Сон на Кавказе
Только что заснул в броневике, и было мне видение яркое и красочное, как в детстве: будто живём мы все (отряд) в четырёхкомнатной квартире. Время где-то полвосьмого утра, я на кухне отвечаю почему-то экзамен по философии нашему кинологу - Жене. И прямо засыпаю на ходу: рано же. Тут мне на вотсап сыпятся сообщения, я в полудрёме, бормоча что-то про Юнга, смотрю, а это вдруг Шаломанова шлёт всякие селфи с аэропорта, и обнажёнку всякую. Надо признать, очень красивые и заманчивые фотки. Я даже во сне проснулся и пошёл зачем-то в коридор, когда как-раз раздался звонок в дверь. Ну кто может позвонить в дверь сводному отряду ментов в Ингушетии в полседьмого утра. Я пошёл открывать, а там! Шаломэ! Вся такая раскрепощённая, светится. Кидается мне на грудь и, конечно, сразу же в "парадной" начинается не лёгкий, но тяжёлый петтинг. Пока он длился я в голове прокручивал, что же теперь делать: надо как-то ребятам красивую бабу показать, а не дежурю ли я сегодня, квартиру ей надо снять, она же, наверное, жить ко мне приехала, что-то командиру говорить, и только потом о Свете вспомнил, собственно, из-за чего петтинг пришлось сразу прервать. А она всё смеётся и похоже, что от счастья, только не понятно: из-за того, что до меня добралась, или из-за того, что такая дерзкая, что не побоялась и, бросив всё, кинулась во все тяжкие. Ну, привожу её в нашу комнату, там все спят. Увидев бабу в первый за четыре месяца раз, да ещё и такую, сразу же повскакивали и прямо в труселях начали её неуклюже обхаживать. Я ей говорю, ничего не бойся, я сейчас, и пошёл на кухню командиру доложить о том, что меня не жди, я теперь в самоволке и буду сильно пьян. Он, конечно, о бабе уже в курсе и поэтому благословил почти без слов. Захожу я обратно в комнату, а она уже совсем голая на нашего старого и вечно пьяного опера лезет. Тут двоякое чувство: конечно немного самолюбие задето, но зато вопрос с моей верностью можно сразу закрыть. Я ей говорю: "в принципе, если тебе всё равно с кем, то я только за, так как, если ты помнишь, я жене не изменяю". А она свои ясны очи потупила, прижалась ко мне уже одетая, и сказала, что нет, ей не всё равно. В общем баба, да и Бог с ней. Решили срочно выбираться в город, потом в горы, ну в общем развлекаться. Я её на улицу от греха отправил, а сам стал собираться. И, как обычно это бывает сне да и наяву, начал торопиться, да ничего не найти, от того нервничаю, всё из рук валится. Минут 15 на улицу выходил, в итоге вышел, но штаны свои гражданские нашёл у русской ингушки, сидящей с бабками почему-то на скамейке во дворе пятиэтажек (в Ингушетии таких не бывает). Она старыми вещами торговала, поэтому свои штаны забрал у неё со скандалом. Пошёл искать шаломе. Иду вот прям по питерскому мокрому вечернему проспекту, но это как-бы Малгобек, и вижу трёх страшненьких рыжих канопатых дев, прячущихся от мороси под козырьком полуподвального магазина. И так одна из них на меня смотрела, что я к ним подошёл. Она чего-то смеётся, смысл чего говорит никак не разберёшь, но типа ты не зря подошёл, но в раннем знакомстве не признаётся. Я, конечно, пуляю шутку: мол, ну и хорошо, то есть мне не надо стесняться моленького размера своего огурчика, ведь мы ещё не знакомы. Рыжая шаломэ немного напряглась, чем себя и выдала, но я её заверил, что это только шутка, и огурчик у меня нормальный! Говорит, что пока меня не было, увидела страшненьких рыжих девчонок, и решила под них загримироваться, чтоб страшные ингуши не утащили прекрасную принцессу. И вообще, говорит, пойдём уже веселиться. Заводит меня в дорогой бабий магазин и счастливая, буквально пританцовывая выбирает себе всякие ненужные вещи. От такого я проснулся. Чуть не свихнулся, когда понял, что в бронивеке. Вывалился на улицу, стрельнул у часового сигаретку и услышал смех стаи шакалов, кричащих из-за бурлящей речки Асса, стекающей со Столовой горы.