угроза моему бессмертию
она разделась передо мной
пока я лежал на кровати с бутылкой пива
откуда у тебя эта бородавка
на заднице? я спросил.
это не бородавка, она ответила,
это родинка, типа родимого пятна.
эта штуковина меня пугает, я сказал,
давай в другой раз.
я встал с кровати и вышел в другую комнату
и сел на кресло-качалку.
она вошла. послушай, ты, старый пердун.
у тебя бородавки, рубцы и всякие такие штуки по всему телу. Я думаю ты
самый уродливый
мужик, которого я когда-либо видела.
забудь об этом, сказал я, расскажи мне еще
о той родинке на твоей заднице.
она вышла в другую комнату
оделась и выбежала мимо меня, хлопнув дверью.
и если задуматься
она прочитала все мои книги
стихов.
я только надеялся она не расскажет
никому, что
я некрасив.
идиот
я думаю эта мысль пришла
когда мне было лет
одиннадцать:
стать идиотом.
я приглядывался
к тем
кого люди называли
«идиотами».
хотя на них и смотрели свысока
казалось что у идиотов
более безмятежные жизни:
никто от них ничего
не ждет.
я представлял себя стоящим
на углу улицы руки в карманах
со слюной текущей изо
рта.
и никто меня не
достает.
я стал приводить в исполнение
свой план.
впервые на это обратили внимание
на школьном дворе.
мои товарищи насмехаясь
согласились со мной.
даже мой отец заметил:
«ты все делаешь как долбанный
идиот!»
и одна из моих учительниц
миссис Гредис с длинными шелковистыми ногами
обратила на это внимание.
она задержала меня после
уроков.
«что с тобой, Генри?
ты можешь сказать мне…»
она обняла
меня руками
а я
обнял
ее.
«скажи мне, Генри, не
бойся…»
я ничего
не отвечал.
«ты можешь оставаться здесь
столько сколько тебе
хочется, Генри.
ты можешь ничего не
говорить…»
она поцеловала меня в
лоб
а я опустил руку
и слегка коснулся
ее шелковистой
ноги.
миссис Гредис была
горячая штучка.
она оставляла меня после
уроков почти каждый
день.
и все меня
ненавидели
но я думаю что тогда
у меня была самая прекрасная
эрекция
среди одиннадцатилетних
пацанов
в городе
Лос-Анджелес.
я видел вчера старомодную шлюху
покупая 5 бутылок джина и 5 бутылок водки в винном магазине
она была крашеной блондинкой
на ней было черно-белое платье в полоску чуть ниже колен
большие груди
немного толстовата
продавщица смотрела на нее с отвращением
но шлюха привыкла ко всему этому
и ждала сдачу
и когда бутылки упакуют
когда шлюха вышла
она вышла легко
и люди подняли глаза от своих журналов
и парни у газетного стенда посмотрели
и люди, паркующие свои машины, посмотрели
я шагал позади нее
и я посмотрел
она села в зеленую машину
цвета бильярдного стола
закурила сигарету
я уверен она уехала в какое-то прекрасное место,
где люди всегда смеются и
музыка всегда играет
и выпивка хороша
и мебель и ковры красивы
и горы высоки
и 3 немецких шеппарда на лужайке
и когда она занималась любовью ты знал об этом
и цена была не вечность
голубой сигаретный дым вьется вокруг черной пепельницы, немного мокрой
от пива,
она прижмется к тебе с напором леопарда, заваливающим оленя,
и ты должен увидеть ее в ванной, поющей арию из одной из этих
итальянских опер.
в темноту и на свет
моей жене нравятся кинотеатры, воздушная кукуруза и прохладительные напитки,
усаживание на места, она испытывает детский восторг от
этого, и я рад за нее - но на самом же деле, я сам, должно быть,
откуда-то не отсюда, я, должно быть, кротом был в другой
жизни, чем-то, что закапывалось и пряталось в одиночку:
другие люди, сгрудившиеся на сиденьях и далеко, и близко, передают мне
чувства, которые мне не нравятся; это глупо, быть может, но так оно и
есть; а затем -
темнота и за ней -
гигантские человеческие лица, тела, шевелящиеся по экрану, они
говорят, а мы
слушаем.
на сотню кино есть одно стоящее, одно хорошее
а девяность восемь - паршивые.
большинство фильмов начинается плохо и постепенно становится
еще хуже;
если можешь поверить действиям и речи
персонажей
то сможешь даже поверить, что попкорн, который жуешь, тоже
имеет некое
значение.
(ну, возможно, люди смотрят столько фильмов,
что когда, наконец, увидят кино не такое
паршивое, как остальные, то считают его
выдающимся. Премия Академии означает, что ты воняешь не
так сильно, как твой собрат.)
кино заканчивается, и мы выходим на улицу, идем
к машине; "что ж," говорит моя жена, "кино не настолько
хорошее, как говорили."
"нет," отвечаю я, "не настолько."
"хотя там были неплохие места," говорит она.
"ага," отвечаю я.
мы подходим к машине, влезаем, и я везу нас из
этой части города; мы оглядываемся в ночи;
ночь выглядит неплохо.
"есть хочешь?" спрашивает она.
"да. а ты?"
мы останавливаемся у светофора; я наблюдаю за красным светом;
просто слопал бы этот красный свет - все, что угодно, слопал бы, все, что
угодно, лишь бы наполнить эту пустоту; миллионы долларов истрачены на то, чтобы создать
нечто более ужасное, нежели реальные жизни
большинства живых существ; человеку никогда не следует быть вынужденным платить
за вход в ад.
зажегся зеленый, и мы сбежали
вперед.
