миру не имели границ.
- К нам пришла, в мир, - улыбнулась я. – Это одно из времён года. Вместе с ней приходят холод, дожди и жёлто-оранжевый цвет.
В том году я уже рассказывала Ане про осень, но детская головка, по-видимому, воспринимала только то, что она видела, ощущала или что ей рассказывали в настоящем. Да и тогда она была ещё совсем-совсем маленькой, даже меньше чем сейчас.
- Оси… - повторила она.
Но тут она увидела бархотки, весело рыжевшие на чьей-то клумбе, и уже забыла про «оси». Племяшка любила цветы, любила их нюхать и долго рассматривала причудливые формы их лепестков. В тот момент она замирала от высшего восхищения: её тёмно-синие живые глазёнки широко раскрывались и блестели, а уголки губ поднимались вверх, придавая лицу выражение радости и изумления. И сейчас она тянулась к цветкам, чтобы вспомнить, заново ощутить их резкий приторный запах. Оторвав один бутончик, Аня страстно вдыхала его аромат и как всегда уже спешила делиться им со мной. Протянув свою ручку мне навстречу, она важно изрекла:
- Сотли, рохотка!
Обычно я нюхала и говорила что-то вроде: «Ммм, как сладко пахнет!» Но сейчас я почему-то неожиданно для себя решила сказать:
- Вкусно пахнет… Только вот, Анют… Не рви в следующий раз цветочки. Нюхай так, несорванными, хорошо?
- Посиу?
Я ждала этого вопроса.
- Понимаешь… От этого они сначала болеют, а потом умирают.
- Умиают? Как это?
И тут я задумалась над вопросом. Я не любила оставлять в головах детей неразрешённые вопросы. Их и так было слишком много. Поэтому я постаралась объяснить как можно более простыми словами:
- Умереть – это перестать существовать, быть. Вот ты видишь этот красивый цветочек, чувствуешь его вкусный запах, но пройдёт время, и он уже не будет таким же красивым, не будет так же пахнуть. В нём не будет жизни. Это – уже без-жиз-нен-ный цветок.
- Безизе… - попыталась повторить Анечка и задумалась. А потом вдруг серьёзно спросила, - А звеи тозе умиают? И юди тозе?
Это был уже слишком серьёзный вопрос для ребёнка, на который, может быть, неправильно было бы отвечать, ведь они в таком возрасте мало что по-настоящему понимают, но я всё-таки решила попробовать:
- Когда-нибудь да. Все люди умирают. Это может случиться в любой момент.
- Этё как: лаз – и умиают? – не поняла малышка.
- Ну, вот так. Человек, значит, уже никогда не сможет говорить, видеть, слышать, двигаться. Он больше не засмеётся, не сможет кинуть камешек в лужу, не увидит эту бархотку.
Аня смотрела на меня изумлёнными, но любопытными глазами:
- Как зе? Никада-никада? А куда зе он денеся?
- Ну, у человека, в отличие от растений и животных, есть душа. Это как бы второй человек, который живёт внутри нас. Вот она не может умереть, она – бес-смерт-на. То есть всегда может жить.
- Бесмеа…
- Да. Когда-нибудь я расскажу тебе о ней поподробнее. Природа тоже умеет умирать, - перевела я разговор на более понятную ей тему. Осень – как раз то самое время года, когда природа умирает. Или даже, скорее, засыпает, чтобы вновь проснуться весной, родить новые, молоденькие листочки, вырастить такие же красивые цветы…
Я замолчала. Анечка неподвижно стояла и внимательно смотрела на оторванную маргаритку. Наверно, в этот момент её детские мозги были очень напряжены и сосредоточены. Много новых слов и информации укладывалось в её формировавшемся уме. Я не мешала ей. Потом племяшка наклонилась, взяла во вторую руку тонкий стебелёк мёртвого цветка и попыталась прикрепить бутон на место.
- На, пиделай, - попросила она, когда ничего не удалось.
- Анют, прости, но у меня тоже не получится. Бархотка умерла. Она без-жиз-нен-на.
Анечка нахмурилась, опустила глаза и некоторое время теребила в руках бархотку. Затем она осторожно положила его на землю рядом со стебельком и тихо сказала:
- Я босе не буду вать цетоки.